— Это конец. Идём дальше…
Ночь светла, тёмен день
«Скорую» вызывать не стали: пострадавший был категорически против. Поднялся без посторонней помощи, худо-бедно почистил одежду и удрал в сторону метро. Босиком. Кроссовки, увы, затонули.
Владелец «жигулей», как и обещал, разбудил соседей. Сонные люди выползли во дворик, и вдруг выяснилось, что беспокоить коммунальные службы не понадобится. С детской площадкой всё было в порядке. Грунт под песком оказался твёрдым — никакого вам дьявольского феномена. Растревоженные и возмущённые жильцы разошлись по квартирам, проклиная шебутного идиота с его фантазиями; сам же он спрятался в машине, пришибленный и пристыженный, сомневающийся в своём рассудке.
Когда город только просыпался, когда появились первые собачники, влекомые на поводках их истинными хозяевами, Барсуков был уже у себя.
Прежде всего — отключить телефон. Невозможно было представить, чтобы с кем-то говорить, кому-то что-то рассказывать. Он занялся израненными руками, вытащил наконец занозы. Потом — в ванну, отмокать. Хлобыстнул водки, купленной по пути… Водка, зараза, плохо брала: напряжение покидало организм неохотно, особенно головную часть. Он добавил и упал на диван. Проспал до середины дня. Встал, наспех поел. Подумал: ну вот я выспался, вымылся, позавтракал… что теперь? Мчаться на Автовокзал — как завещала сиротка?
Нелепая мысль…
Идти в травмпункт, пусть обработают повреждённые кисти рук? Руки болели зверски… Нет, позже.
Звонить Лосевой, узнавать, как там с Белкиной, и вообще?
Страшно. Тоже не сейчас. Когда пройдёт эта гнусная, невидимая снаружи трясучка, когда остановится рука исполинского бармена, взбалтывающая шейкер с его мозгами…
Что-то манило Барсукова на место ночного позора. Нет, не на квартиру к сокурснице, где состоялся первый акт драмы, а в проходной дворик по соседству… Девочка-бродяжка лишила его покоя. Остро хотелось познакомиться с нею поближе. Посмотреть на неё, как и полагается смотреть на ребёнка, — сверху вниз.
В знакомом дворике тусовалась компания подростков. Сидели кто на качелях, кто на горке. А кто — прямо на песке. Курили, перебрасываясь вялыми фразами, лишёнными смысла. Покосились на вклинившегося к ним взрослого перца… Барсуков содрогнулся, увидев это.
Детишки проводили время там, где их запросто могло засосать. В любую минуту, в любую секунду. Безопасности не существовало. Твердь под ногами — это иллюзия…
Он хотел было разогнать их всех, но плюнул. Постоял, осматриваясь. Ничего не осталось от ночного бреда. За стенами домов шумел город, возле гаражей мужики выкатили тачку и копалась в двигателе, прохожие просачивались под аркой и шли в сторону проспекта, ни на кого не глядя. Прочная, устойчивая, привычная реальность.
Где-то под ногами был замурован весельчак Лисицын — наверное, не так уж и глубоко… Откопать? Заявиться ночью, сделать дело — и смыться, бросив труп… Барсуков покрылся потом, вообразив всё это. Нет уж! Во-первых, что потом отвечать людям, которые неизбежно появятся и начнут задавать вопросы? Но главное, главное — ничто отныне не заставит его шагнуть на детскую площадку в ночное время…
Обогнув по большой дуге песочницу, подошёл к штанге футбольных ворот. Кепки уже не было: кто-то утащил, не побрезговал. Внизу валялась смятая бумажка. Барсуков заинтересовался. Это был кусок фотографии… опля! Фото из видения — то, разорванное придурочным Васей. Элегантный молодой мужчина с зачёсанными назад волосами, в строгом костюме и при галстуке, смотрел иронично, с искрой во взгляде. Папаша Василия, надо полагать… Что же, видение не врало? Так, что ли?
Глухие стены не могли дать ответ.
Фото он взял с собой. Затем поочерёдно обошёл оба дома: первый стоял лицом в переулок, другой смотрел в параллельный дворик. Обшарпанные, рассыпающиеся четырёхэтажки, конец девятнадцатого века. Девочка утверждала, что живёт в одном из подвалов. Отдельного входа в подвальные помещения не нашлось, а подъезды были закрыты и оборудованы домофонами. Он всё-таки проник в подъезд, назвавшись сотрудником ЖЭУ. Вниз вела лестница, однако дверь в подвал оказалась закрыта на ржавый пыльный замок. По словам бабули, впустившей Барсукова, никто под домом не только не жил, но и не смог бы жить при всей нужде, потому что воды там было по щиколотку. Он спросил, не обретается ли где-нибудь здесь девочка характерного вида (описал пёструю куртку с подвёрнутыми рукавами и бубенчик на руке), а также — не числится ли в жильцах кто-нибудь с фамилией Мотыльковы? Увы, не обретается, не числится… Разговор не получился. Пенсионерка возбудилась, заговорила про комаров и про какую-то плесень, от которой спасу нет, про сырость и отслоившуюся штукатурку; в общем, пришлось бежать.
Во втором доме Барсукова встретила ровно та же картина: закрытый наглухо подвал, залитый водой. Девчонку, подходящую под описание, жильцы и здесь не видели. Получается, она соврала. Но в таком случае — какими ветрами принесло её в затерянный дворик? Ночью!
А ведь если б не это странное создание, подумал Барсуков… если б она не позвала на помощь дядьку с машиной…
Он поднялся на второй этаж к квартире номер девять — с тем самым окном, из которого сумасшедшая баба снимала на видео их с Лисицыным агонию. Упёрся в стальную дверь — ничем не обделанную, не покрашенную, без «глазка». И даже без звонка. На сталь была посажена (жидкими гвоздями) табличка: «DO NOT DISTURB», почти как в гостинице. Чёрные буквы на жёлтом фоне. Вызов всей лестнице и всему миру, прозрачный намёк: «Идите в задницу». Барсуков долго бил в дверь кулаком, потом локтем и ногой — никто не открыл.
Вот сука…
Убираться из этих мест почему-то не хотелось. Зайти к Лосевой? Два шага… Нет-нет-нет, ноги сопротивляются, душа кровоточит; и тогда он сделал то, о чём мечтал, когда подыхал в зыбучей трясине. Легко вычислил, куда выходят остальные окна поганой квартиры. Набрал во дворах камней поувесистее, наплевав на боль в руках, вернулся и — приступил к планомерному обстрелу…
Никто не рискнул его остановить.
Раздолбанные стёкла принесли какое-никакое удовлетворение и попутно навели на довольно очевидную мысль. Вернувшись домой, Барсуков тут же полез в интернет. Поискал по разным ключевым словам («зыбучка», «зыбучка в городе» и т. п.), перебирая без толку сетевой мусор, пока не догадался ввести точный адрес дворика. Тут-то челюсть у него и отвисла. Во-первых, обнаружил, что искал: видеоролик, где они с Лисицыным исполняли главные роли (выложила, гадюка!), во-вторых, выяснил, что их случай вовсе не уникальный.
