— Есть!
Протянула трубку связисту.
— В мое и заместителя отсутствие докладывайте Первому текущую обстановку.
— Есть тащ командир!
Но она уже смотрела на Краснова:
— Ярек не прибежал?
Тот вдохнул для ответа и замер, вслушиваясь в нарастающий воющий свист. На улице оглушающе лопнул взрыв. Зазвенело выбитое где-то стекло. Тут же засвистело опять.
— Все уже? — связист широко распахнутыми глазами с надеждой уставилися на Весну. На переносице и над верхней губой застыли бисеринки пота. После того, как осколок разорвавшейся в ветвях мины — гнутая зазубренная железка — срезал бруствер и застрял в противогазной сумке, загорелое лицо нарядника не побелело, зато приобрело землистый оттенок.
— Шиш! — Ёнч оскалился в нервном веселье. — Пристрелочные это.
Веселин зло сплюнул под ноги. Глаза связиста стали еще шире.
— Отметят попадания, совместят с ориентирами, внесут правки…
— Отставить, — Вешка опять смахнула пот со лба. Со щеки, со второй, пряча за движениями внутреннюю дрожь. Ее опять колотило, как тогда, под пулями штурмовика. — Веселин, троих отправьте вверх по улице, пусть смотрят за поселком. Подъезды лучше меня знаете… Сами остаетесь на КП. Следите за боем и отвечаете на звонки, — кивнула на аппарат. — Через посыльных сообщаете мне о бронированных целях…
Краснов кивнул:
— Да, тащ командир.
— И выделите мне одного человека, чтоб все время рядом был… И помоложе, ему бегать и ползать придется много.
— Хм. Есть. Владек, справишься?
Невысокий, жилистый ополченец из оставшихся в резерве кивнул.
— Ёнч, отгоняй машину за дома, как оговаривали.
— Есть! — сиганул из окопа, обрызгав глинистой крошкой.
— Погоди! — навалилась грудью на бруствер. Ивков встал вполоборота, прищурился. — У них две пушки ТПО! Я засекла, но по ним бить в последнюю очередь… Танки и транспортеры. Бьем их. По-очереди. Шумлю движком я, ты стреляешь, и наоборот. Два снаряда с места, не больше. Все.
Ёнч хмыкнул, кинул руку к голове.
— Есть…
— Давай, — улыбнулась она ему в спину. Стало почему-то горько где-то там, где вкус никогда не чувствуется. Отвернулась, глянула сверху на ополченцев, на хмурого Краснова.
— Ярек появится, — опоздание мальчишки тревожило все больше, — расспросите, что он видел. И гоните на медпункт к девочкам, — кто-то из бойцов хмыкнул, — пусть им помогает. Сейчас опять обстрел начнут, чтобы нам затруднить маневр, и пойдут в атаку.
— Понял, — кивнул Веселин, опережая ее движение добавил: — Все сделаем, будь уверена.
Она дернула губами и торопливо полезла наверх.
Первые мины застали ее уже за броней. Рванули дуплетом, там где перед этим шумел мотором Ивков. Потом еще раз дуплетом в стороне.
— Командир, Ярек? — вынырнуло из темноты лицо мехвода.
— Не появился еще.
Пара взрывов около КП.
Радек тихо ругнулся.
— Я приказала отправить его к лекдружинницам в помощь… Все, кажется, сейчас полезут, — челюсти свело, слова рвались сквозь зубы.
С опушки слабо, но отчетливо донеслись свистки, а сдвоенные взрывы заметались по дворам.
В короткую паузу, под воющий свист, Вешка высунулась, нашла взглядом залегшего в грядках посыльного, и опустилась на сидение. Войнерка прилипла, заколодила спину.
— Помник, бронебойный.
«Семь штук осталось».
Закрыла глаза. Прислушалась к себе сквозь шумы боя. Странное состояние — мысли проносятся метеорами по бездонному небу сознания, мелькают, гаснут… вместо них остается ясное знание. Такое же бездонное, как и небо. Слова не нужны, без них все понятно. Даже то, что будут делать швейцы. Не дураки они. Не слепые и не глухие. Они тоже знают, но не все. Например, про стоящую за лабазом ЗУ… Ударят они потому сначала с опушки, отвлекут ее самоходки, постараются выбить стволами ПТО. Потом зайдут от просеки…
В броню стукнул приклад.
— Командир!
Вынырнула из-за брони, заглянула в запрокинутое лицо, в требовательный прищур не молодых уже глаз.
