— Спрашивать о том, как ты, Винс, меня нашел, я не буду, — хмыкнул Лоулен, пожимая руку своему бывшему подопечному.
— Я тебя никогда и не терял, Лоулен, — усмехнулся генерал, пожимая руку майора в отставке.
— Я так и подумал, — усмехнулся седой жрец. — Видимо, дела идут совсем хреново, раз ты объявился? Ты один или с оркестром?
— Я помню твое нежелание видеть кого бы то ни было из РСР, поэтому я тут инкогнито, — позволил себе сонную, ленивую улыбку Бодлер-Тюрри. — И мне нужна твоя помощь, Лоулен.
— Винс, я не желаю иметь с вашими делами ничего общего, — покачал головой служитель Зулата. Он сложил руки на груди, взглянул на высокие яркие витражи, на которых Зулат бился с порождениями Бездны Сета и детенышами Стареллы. — К тому же я так и не простил Джонатана II за смерть всей моей семьи, — добавил он.
— Не хочу тебя обидеть, друг мой, но Его Величеству всегда было наплевать на то, простил ли его кто-то или же нет. И это при жизни. После смерти же, я полагаю, ему плевать на наши обиды еще больше, у него и без этого грехов хватает. Думаю, они до сих пор с Осирисом и Зулатом спорят на загробном суде, — позволил себе напомнить Винсент.
— Из-за него погибла моя семья, — грозно повторил жрец, набычившись.
— Ты все сам прекрасно помнишь и понимаешь, что иначе Его Величество поступить просто не мог, — покачал головой генерал, пытаясь подобрать нужные слова. — Перед ним тогда стоял выбор: отдать технологию изготовления двигателя наших космических кораблей Керши или же пожертвовать жизнями ста двадцати семи заложников. Он сделал то, что должен был сделать. Ты сам все прекрасно понимаешь. Не окажись твоя жена и дети в числе заложников, ты бы тоже полагал выбор очевидным. Розми превыше всего, и это были не пустые слова для Джонатана II.
— Поэтому я всего лишь ушел, — опустил голову совершенно седой жрец. Он запустил пальцы в волосы, помотал головой. — Но это не значит, что я простил и буду помогать РСР, — он прикрыл глаза, закусил губу, вспоминая своих близких. Уж чем-чем, а упрямством своим Лоулен славился не меньше, чем везением и отвагой.
— Лоулен, Джонатан II мертв, — мягко напомнил Бодлер-Тюрри. — И поверь мне, умирая, он расплатился за все свои прежние грехи. Смерть его была страшной. Агония длилась неделями, а вынести все страдания и испытания, что обрушились на него, не каждый сможет, — генерал вспомнил изможденного старика, похожего на мумию, лежащего на широкой постели. Он вспомнил комнату, походившую одновременно на зал музея и палату интенсивной терапии. И тот страшный диалог, ставший приговором десяткам людей.
— Винсент, проблема в том, что у меня нет этого времени. Счет идет на дни. Я должен передать Розми сильному правителю, я должен обеспечить будущее моего народа, а у меня нет наследников. Достойных наследников.
— Ваше Величество, я боюсь, что Ваша внучка ни при каких обстоятельствах не сможет удержать власть, — тогда признался глава РСР, а теперь он должен не просто изменить свое мнение, он должен совершить чудо.
— Сможет, если она останется единственной наследницей династии Уайтроуз, — вынес свой приговор обтянутый кожей скелет, в которого тогда уже превратился грозный правитель Розми.
Сможет.
С трудом Бодлер-Тюрри вернулся в окружающую его действительность, собрал в кулак свою волю и вновь попытался достучаться до былого наставника, друга, учителя.
— Лоулен, я прошу помочь не ему, а Розми и невинной маленькой девочке, которая лишь на два года старше твоей погибшей дочери, — продолжил глава РСР. — Она не должна была стать королевой, но стала. Она всего лишь ребенок. Невинный ребенок…
— Невинных королей и королев не бывает, — фыркнул Мирроу, поворачиваясь к Винсенту спиной, явно желая прекратить разговор, но не тут-то было!
— В отношении Талинды I это именно так, — возразил Винсент. — Она все еще ребенок, она не хочет крови, поверь мне! Ни крови, ни убийств! Она их боится.
— А как же ее кузен? Принц Лоуренс? — резко повернулся жрец Зулата. — Неужели он еще жив?
