Предполагалось, что здесь останавливаются члены императорской семьи, когда хотят переночевать в храме. Берилл жил тут сутки, пока Алмаз проходил долгую церемонию совершеннолетия. Он сам проводил ночи в комнатах ожидания, а Берилл как зритель и принц ночевал в покоях.
Насколько он помнил, император жил в соседних покоях и присутствовал на всей церемонии. А вот Агата не пустили, вроде как слишком маленький.
Сейчас Агат спал на большой кровати, укрытый многочисленными одеялами. На столике рядом стоял почти пустой кувшин с водой и поднос с зельями, оставленный лекарями. Бериллу казалось, он с другого конца комнаты ощущает едкие травянистые запахи снадобий и мазей.
Хотя бы не крови.
Берилл потер переносицу, отгоняя сонливость. Он отказался от вторых покоев, заявив, что в одной комнате принцев проще охранять. Салмар, кажется, всерьез обрадовался такому повороту: выставил стражу у дверей и окна. Обычно кехты отправляли одну группу, но Салмар заявил, если кто-то хотел убить принцев, он может попытаться снова. У жрецов нет никакой охраны.
Берилл просто согласился. Салмар как глава императорской гвардии лучше всего разбирался в подобных вещах. Берилл приказал принести в эти покои кушетку для него и положился в охране на Салмара.
Ночью даже не пытался уснуть, а вот днем задремал — и все его сны наполняли кошмары. На этот раз никакого странного огня и разлагающегося трупа. Берилл снова и снова видел теней в отблесках храмовых огней, короткую схватку, которая неизменно заканчивалась кровью.
Во сне Берилл осторожно опускался на землю с раненым братом, только чтобы понять, что он не дышит. В других кошмарах лекари не успевали, и Агат истекал кровью на руках Берилла. Тот пытался зажать рану, и пока изо рта Агата сочилась кровь, он шептал:
— Почему ты не пришел раньше?
Хотя в жизни не было связи, во сне это представлялось Бериллу важным. Он забыл о ритуале, его не оказалось рядом, и теперь Агат снова и снова умирал.
Просыпаясь, Берилл смотрел на спящего Агата. Замирал, чтобы уловить размеренное дыхание или увидеть, как спокойно поднимается и опускается грудь. По кругу спрашивал лекарей, всё ли в порядке.
В жизни прошло не так драматично, как в кошмарах. Агат вполголоса ругался и зажимал рану, пока Берилл вел его к храму. Только на ступеньках он чуть не отключился, и Берилл с трудом удержал. Но тогда не испугался, тем более, тут же подскочили жрецы, замелькали лекари.
Когда они окружили Агата, Берилл сделал шаг назад и поднял руку — она вся была в крови. Вот тогда он начал осознавать, что происходит. И не с первого раза понял, что обращаются к нему:
— Ваше высочество, вы ранены?
— Нет, — наконец, ответил Берилл. — Что с моим братом?
Лекарский орден не был самым многочисленным — большинство обучались в нем, а потом уезжали именно как лекари, не становясь жрецами. Но в храме лекарей было больше, чем где бы то ни было, так что они быстро осмотрели Агата, перевязали и устроили в покоях.
Каждый раз, когда Берилл, просыпаясь от кошмаров, требовал от лекаря ответа, они повторяли одно и то же:
— Рана хорошая, внутренние органы не задеты. Принцу нужно восстановиться и отдохнуть.
Бериллу было бы спокойнее, если Агат пришел в себя, но его напоили какими-то зельями, так что он проспал всю ночь, ненадолго очнулся утром в окружении лекарей, явно не очень понимая, что происходит, и после порции трав снова уснул.
Поднявшись на ноги, Берилл размялся и отошел от стола. Поняв, что спать ему не стоит, он распорядился, чтобы из дворца принесли бумаги, над которыми он мог поработать, и держали в курсе, что там с изысканиями Каэра. Правда, сосредоточиться не получалось, но это лучше, нежели изводить себя.
Подойдя к постели, Берилл удостоверился, что Агат спит. Ну, просто на всякий случай.
Если бы Берилл присутствовал на ритуале, возможно, Агат не был бы таким уставшим. Или его сила оставалась спокойнее. Это бы не отвадило убийц, зато помогло избежать раны.
На запястье Агата поблескивал орихалковый браслет. Непритязательная вещица без украшений, полоска металла, похожая на медь. На самом деле, одна из мощнейших зачарованных вещей, такие могли создавать только грезящие первого ранга. Несколько подобных браслетов имелось в больнице при храме, три лежали во дворце и, кажется, у кого-то из аристократов лежали под замком.
Они усмиряли боль, помогали ранам заживать. Берилл помнил, как на его собственном запястье был такой, когда его отравили — может, поэтому он не ощущал боли, как Алмаз. Правда, от яда браслеты не помогали.
Вообще-то подобный браслет должен был быстро поставить Агата на ноги, но пока принц не выглядел выздоравливающим и даже не проснулся.
— Его тело плохо отзывается на грёзы, — говорили лекари. — Вы же знаете.
Берилл знал. Агат чувствовал магию, отзывался на нее, но воспринимал слишком плохо. На него грёзы попросту действовали слабо, в том числе и такие мощные лечебные. Жрецы даже мешкали, не зная, стоит ли надевать на него орихалковый браслет, но Берилл рявкнул, чтобы даже не думали.
Наверное, тогда он выглядел грозно.
Лекари говорили, процесс выздоровления идет, всё в порядке, но медленнее, чем можно ожидать. Берилл молчал, но догадывался, что это из-за ритуала. После него Агат всегда ощущал себя некомфортно, обряды что-то делали с его восприятием силы. Как будто какой-то сбой в теле.
Ничего удивительного, что после такого лечение шло медленно.
Краем глаза Берилл заметил, как мимо окна прошел один из воинов. Салар не скупился на охрану. Что ж, прекрасно. Больше никто не тронет его брата. Никто!
В дверь постучали. Берилл еще несколько мгновений смотрел на спящего Агата, потом подошел к дверям и открыл.
Он ожидал кого угодно, только не Тишлин Ташар. Она сменила наряд библиотекарей на темно-зеленое платье, а волосы заплела в замысловатые косы, частью оставив струиться по плечам.
Как ни странно, когда Тишлин выглядела как дворянка, она больше походила на брата.
— Вы просили Каэра держать вас в курсе, — спокойно сказала Тишлин и протянула тубус с бумагами.
Берилл рассеянно кивнул, удивляясь. Тишлин что, сама приехала из дворца, чтобы принести какие-то бумаги?
— Госпожа Яшма и Открыватель небесных врат ждут вас на ужин.
У Берилла ушло несколько мгновений, чтобы понять, что она о Верховном жреце. За окном, конечно, уже не так светло, но неужели время ужина?
— Я не голоден.
Берилл хотел закрыть дверь, но Тишлин ничуть не смутилась и не отошла.
— Госпожа Яшма очень настаивала. Сказала, сама за вами придет.
Ну, это вряд ли, подумал Берилл. Яшма оставалась в храме всё это время, часто заходила и, кажется, искренне беспокоилась. Она даже заняла другие покои, не пожелав возвращаться во дворец. Но приходить за наследником, чтобы вытащить его на ужин? Это уж слишком.
— Я не буду ужинать, — резко сказал Берилл.
— Будете, — в тон ему ответила Тишлин.
Принц даже опешил от такой наглости. Кажется, Тишлин тоже спохватилась, что разговаривает с наследным принцем, но отступать или извиняться не стала.
— Когда вы в последний раз ели?
— Ну…
Во дворце. Сутки назад. Даже больше.
— Госпожа Яшма просила напомнить, что скажет на это Агат.
Назовет его придурком, конечно.
— Я останусь здесь, если позволите, — сказала Тишлин. — Понимаю, вы не хотите оставлять брата… я бы тоже не стала. Но вам надо поесть. А я проходила лекарскую подготовку.
— Думал, ты библиотекарь.
— Хотела стать лекаркой, но отец решил, это не подобает дворянке, и мы сошлись на дворцовой библиотеке. Мне не хватает практики, но будь такая необходимость, я бы смогла и рану перевязать.
Яшма определенно знала, кого послать. Тишлин не была робкой аристократкой, которая смущалась под взглядом королевской особы. К тому же имела лекарскую подготовку, так что никто не счел бы это неподобающим.
На самом деле, это уместно. Лекари были вне статусов и могли лечить, исходя из своих умений. А вот те, кто ухаживал за больными, всегда должен быть того же статуса. К принцу нельзя приставить простолюдинку.
