— Не только у тебя, — рассеянно пробормотал Дарин, озираясь по сторонам. В парке было тихо и безлюдно: он был давным-давно заброшен и популярностью у горожан не пользовался. Они предпочитали сквер возле центральной площади или большой парк на набережной, где по выходным дням играл духовой оркестр, а про этот заросший кустарником и сорной травой островок посреди шумного города и не вспоминали.
— Может, они и сейчас где-то неподалеку, — не унимался Тохта. — Может, у них тут логово!
Гингема хлопнула дверцей, проверила, работает ли противоугонная сигнализация, и нагнала Дарина и кобольда.
— Вот что, ребята, — вполголоса сказала она, пряча ключи в карман. — Спецоперация, что мы задумали — дело, конечно, хорошее, но на всякий случай предлагаю далеко от машины не отходить!
— Согласен, — кивнул Дарин и покосился на Тохту. — Ты что это себе под нос бормочешь?
— Ритуал повторяю, — нервно отозвался тот, пытаясь пригладить вставшую дыбом шерсть. — Повторяю и повторяю… повторяю и повторяю…
Гингема успокаивающим жестом положила ему на голову ладонь.
— Ты его наизусть вызубрил, как студент-отличник! Честное слово, я бы тебе пятерку поставила!
— Ого, — завистливо протянул Дарин. Сам он за пять лет учебы пятерками у Гингемы похвастаться не мог. — Слышишь, Тохта?!
Кобольд только лапой махнул. Он даже и говорить не стал о своих опасениях: люди, да еще и не маги, они даже и не подозревали, какой опасности подвергнутся, спутай он хоть слово, допусти хоть малейшую оплошность! Втолковать им это Тохта уже отчаялся, а потому, только пробормотал вполголоса:
— Моих сил может и не хватить. Да и опыта маловато, — он почесал за ухом, умолчав о том, что опыта у него было не то, чтобы маловато — его вообще не было.
— И знаний тоже. Как бы не испортить все…
— Тохта, мы же будем с тобой, — напомнила Гингема.
Он кивнул.
— По условиям ритуала так и положено. В одиночку проводить его нельзя, помощник нужен! То есть, несколько помощников, лучше всего — пять… драконы почему-то особенно любят это число.
— Обойдутся и тремя, — заметил на это Дарин и поправил под курткой обрез. — А почему они число «пять» любят?
— Кто ж его знает, — пробурчал кобольд и снова принялся неразборчиво что-то бубнить.
Они свернули на боковую дорожку. Между деревьями виднелась полуразрушенная деревянная эстрада, ржавые, с облупившейся краской барьерчики ограждали детские аттракционы, которые давным-давно не работали. Были тут и качели, и маленькие паровозики и даже карусель с лошадками. Разросшийся кустарник и трава постепенно захватывали дорожки и пятачок перед ветхой танцевальной площадкой.
— Я слышал, в следующем году тут все вырубать собираются, — сказал Дарин. Он перевесил рюкзак на другое плечо, в рюкзаке находился арбалет, а в боковом кармашке — серебряные болты. Тохта утверждал, что чувствовал себя гораздо уверенней, когда «излюбленное оружие кобольдов» было рядом.
— А на этом месте очередной торговый центр строить будут.
Он снова незаметно оглянулся по сторонам.
— Так и будет. Жаль парк, — проговорила Гингема. — Хорошее место когда-то было! Я сюда частенько ходила, когда еще колесо обозрения работало.
— Колесо обозрения?! Да когда это было? Лет сто назад! — бестактно брякнул Дарин.
Гингема выразительно сдвинула брови, он спохватился.
— Я хотел сказать, что… э… ну… в общем…
Спас его Тохта. Он перестал бормотать слова ритуала и остановился, уставившись на Дарина красными глазами.
— Я вот тут подумал, — кобольд потер лапой мордочку. — Предки мои, свирепые и отважные воины… я об этом вам уже рассказывал…
Дарин тут же решил, что приятель сейчас в очередной раз пустится в подробнейшие описания зверств армии кобольдов, которые Тохта почему-то упорно называл «славными подвигами» и поспешно перебил:
— О предках давай в другой раз, ладно? Нашел время!
Тохта слегка обиделся:
— Другого раза может и не быть! Забыл, какой сегодня день, что нас всех ждет? Вот то-то!
Он недовольно посопел:
— Но я о другом. Предки мои, свирепые и отважные воины, уходя на войну, завещали все свое имущество и припасы близким родственникам. Вот я и подумал, — Тохта снова потер морду и неожиданно заявил:
— Здесь, в этом мире, ты, Дарин, вполне можешь считаться моим родственником, а?
Тот пожал плечами.
— Родственником?! С чего бы это? Я не кобольд!
Тохта смущенно кашлянул, рассматривая землю у себя под лапами.
— Какая разница? Я тебя давно знаю и мы — друзья, так что ты все-таки можешь считаться немножечко кобольдом.
Тохта втайне надеялся, что перспектива считаться «немножечко кобольдом» приятеля несказанно обрадует, ведь невозможно не понять, какая это огромная честь! Но Дарин, глупый детеныш гоблина, важности момента не уловил.
— Прекрасно… — отозвался он, все еще не понимая, куда клонит Тохта. — И что?
Кобольд двинулся следом за людьми, на ходу почесывая бок: проклятая блоха, видно, проснулась в прекрасном настроении, с отменным аппетитом и немедля приступила к завтраку.
— Как что? — воскликнул он. — Собираюсь завещать тебе свое имущество и припасы! Как ближайшему родственнику!
Они дошли до старой заброшенной танцверанды и свернули на боковую дорожку.
— Нора-то у меня в Лутаке осталась, — рассудительно продолжал Тохта, посматривая на удивленного Дарина. — Так что ее я тебе оставить никак не могу, уж извини. А вот припасы…
Тут парень, наконец-то, догадался, что у кобольда на уме.
— Припасы?! — насторожился он, вместо того, чтобы обрадоваться и от души поблагодарить его, Тохту, за необыкновенную щедрость. — Это какие же припасы ты мне завещать хочешь? Дохлых крыс?!
Тохта солидно кивнул.
Дарин вытаращил глаза на кобольда.
— Что?! Серьезно?
— Отличное наследство, не понимаю, что тебе не нравится? — невозмутимо заметила Гингема.
— Не нравится?! Я вам скажу, что мне не нравится! Мне не нравится, что в своей собственной квартире я повсюду обнаруживаю недоеденных крыс! В ванной, в коридоре, за холодильником, на балконе…
— За диваном еще, — деловито напомнил Тохта. Он бежал трусцой и делал сразу два важных дела: вспоминал, где припрятаны запасы и в то же время принюхивался к воздуху — не грозит ли опасность.
— Еще и за диваном?!
— Да. И еще в комнате: как зайдешь, там сбоку столик, а под столом…
— И под столом?! Ты во что мою квартиру превратил? Кунсткамера какая-то, а не…
— И на книжных полках не забудь пошарить. Отличные крысы, — не слушая его, мечтательно говорил кобольд. — Жирные, сочные. Теперь все они твои, пользуйся! Мне они, скорее всего, уж не пригодятся. А жаль…