— Да, он жив, — пожал плечами генерал.
— Этого не может быть! — вскричал Лоулен, указав пальцем на Винсента. — Ты врешь! Ни один правитель в ее положении не допустит, чтобы его конкурент был жив! Ни один!
— Я ей именно об этом говорю постоянно, но Талинда I слишком добра, она просто не может убить ребенка, — поморщился Бодлер-Тюрри. — Пойми, ее рисуют кровавым деспотом, но это не так!..
— Ничего, корона со временем все исправит, — усмехнулся служитель бога мертвых, окидывая взглядом зал, где в синих лучах света кружились пылинки. — К ней это быстро придет.
— Может быть, — не стал спорить Винсент, помня о дурной наследственности юной королевы. — Только сейчас-то она всего лишь маленькая девочка, мечты которой разбились о реальность. Она лишилась семьи, а друзей у нее никогда и не было. Она сейчас совершенно одна и в полнейшем ужасе, вряд ли она будет в ближайшее время злоумышлять против своего дражайшего бестолкового кузена.
Лоулен отошел от бывшего подопечного на несколько шагов, остановился, резко развернулся и приблизился к Винсенту опять:
— Винс, поклянись мне, поклянись именем Алисы, что принц Лоуренс жив, а она не хочет его убивать! — потребовал он.
— Клянусь, Лоулен, клянусь именем Алисы, что принц Лоуренс сейчас жив, а Ее Величество, несмотря на мои уговоры, отказывается его убивать, — принес клятву глава РСР. Лоулен знал, что Бодлер-Тюрри легко нарушит клятву, принесенную именем богов, если того потребуют обстоятельства или высшие интересы, и только клятва, данная именем погибшей невесты, для него нерушима.
— Хорошо, — после некоторого раздумья согласился помочь жрец. — Чего ты от меня хочешь? Я уже столько лет сижу в этой глуши, что от меня вряд ли будет какая-то польза…
Винсент постарался незаметно перевести дыхание. Лицо его вновь стало сонной физиономией деревенского увальня, мечтающего побыстрее добраться до стога ароматного сена, где можно хорошенько вздремнуть. Этот раунд остался за ним.
— На Ее Величество идет весьма серьезная атака, — глава РСР медленно пошел в сторону статуи Зулата, разглядывая изваяние бога в синем полумраке храма. Неужели бог Царства Мертвых не поймет старого короля и его стремление защитить свою страну? Неужели Зулат и Осирис не помилуют Джонатана II, принесшего в жертву Розми все, что у него было? — Атаку эту ведет не только Нил Адриан Роуз, — продолжил Винсент, — но еще и жрецы, выступающие на его стороне.
— И что ты хочешь от меня? — удивился Лоулен.
— Мне надо понять, кто все это организовал? Почему жрецы за Нила Роуза? Что им обещано в случае победы этого долбанного Нила Роуза?
— Это непросто, непросто, — пробормотал седовласый жрец, потирая подбородок.
— Мне надо спасти королеву, а для этого у меня должна быть информация, — повернулся к былому наставнику генерал. — И проблема в том, что я отправил несколько своих агентов разобраться в этом деле, но проникнуть в вашу среду со стороны практически невозможно, — он немного подумал, а потом решил выложить все как есть. — К тому же я не уверен в своих людях. В РСР есть предатели. И я пока не выявил всех, а те, кого я выявил, работать могут на кого угодно. На кого именно я пока не успел узнать.
Лоулен поджал губы, поморщился, услышав о ненадежности былых коллег, но вслух ничего не сказал — такое в РСР тоже случалось, двойных агентов отнюдь не РСР придумала, и не одна Розми практиковала их работу.
— Насколько я слышал, королеве активно помогают жрицы Лоули, — служитель Зулата подошел к алтарю своего бога, зажег несколько новых свечей, стоящих в серебряных канделябрах. — Неужели они вам ничего не рассказали?
— Мероэ нам помогает, — кивнул генерал, — но она не выбалтывает орденских тайн и не посвящает меня в жреческие дела. Она просто делает то, что считает нужным. Я же должен понять всю схему, все, что происходит сейчас в умах жрецов и людей. Понимаешь?
— Да, уж, — хмыкнул Лоулен. — Да, уж… Хорошо, я тебе помогу, чем смогу, но, Винс, это будет в первый и последний раз. И только потому, что я тебе поверил, что Талинда I не похожа на своего деда и не убила кузена.
