«Они все здесь вырезали, — понял я, глядя на гладкие стены. — Они сделали эту комнату с помощью тензоров. Вырезали мебель прямо в металле».
Это было впечатляюще. Разинув рот, я сделал шаг назад, пропуская Абрахама, чтобы он помог Меган выбраться из туннеля. Зал имел два выхода в другие комнаты, которые выглядели меньше. Он был освещен фонарями, на полу валялись шнуры. Склеенные скотчем, чтобы не путались под ногами, они уходили вниз, в еще один небольшой туннель.
— У вас есть электричество, — заметил я. — Как вы получили электричество?
— Подключились к старой линии метро, — ответил Коди, вылезая из туннеля. — Ее довели до половины, а потом забросили. Это такое место, что даже Стальное Сердце не знает всех закоулков и тупиков.
— Еще одно доказательство безумия Диггеров, — продолжил Абрахам. — Они все соединяли странным способом. Мы находили полностью запечатанные комнаты, внутри которых горел свет — годами, сам по себе. Repaire des fantômes[2].
— Меган сообщила, — сказал Проф, появляясь из комнаты поменьше, — что вы забрали информацию, но… необычным способом.
Стареющий, но крепкий, он по-прежнему оставался в своем черном лабораторном халате.
— Да, черт возьми! — сказал Коди, закидывая винтовку на плечо.
Проф фыркнул.
— Ну что ж, давайте посмотрим, что вы принесли, прежде чем я решу, стоит вас ругать или нет. — Он потянулся за рюкзаком в руке Меган.
— Вообще-то, — заговорил я, направляясь к нему, — Я мог бы…
— Ты, сынок, присядь, — оборвал меня Проф, — пока я это посмотрю. Все это. Потом и поговорим.
Его голос был спокоен, но я все понял. Я покорно сел у стального стола, в то время как другие собрались вокруг рюкзака и начали потрошить мою жизнь.
— Ух ты, — произнес Коди. — Честно сказать, я думал, ты, парень, преувеличиваешь. Но на самом деле ты реально суперчокнутый, верно?
Я покраснел сидя на своем табурете. Они открыли собранные мною папки и разложили содержимое, затем перешли к блокнотам, передавая их друг другу для ознакомления. Коди вскоре потерял интерес и сел рядом со мной, облокотившись спиной о стол позади себя и положив на него локти.
— Раз уж я решил посвятить себя этому делу, — ответил я, — то решил делать его хорошо.
— Впечатляет, — отметила Тиа, сидя на полу со скрещенными ногами. Она переоделась в джинсы, но блузку и спортивную куртку не сняла, ее короткие рыжие волосы оставались так же идеально уложенными. Тиа держала один из моих блокнотов. — Организовано примитивно, — продолжила она, — и классификации используются нестандартные. Но информация исчерпывающая.
— А что, есть стандартные классификации? — спросил я.
— Существует несколько различных систем, — сказала она. — Похоже, ты здесь используешь общие для некоторых систем термины, как, например, Высшие Эпики. Хотя я лично предпочитаю систему уровней. Есть и интересные находки, например, высшая неуязвимость.
— Спасибо, — сказал я, хотя и чувствовал себя немного смущенным. Конечно, были разные способы классифицировать Эпиков. У меня не было ни образования, ни ресурсов, чтобы изучить такие вещи, поэтому я составил свою собственную классификацию.
Удивительно, как легко мне это удалось. Были, конечно, такие Эпики, которые не подпадали ни под одну классификацию, но — что еще удивительней — большое количество Эпиков обладали очень схожими способностями. Индивидуальные особенности присутствовали всегда, как, например, мерцание иллюзий у Мерцающей. Но основные способности все же были очень похожи.
— Объясни вот это место, — попросила Тиа, поднимая другой блокнот.
Я нерешительно соскользнул с табурета и подсел к ней на пол. Она спрашивала по поводу пометки, сделанной мною в конце записи о некоем Эпике по имени Исполин.
— Это метка «Стальное Сердце», — ответил я. — У Исполина есть такая же способность, как и у Стального Сердца. Я внимательно наблюдаю за Эпиками с такими способностями. Если их убивают или обнаруживается какое-то явление, ограничивающее их силу, я стараюсь узнать об этом.
Тиа кивнула.
— А почему ты не объединил ментальных иллюзионистов и фотонных манипуляторов?
— Мне больше нравится группировать Эпиков по их ограничениям, — ответил я, взяв каталог и перелистнув на нужную страницу. Эпики-иллюзионисты разбивались на две группы. Одни вызывали изменения, работая со светом, то есть они манипулировали непосредственно фотонами. Другие создавали иллюзии, воздействуя на разум людей, то есть они, на самом деле, вызывали галлюцинации, а не иллюзии как таковые.
