в сговоре с Вартом. Если Варт тоже не было псевдонимом. А значит, и с Верховной Матерью. Если в игру были вовлечены две фракции, то ей следовало подумать снова.
— Здесь Траск не причинит тебе вреда, — сказала она.
Варт уставился на неё, не особенно воодушевленный, и облизнул губы.
— Поверь, причинит! Смерть и пламя! Он может заявиться сюда с десятком людей и творить все что угодно. Да, может Гримшанк и просто барон, не герцог, но кто пошлет своего человека восстанавливать правосудие, если на тот свет отправиться один юнец, погибший в пьяной драке? Это самое худшее, что могло случиться. Но мы... он не узнает мое имя, если услышит это, — мальчишка бормотал себе под нос, словно говорил сам с собой. — Он может не вспомнить моего лица. Духи, прошло четыре года! Но лютня ему напомнит. Пламя и смерть!
— Четыре года? Кажется, в наша история запуталась, не так ли? Ты говорил, что тебе тринадцать.
— Почти тринадцать... — Варт озадаченно нахмурился, а потом изобразил яростную гримасу. — Я на месяц старше тебя!
— О! — он не врал. Конечно, мальчики взрослели позже, чем девочки. Но Варт выглядел так, словно ему действительно было двенадцать или тринадцать.
— И откуда вы узнали мой возраст, мастер Варт?
— Я умею задавать вопросы. Давай пойдем к столу, пока там еще осталось хоть что-то съедобное.
— Нет, — в конце этого тяжелого дня её злость, наконец, вскипела. — Ты мне врешь. Ты соврал мне несколько раз. И, разумеется, не сказал всей правды о себе. Как и о том, почему и куда ты меня везешь. И про то, кто тебе за это платит. Теперь я задам вопросы, а ты ответишь на них. Иначе, я отправлюсь к госпоже Муртер и скажу, что готова принять её предложение и поехать в её экипаже.
На мгновение, Варт выпучил глаза, словно сопротивляясь какой-то боли. Затем, он огрызнулся:
— Нет, я не стану тебе отвечать. Но ты точно знаешь, где я врал. И вот еще что. Я — лучшая защита, которую ты можешь получить. А еще ты в серьезной опасности. Ужасной опасности. Так что лучше тебе доверять мне. Теперь — идем. Нужно поесть.
— Я в опасности? — воскликнула Изумруд. — И ты не желаешь мне сказать, в какой и почему? Ты надменный, невыносимый...
— Слишком поздно, — сочувственно ответил Варт. — Сказать тебе об этом — вовлечь тебя в еще большие неприятности, поверь мне. И если сюда, ко всему прочему, вовлечены Траск и Гримшанк — провал будет полнейшим. Все накроется медным тазом.
Глава двенадцатая
Хорошее предложение
Гулкое эхо гуляло по зале даже когда та была почти пуста. Каждый вечер, когда кучера и погонщики кричали, подзывая к себе официантов, здесь было невыносимо шумно. Сегодня в помещении толпилось тринадцать тощих голодных мальчиков, пронзительно требовавших то, что им причиталось. По дороге к гостинице, хор вырос вдвое. Варт протолкнулся сквозь буйствующую толпу, чтобы узнать, кто решил его надуть.
Все еще бурля от негодования, Изумруд направилась к обеденной зале для благородных, где уже был накрыт лучший стол. Это оказалась небольшая комната с длинными скамьями и двумя зажженными свечами, призванными рассеять вечерний полумрак. Женщина замерла в дверях. Около десятка гостей уже толпились в зале. Изумруд задумалась, войти ли ей, или подождать Варта. Вне всякого сомнения, эти полные едой тарелки, которые приносят слуги, источают сладостные ароматы. Но после целого дня в их повозке, женщина не могла почувствовать ничего, кроме чеснока. Разумеется, приторный запах чар очарования был таким же реальным, как звук от волшебства удачи. Изумруд смогла обнаружить магию, исходящую от госпожи Муртер. Её владелица в одиночестве сидела в самом дальнем конце залы. Поддавайся меньше людей подобному мошенничеству — и королю Амброзу было бы куда легче взять под контроль элементарии.
— М? — меланхоличный голос, раздавшийся у её плеча, заставил женщину подпрыгнуть.
— Доктор Скуллдиггер!
— Изумруд? — мужчина попытался улыбнуться. Однако, из-за этих собачьих глаз результат вышел скорее отталкивающим. — Прости за любопытство. Моя подруга, госпожа Муртер, убеждена, что Вы избегаете её, потому что чувствуете магию и её чары удачи вас огорчают.
И это только одно из...
— Прошу прощение, если нанесла оскорбление. Я обещала навестить старую тетушку и пробыть с ней несколько дней.
— М, — мужчина удивленно вздернул седые брови. — Значит, вы не можете чувствовать магию, как Белая Сестра?
В голове женщины зазвучали страшные предупреждения Варта.
— Доктор, будь я Белой Сестрой — не стала бы путешествовать... вот так вот.
Старик вздохнул. Даже если бы вся его семья умирала от жуткой болезни — он едва ли смог бы выглядеть печальнее.
— Конечно. Ваши печали — ваше дело и я не должен в него лезть. Но, прошу, дайте мне минутку. Вы ведь встретились с госпожой Муртер в Окендауне, да? Мы хотели обратиться к Белым Сестрам. Вы знаете, как востребованы нынче их услуги. Мы рассказали, что наш покровитель, очень уважаемый представитель дворянства, весьма обеспокоен тем, что он, возможно, пал жертвой бессилия, насланного врагами. М? Мы предложили солидную сумму — скажу честно, очень значительную сумму — чтобы Сестра приехала и проверила обиталище нашего господина. Быть может, наш покровитель ошибся и она ничего не найдет, м? Её неудача не повлияла бы на выплату гонорара, — мужчина сверкнул глазами в сторону Изумруд.
— Продолжайте, доктор.
Женщина хотела, чтобы Варт, наконец, появился. Этот болезненный старик пугал её.
— Увы, в эти дни Сестры просто завалены работой, — пожаловался Скуллдиггер. — Наша миссия не увенчалась успехом. Но если у вас есть такая способность, Изумруд... Я обещаю, что означенный покровитель предложит Вам те же условия, что и обученной сестре. Дом большой, но будьте уверены — вы обошли бы его менее, чем за день. Не стоит волноваться, что ваше собственное путешествие задержится.
Кажется, доктор не врал. Однако, в комнате было слишком много мелкой магии, поэтому женщина не могла быть уверена в этом совершенно точно. Она подозревала, что Скуллдиггер тщательно выбирает слова.
— Кто этот ваш патрон, доктор?
— Мне было бы не выгодно раскрывать эту информацию на данном этапе, — простонал Скуллдиггер. — Однако, могу пообещать, что гонорар, который он готов вам предложить — готов предложить менее, чем за два дня усилий, госпожа — составит не
