— Пошла, пошла, — проворчал тюремщик, бренча ключами. — Если ты заставишь Зарабет ждать слишком долго, она придет в бешенство.
И вдруг удобный случай ей представился, когда оскорбленный стражник подошел к ней, собираясь подтолкнуть. Он положил руку ей на плечо, но Стужа резко присела, стражник потерял равновесие и с воплем полетел вперед, а она снова выпрямилась. Падая, он врезался в другого стражника, и оба они повалились на пол.
Между Стужей и столом, на котором лежало оружие, оставался только тюремщик. Она с разбега ударила его плечом, и он врезался спиной в стену. Обрадованная, она кинулась к мечу, ее пальцы уже коснулись пояса с ножнами, но жирная ручища вцепилась ей в волосы. Вопреки ее ожиданиям удар о стену не причинил тюремщику никакого вреда. Жировая прослойка смягчила удар. Со злобным рычанием он резко рванул ее сзади за волосы и оттащил от стола. Стужа забилась, пытаясь высвободиться, ей было очень больно: она ободрала кожу о каменные плиты, когда он катал ее по полу. Тюремщик занес над ней громадный кулак, собираясь разбить ей лицо.
— Нет! Не смей ее трогать! — раздался властный женский голос.
Тюремщик повернул голову, чтобы посмотреть, кто это тут раскомандовался. Стужа не могла видеть обладательницу столь грозного голоса, потому что та стояла у них за спиной, но она вдруг почувствовала, как толстяк задрожал всем телом. Когда он снова перевел взгляд на свою жертву, маска ярости на его лице уже сменилась выражением испуга и одновременно затаенной жестокости.
— Ладно, ладно, — прошептал он. — Я понял.
Его рука накрыла ее грудь и принялась нежно, и даже игриво, мять ее. Затем его стальные пальцы начали медленно сжиматься. У Стужи вырвался непроизвольный крик и эхом разнесся по коридорам. Она резко втянула воздух сквозь зубы и зажмурилась от невероятной боли. Она колотила его ногами, но он будто и не чувствовал этого, она царапала ему руки, а он, ухмыляясь, схватил ее за запястья одной рукой и коленом нажал на живот.
Ей казалось, что боль никогда не прекратится, и она сорвала голос задолго до того, как туша тюремщика отвалилась от нее. Собрав все силы, она села. Грудь у нее горела, по щекам текли слезы. Два стражника, уже поднявшись на ноги, с ошалевшим видом смотрели на нее.
— Говоришь, не трогать ее лицо. — Легкая ухмылка пробежала по уродливой роже тюремщика.
Расталкивая стражников, из тени с проклятиями вышла пожилая женщина. Опустившись на колени, она с сочувствием обняла Стужу за обнаженные плечи.
— А теперь вставай, дорогая. В следующий раз ты хорошенько подумаешь, прежде чем полезешь в драку, не так ли?
Стужа отпихнула руку старухи и в упор посмотрела на хищное лицо тюремщика.
— Я убью тебя, так и знай, — сказала она ему. Голос у нее дрогнул, но никому не пришло бы в голову усомниться в ее словах.
Он нахмурился и угрожающе поднял кулак, но старуха с удивительной быстротой подскочила к нему и схватила за руку.
— Хватит. — Ее голос стал еще более властным. — Она предназначена Тумаку, а ты знаешь его приказ.
Тумак. Стужа попыталась вспомнить это имя. Нет, она никогда прежде его не слышала. Судя по реакции тюремщика, этот человек занимал высокое положение.
Женщина снова повернулась к ней.
— А ты думай, что говоришь, — сказала она жестко. — Я не собираюсь отскребать тебя от стены, если ты снова разозлишь Орголио.
Тюремщик скрестил на груди жирные руки и с вызовом посмотрел на Стужу.
— Вставай. — Старуха помогла ей подняться. Удивительно, но в ее маленькой жилистой руке таилась сила. — Ничего страшного, — заключила она, осмотрев красные пятна, которые остались на груди у Стужи. — Боль пройдет, и вскоре тебя ждет настоящее блаженство.
Стужа вымучила улыбку:
— Единственным удовольствием для меня было бы покинуть этот город, где так подло ловят людей.
— Ну нет, милая, — ответила старуха резко. — Даже не мечтай. — Потом она повернулась к стражникам, которые стояли у нее за спиной, и изо всех сил пнула каждого по голени. — С дороги, никчемные болваны! Я послала вас сюда всего лишь привести девчонку, а она чуть головы вам не открутила. Если я доложу о вашем возмутительном поведении, Тумак прикажет насадить их на пики, и пусть они красуются на парадных воротах дворца.
Стражники расступились, моля о прощении, но старуха будто не слышала их. Она гордо вскинула голову и, подав Стуже знак следовать за ней, шагнула к двери. Пристыженные стражники пошли за ними. Стужа спросила у старухи, как ее имя.
— Зарабет, — последовал ответ. — Я управляю сералем, который принадлежит нашему повелителю Тумаку.
Они прошли через анфиладу залитых светом пустынных залов, потом путь им освещал единственный факел. Стужа попробовала считать шаги и повороты, стараясь запомнить дорогу, но путь был слишком длинным и извилистым, а стены везде одинаковыми.
Наконец они остановились. Дорогу им преградила дверь из слоновой кости и двое могучих часовых.
— На этом все, — обратилась Зарабет к сопровождавшим их стражникам. — Возвращайтесь на свой пост и молитесь о том, чтобы я забыла ваши лица.
Оба стражника отдали ей честь, развернулись и скрылись в глубине коридора. Когда эхо шагов растаяло, часовые у двери поклонились и расступились. Зарабет постучалась условным стуком, и двери отворились. Стуже в нос ударил запах благовоний. Молодая девушка, держа дверь широко открытой и почтительно опустив глаза, пропустила Зарабет, но на Стужу она взглянула с холодным превосходством. Стужа приостановилась и окинула девушку взглядом: слегка подрумяненное лицо, подведенные миндалевидные глаза и густые черные волосы ниже пояса, свободно распушенные по плечам. Отрез прозрачного шелка, заменявший ей одежду, был накинут на одно плечо и ниспадал до щиколоток, на талии его поддерживал тонкий золотой поясок с подвесками из драгоценных камней, свисающих на золотых нитях. Девушка показала Стуже язык. А Стужа ответила ей жестом, который она позаимствовала у воинов своего отца, они пользовались им в запале, когда играли в кости или ссорились. Она не была уверена, что точно понимает его значение, но ей понравилось то, как он подействовал. Лицо наложницы вспыхнуло. А Стужа прошла вслед за Зарабет.
Комната поражала своими размерами и убранством. Изящные тонкие колонны из белого мрамора поднимались к сводчатому потолку, который был расписан альковными сценами. Стены были увешаны гобеленами, на которых прелестные обнаженные женщины резвились на лоне природы, иногда их преследовали олени, быки или сатиры. Пол был устлан толстыми коврами и пушистыми ковриками. Мебель отсутствовала, лишь многочисленные подушки разного размера и формы валялись повсюду да стояла жаровня, в которой курились благовония.