— Получается вот как, — показал я. — Иллюзионисты ментальной группы имеют те же слабости, что и другие менталисты, например, гипнотизеры, манипуляторы сознанием. Те же иллюзионисты, что работают со светом, отличаются от ментальных. Они гораздо больше похожи на Эпиков, манипулирующих электричеством.
Коди тихо присвистнул и, не меняя позы, одной рукой достал фляжку.
— Дружище, думаю, нам стоит обсудить, сколько у тебя есть свободного времени, и как нам его использовать с большей выгодой.
— С большей выгодой, чем исследование способов уничтожения Эпиков? — спросила Тиа, поднимая бровь.
— А то! — выдал Коди, сделав основательный глоток из фляги. — Подумай только, как замечательно он мог бы сгруппировать все бары города по сортам пива!
— Так, все! — сухо сказала Тиа, листая мои заметки.
— Абрахам, — обратился Коди. — Спроси меня, в чем трагедия того, что молодой Дэвид столько времени проводит за этой писаниной.
— Ну и в чем трагедия, если мальчишка проделал такое исследование? — произнес Абрахам, продолжая чистить оружие.
— Большое спасибо за очень своевременный вопрос, — продолжал Коди.
— Всегда пожалуйста.
— Хорошо, — ответствовал Коди, снова подымая флягу, — отчего ты так страстно желаешь грохнуть всех этих Эпиков?
— Месть, — ответил я. — Стальное Сердце убил моего отца. Я намереваюсь…
— Да, да, — прервал меня Коди. — Я снова хочу увидеть его кровь и все такое. Предназначение, кровная месть — это все похвально. Но я хочу тебе сказать, что этого недостаточно. У тебя есть страстное желание убить, но ты должен найти в себе страстное желание жить. По крайней мере, я так думаю.
Я не знал, что на это ответить. Моей страстью было исследование Эпиков, изучение Стального Сердца, чтобы найти способ убить его. Если где-то в этом мире мне и было уготовано место, то разве оно было не среди Реконеров? Разве не то же самое было делом всей их жизни?
— Коди, — сказал Проф, — почему бы тебе не пойти и закончить третью комнату?
— Разумеется, Проф, — согласился снайпер, закручивая крышку фляги и неспешно вышел из комнаты.
— Не обращай на него слишком много внимания, сынок, — продолжил Проф, положив один из блокнотов обратно в стопку. — Он то же самое говорит и нам, беспокоится, что, сосредоточившись на этой гонке за Эпиками, мы забудем прожить свои жизни.
— Он может быть прав, — проговорил я. — Я… У меня в жизни действительно не было ничего, кроме этого.
— То, что мы делаем, — ответил Проф, — имеет мало отношения к жизни. Наша работа — убивать. Мы вернем обычным людям возможность жить своими жизнями, находить в них счастье, радоваться восходу солнца, снегопаду. Наша работа — помочь им в этом.
У меня были воспоминания о прежнем мире. В конце концов, прошло только десять лет. Просто в этой вечной темноте сложно помнить мир солнечного света. Воспоминания о тех днях… становится все тяжелее вызывать их образы, как и лицо моего отца. Такие вещи истираются из памяти постепенно.
— Джонатан, — обратился Абрахам к Профу, засовывая обойму в оружие, — а у тебя какие соображения насчет того, что сказал этот мальчик?
— Я не мальчик, — огрызнулся я.
Все посмотрели на меня. Даже Меган, стоявшая у дверного проема.
— Просто хочу обратить на это внимание, — сказал я, вдруг чувствуя себя как-то глупо. — Я имею в виду, что мне уже восемнадцать, и я достиг совершеннолетия. То есть, я уже не ребенок.
Проф посмотрел на меня. Затем, к моему удивлению, кивнул.
— Возраст здесь не имеет значения. Ты помог устранить двух Эпиков, для меня этого более чем достаточно. Как и для остальных, я думаю.
— Отлично, — произнес Абрахам тихим голосом. — Но Проф, мы уже об этом говорили. Убивая Эпиков вроде Везунчика, действительно ли мы на что-то влияем?
— Мы сопротивляемся, — сказала Меган. — Мы единственные, кто это делает. Это важно.
— И все же, — продолжил Абрахам, защелкивая очередную деталь своей пушки, — мы боимся бороться с наиболее могущественными. Так что, господство тиранов продолжается. Пока мы их не свалим, остальные не слишком-то будут нас бояться. Они будут бояться Стального Сердца, Уничтожителя и Ночную Скорбь. Если мы не встанем лицом к лицу против этих тварей, то есть ли надежда, что остальные когда-нибудь поднимутся против них?
