— Целуй, — решительно велел тот. — Там разберемся.
— Я проте!.. — Жаба оказалась недостаточно прыткой и не успела ускакать. Иван-Дурак, придав лицу торжественное (как на похоронах) выражение, припал к будущей царевне губами. «Заодно проверю, правду ли батька говорили, когда пьяный бывали».
«Врали», — понял Дурак. Не превращалась ни в кого жаба, так и сидела на ладони, дышала горлом часто-часто и глаза пучила с перепугу. День у нее сегодня выдался — не дай бог никому: сперва чуть не пристрелили, теперь целоваться лезут без серьезных намерений.
«Ну и ладно, — подумал Иван-Дурак, выпуская ее на кочку. — И хорошо, что батька выдумывали все».
— Тьфу! — в два голоса воскликнули жаба и Царевич. Последний добавил раздумчиво:
— Неужели просто говорящая?..
— Дурак! — возмутилась жаба.
— Ась? — наклонился к ней Дурак.
Жаба слизнула из воздуха еще одного комара и заявила довольным тоном:
— Я предупреждала! — И с уважением на Дурака зыркнула. — Учти, — сказала Царевичу, — я тут долго рассиживаться не собираюсь, у меня времени мало и вообще. Будешь целовать — целуй, нет — проваливай. Брезгует он, понимаешь…
— Не брезгую! — покраснел Царевич. — Я… Сейчас, я…
«Нецелованный, — поняла жаба. — Это хорошо. Если б еще и впрямь чистокровным оказался… Нынче царицы ой какие непостоянные!»
Тем временем ее снова подняли высоко-высоко над кочкой и всерьез-таки намеревались облобызать. Правда, над радостным выражением лица Царевичу еще было работать и работать, но это ничего, дело наживное. Да и понять его можно было…
— Получилось! — прошептал Иван-Дурак. — Ишь!..
— А ты думал, что? — хмыкнула она. — Волшебство — это тебе не просто так! Ну-тка, помоги ему из кафтана выпутаться. Кстати, одежду можешь себе оставить. Скажешь царю…
— Придумаю, что сказать, — отмахнулся Иван. — А что, правда мы с ним так похожи?
— Как две капли воды.
— То-то батя матушку подозревали…
— Ну, батя твой и впрямь дураком был, если о таких вещах трепался. А ты помалкивай! Ладно, ступай себе с богом. Переодеться не забудь, как из лесу станешь выходить, а все свое в трясине утопи или сожги. Справишься с новой жизнью-то?
— Я — да. А как же он?
— И он справится. Не первый, чай, да и не последний. Проверено. Ну, иди.
Она посидела, глядя вслед Дураку, потом перевела взгляд на своего суженого. «Все ж не так одиноко заживу, будет теперь с кем словом перемолвиться».
А тут и Иван-Царевич пришел в себя. Возмутился было: «Что случи?!.» — да не договорил.
Отвлекся, чтобы сбить языком пролетавшего мимо комара.
© В. Аренев, 2004.
РОБЕРТ ШЕКЛИ
Соль истории
A SALTY SITUATION
Когда у Бориса возникали проблемы, он отправлялся к фонтану, чтобы немного поразмышлять. Сейчас у него как раз были некоторые затруднения. После окончания вечерних занятий по астральной проекции он неторопливо побрел по центральной аллее Академии мимо низких глинобитных домиков с красными черепичными крышами, которые придавали местности староиспанский колорит, к кирпичным зданиям колониальной архитектуры на окраине Седоны, штат Аризона.
Борис был высоким четырнадцатилетним пареньком с резкими чертами лица и копной соломенных волос, унаследованных от русских родителей. Ссутулившись и сунув руки в карманы штанов, он задумчиво шаркал своими «доками мартинсами» — подарком Билла Фрелича, своего соседа по комнате в кампусе. За спиной у него висел рюкзак, в который были сложены пара учебников, экстрасенсорный детектор, складной нож со множеством инструментов и несколько других предметов, совершенно необходимых подростку на улице.
Было бы неплохо, если бы Билл сейчас оказался здесь. Этот невозмутимый флегматик с Восточного побережья всегда действовал успокаивающе на легковозбудимую натуру Бориса. Но Билла не было. Он уехал утром, сразу после занятий по пиромантии, улетел домой в Бостон, чтобы провести праздники с семьей. Он обещал Борису привезти из дому саламандру — настоящий огненный элементаль. Его семья держала несколько саламандр в огороженном сеткой саду позади дома. Борису очень хотелось поиграть с саламандрой, но в настоящий момент его друг был далеко.
Другой его приятель, Барри Серебряная Лошадь, после занятий отправился к своему дедушке, хижина которого располагалась неподалеку от Седоны. Сегодня Барри должен был пройти инициацию и стать полноправным членом племенного союза навахо. С ним было интересно — он специализировался в боевой магии и имел разрешение на особую программу обучения, написанное на официальном бланке Дэвидом Рейнардом, главой Высшей Магической академии. В другое время Борис охотно бы отправился с ним и посмотрел на экзотический ритуал и своего приятеля в традиционном индейском костюме. Однако посторонние на обряд инициации не допускались.
Итак, Борис остался один на целых четыре дня выходных. У него не было даже занятий в Академии, чтобы отвлечься.
Он мог бы погулять по Седоне и осмотреть туристские достопримечательности, но сверху донизу облазил их за несколько лет учебы, и это его уже не развлекало. Поэтому сейчас он двигался к маленькому фонтану на пустыре, вода в который поступала по трубам из Академии. Территория вокруг фонтана была вымощена плиткой, от ветра и песка его прикрывала низкая каменная стена, а рядом с ним стояла скамейка, высеченная из поющего камня. Ветер шелестел в кронах деревьев, ящерицы шмыгали по камням, и Борис всегда находил здесь редкостные в студенческом кампусе уединение и покой.
В этот раз ему не повезло. Приблизившись к фонтану, он увидел, что кто-то уже сидит на скамейке. Маленькая фигурка с мягкими черными волосами и загорелым овальным лицом. Судя по всему, это была девчонка.
Если бы можно было отступить с достоинством, Борис непременно так и сделал бы. Он еще не был уверен до конца, какие чувства вызывают у него девочки. Некоторые казались ему привлекательными, но в то же время они оставались капризными и загадочными созданиями, и он совершенно не понимал, по какому принципу работают их мозги.
Выхода не было. Он продолжал шагать вперед, собираясь сказать «привет», обменяться с незнакомкой несколькими общими фразами и вернуться в Академию. Может быть, он придет сюда после захода солнца, когда девчонки уже наверняка не будет.
Борис независимой походкой подошел к фонтану и кивнул девочке. Она явно была студенткой Академии. Кажется, он видел ее на занятиях по древнеегипетским заклинаниям — тихую девочку с прямыми и короткими черными волосами, сидевшую позади одного из его школьных товарищей.