— Танки с опушки! Три! И броник!
Слово родившееся в Смуту почему-то резануло слух. «Второй транспортер пойдет со стороны просеки… И наверняка еще один-два танка…»
— Покажи направление на каждый. Рукой махни, — и дождавшись требуемого, добавила: — Скажи второму экипажу, пусть начинают, я шуметь буду. Пусть ближнего бьет! Все!
И свалившись на сидение, сцапала гарниру ПУ, крикнула вниз:
— Радек, заводи!..
Ивков отстрелялся первым и, пока он газуя откатывался за гребень во дворы, Радек осторожно вывел самоходку на позицию.
От опушки по кочковатому полю, дерганно, мотаясь из стороны в сторону, неслись два танка. Третий слева замер с открытым башенным люком. Где транспортер?
Довернула ПНП.
«Вот он!». Тот двигался рывками слева, за подбитым. «Этот потом».
Отработала педалью, поворачивая башню. Уже ручкой довела до нужного угла. Поймала ритм маневров. Рукой довела упреждение. Привычно задержала дыхание и толкнула педаль спуска.
Машину качнуло, справа пронесся казенник, обдал горячим выхлопом, выплюнул гильзу.
— Бронебойный! — заорала в ПУ радостно — швеца потерявшего гусеницу развернуло на месте. В подставленный борт и вогнала второй снаряд.
— Есть! Радек!..
Самоходку дернуло назад так, что Вешку приложило лицом о прицел. Аж звезды зажглись.
— Что там, командир?!
— Два танка подбили! — выдохнула сквозь зубы. И несмотря на боль улыбнулась. Получилось.
— Радек, шумим! Помник, бронебойный!
Мотор заревел на подгазовке. «Енч, третий твой.»
— Радек, подай вперед и левее, пока я не скажу!
Прислушалась, готовясь услышать выстрелы знакомой пушки через наушники и рев мотора. С поля трижды прозвучали танковые пушки швейцев. Причем два выстрела раздались почти одновременно. «Не добили кого-то».
— Стой! — над перекатом в ПНП показались основания деревьев на опушке. «Ну же! Стреляйте!» — взмолилась к швейцевским противотанкистам. Но те молчали. Зато над подбитым ею танком заплясал, закрутился, формируя столб, дым.
Справа звонко выстрелил Ёнч. Опушка промолчала.
— Радек, тише!
Слева, со стороны первого подбитого, грохнула танковая пушка. И почти одновременно с ней хлестнул второй выстрел Ивкова.
«Назад, быстрее!»
Она вдруг ясно почувствовала, как тормозит после бешенного вращения и замирает рука швейского наводчика на колесе горизонтальной наводки.
«Ну же!!!»
Ёнч выстрелил опять. На опушке сверкнули огоньки ПТО, вспухли облачками дыма. И взревел мотор Ивковской самоходки. «Гад! Убью дурака!» Слева зашлась очередью ЗУ.
— Радек вперед!.. Стой!
Горели уже все три танка. Зато транспортер уже давил огнем один из ее пулеметов, а пехота не таясь рвалась вперед, на бросок гранаты.
Вешка вогнала бронебойный ему в борт под пляшущий огонек пулемета.
— Осколочный!..
Горбатый корпус после второго попадания плеснул огнем.
— Назад! — проорала упершись в рукоять прицела. — Радек шуми!
В этот раз сдавая назад наехали на дерево. Ствол развесистой крушины треснул-выстрелил и завалился назад, пенек проскрежетал по днищу.
— Стой!
Сорвала наушники. Тут же захлестнули звуки боя — хлопки гранат, частая дробь пулеметов и треск винтовок. Особенно густо слева. Где-то справа и сзади рвались мины.
В башню справа стукнул приклад.
— Командир!
Вешка подтянула себя вверх. Глянула в мрачное лицо посыльного.
— Вторую самоходку подбили…
Сердце земерло, пропуская удар, провалилось куда-то вниз. И опять застучало, отдаваясь в горле и висках.
— Что?..
— Подбили их…
— С экипажем что?!
— Водитель командира вытащил…
— Товарищ команди-ир! — слева из-за поваленного забора показался боец в форме. — Товарищ командир! У чугунки швейцы до домов добрались!
— На борт оба!
Уже свалившись на сидение и торопливо надевая гарнитуру, услышала стук обуви по броне. Щелкнула тангентой:
