всё больше и больше...
* * *
Клэр
Я ещё раз перечитала письмо, которое с самого утра пришло от мистер Этелхарда. Его передал камердинер Лестера — и тут же удалился.
“Клэр, мне удалось выяснить адрес мисс Сарики Эббет. Но, зная вашу хитрость, я не скажу его вам, иначе вы попытаетесь улизнуть от надзора. А он вам, поверьте, нужен. Исключительно в целях вашей безопасности. Адрес назовёт вам назначенный мной сопровождающий. Сообщите, когда будете готовы ехать, чтобы я успел всё подготовить.
Л.Э.”
— Нет, ну ты представляешь? — в очередной раз возмутилась я. — Он так и не сказал мне адрес! Хуже родителей, честное слово…
Рона, которая в это время как раз укладывала мои волосы, только снисходительно улыбнулась.
— Просто он беспокоится о вас. Я тоже считаю, что уезжать далеко от Кальна без охраны неразумно. А я вряд ли смогу вас защитить.
Муссон, который вертелся у моих ног, зазывая на прогулку, несогласно тявкнул. Он-то наверняка считал себя самым сильным и надёжным стражем. Он заметно подрос с того дня, как появился у меня, но всё ещё оставался долговязым и порой неуклюжим щенком, который мало на кого мог навести страх.
Наконец камеристка закончила с причёской, и я села за стол — писать ответ. Завтра как раз удачный день для долгой поездки. У родителей запланировано несколько деловых встреч, и их до вечера не будет дома. Успею вернуться.
Дописав послание, я отдала его Роне и отправила её к своему драконистому соседу. Она скоро вернулась с небольшой запиской, которую мистер Этелхард даже не потрудился запечатать.
“Перекрёсток Силв и Эльм стрит. Девять утра. Ехать придётся до полудня”, — было написано в ней.
Весь день я провела, как на иголках, да и ночью спала плохо — просыпалась несколько раз от приливов волнения. Не хотелось навести на Сарику ещё большие неприятности и самой попасть в новые. Но оставить всё так, как есть, невозможно. То и дело я вставала с постели и выглядывала в окно.
На улице было пусто. В доме Лестера Этелхарда горел свет — в одной комнате. Шторы были задёрнуты и не позволяли разглядеть, что там находится: спальня, а может, кабинет.
Я смотрела в светящийся проём окна до тех пор, пока не начали закрываться глаза — тогда только смогла уснуть до самого утра.
За завтраком родители были поглощены обсуждением свежих новостей, которые отец громко зачитывал из газеты. Я только улыбалась и молча ела, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание.
— Куда ты собралась сегодня, Клэр? — спросил отец, когда я встала из-за стола.
— Хочу съездить в галантерейную лавку. Там должны были отшить первую коллекцию шляпок. Не хочу пропустить этот момент.
На самом деле шляпки будут закончены только через два дня. Но упоминание дел — безотказный способ притупить бдительность отца. Зато матушка возвела очи горе и покачала головой. Однако ничего не сказала.
— Хорошо, — отец кивнул. — Постарайся не задерживаться.
Прихватив Муссона, я села в крытый экипаж: солнце сегодня палило просто нещадно. Воздух был наполнен смолистым запахом молодых листьев и пылью — такая сушь стоит уже несколько дней!
Рона села рядом, расправила юбку и замерла в предвкушении.
Скоро мы выехали к нужному перекрёстку. Я выглянула в окно, чтобы понять, где подбирать моего спутника — и сразу его заметила. Мистер Этелхард шутить изволит? Ровно в обозначенном месте нас ждал один из близнецов-огритов. Даже посреди разношёрстной городской публики он торчал, словно фонарный столб.
— Неожиданно, — озвучила Рона мои мысли.
Огрит молча смерил взглядом наш экипаж и сел в него очень проворно для своих габаритов.
— Добрый день, мисс, — взглянул на меня, а затем на Рону.
Камеристка оглядела его с лёгкой опаской и заметным интересом.
— Добрый день, мистер… Адлард, — вспомнила я его фамилию.
С именем случилась заминка. Кто разберёт, какой это из двух братьев!
— Ханк, — огрит сразу разгадал моё замешательство.
Он наконец улыбнулся — его лицо сразу стало добродушнее и мягче. Рона придвинулась ко мне ближе, и показалось, что ей срочно захотелось что-то мне сказать. Огрит внушал… очень много разных чувств, особенно когда мы оказались с ним в довольно тесном экипаже.
Напоследок Ханк высунулся в окно и велел кучеру выезжать в Хайфилд. Насколько я знала, этот городок лежал недалеко от Кальна и считался одним из тех провинциальных тихих уголков, где сроду ничего не происходит, а жизнь замедляет темп.
Ехать и правда пришлось несколько часов. Но, увлечённые рассказами Ханка, мы даже не заметили, как добрались. Кучер лишь спросил, куда ехать дальше — и экипаж покатил по узким мощёным улицам городка до того дома, где и обосновалась Сарика.
— Вот тут, — пояснил Ханк, выбираясь из экипажа. — Рой сказал, что за ней приглядывают констебли из местной полиции — им всё равно нечем заняться. Она совсем притихла. Боится, что те, с кем она связалась, решат вновь взять её под колпак. Но пока никто не пытался на неё выйти.
Он подал руку сначала мне, а затем Роне. Зазевавшись, камеристка споткнулась о собсивенный подол. Тихо ахнув, она рухнула прямо на огрита.
— Простите! — залепетала, отлепляясь от его мощной груди. — Простите, мистер Адлард.
Её лицо мгновенно залилось краской. Но Ханк, кажется, не торопился отстраняться, а его взгляд приобрёл снисходительно-ехидное выражение.
— Ничего страшного.
Страдальчески вздыхая, камеристка подбежала ко мне. Её руки подрагивали — неужели так разволновалась? Впрочем, рядом с таким солидным мужчиной любую девицу оторопь возьмёт.
Я дёрнула шнурок дверного колокольчика — и внутри раздался короткий мелодичный звон.
— Может, её нет дома? — осторожно предположила Рона. — Ведь мы не предупреждали, что приедем.
— Она почти никуда не ходит, — возразил Ханк. — И тем более никуда не выезжает…
Едва он смолк, замок щёлкнул, и Сарика выглянула в приоткрытую дверь.
— Мисс Рейнфрид? — она удивлённо оглядела меня. — Как вы тут оказались?
— Немного хитрости и упорства — и мне удалось вас отыскать, — я улыбнулась. — Впустите? У меня к вам серьёзный разговор.
— Да! Да, конечно, проходите! — Сарика улыбнулась Ханку, который шёл следом за нами. — Мистер Адлард. Рада вас видеть!
— Я тоже… весьма.
Огрит бочком протиснулся в дверь. Квартира, которую занимала Сарика, оказалась чуть больше той, что в Кальне. Зато была обставлена проще. Ни одна вещь не напоминала о прошлой
