отказываясь от подношения вежливости.
Мечники застыли, словно каменные изваяния.
Хоко снова щёлкнул пальцами, и рядом с ним вырос крепкий мужик с дубинкой у пояса. Судя по бугрящимся мускулам, переломанным ушам и кривому носу, когда-то этот человек выходил на поединочный круг, а сейчас, по всей вероятности, был нанят домом старшим в охрану.
— Чем обязаны? — спросил евнух, деликатно отступая на полшага и давая многоликой возможность пройти. — Что бы ни привело вас сюда, знайте: в нашем доме не происходит ничего противозаконного.
— Вот печать далера, — сухо сказал Стиг. — Нам дозволено всё здесь осмотреть. Прикажи своим людям, чтобы никуда не выходили и никого не выпускали, пока мы не уйдем.
Он протянул Арну глиняный оттиск с шёлковой лентой.
Евнух почтительно поклонился, не глядя передал печать служанке и кивнул своему мордовороту:
— Ашват, делай как приказано: везде проведи, всё покажи, проследи, чтобы никто не возмущался.
Охранник кивнул и коротко свистнул, подавая сигнал своим людям.
Многоликая не слушала разговоры мужчин. Если же сказать вернее — её эти разговоры не занимали. Пока велась беседа, храмовая дева внимательно оглядывалась, словно к чему-то прислушиваясь. В выражении её глаз не было любопытства, лишь сосредоточенность, будто она искала потерянную вещь, которая, как доподлинно известно, должна находиться где-то здесь, под этой самой крышей. Эная прошлась по залу. Следом за ней неотступно следовали двое мечников. Вот многоликая отдернула одну из занавесок. Голая рыжая девица, устроившаяся верхом на посетителе, испуганно ойкнула и замерла, не зная, что делать — то ли продолжать то, за что ей заплатили, то ли скатиться на диван.
Стиг помог ей — швырнул покрывало, чтобы шлюха с клиентом прикрылись и не оскорбляли взор гостьи. Впрочем, Эная смотрела сквозь людей.
— Это не здесь, — сказала дева Храма, круто развернулась и пошла назад к выходу.
Про себя Стиг подумал, что сестра привела их в дом удовольствий в самый удачный час: ночные посетители, даже припозднившиеся, уже разошлись, а вечерние ещё не стянулись. Потому девки в большинстве своем отдыхали от трудов и не бегали туда-сюда, тряся прелестями. Да и полупьяные мужики со спущенными штанами не сидели на каждом диване.
Хоко Арн с недоумением следовал за гостями и такими взглядами одаривал выглядывавших из альковов любопытных шлюх, что они почитали за лучшее исчезнуть.
Возле входных дверей, у самого порога, многоликая снова замерла, прислушиваясь к чему-то и, по всей видимости, этого не слыша. Легкая тень набежала на прекрасное лицо, и дева Храма небрежно тряхнула кистями рук. С тонких пальцев по воздуху медленно поплыла золотая пыль.
Евнух шумно сглотнул, следя глазами за струящейся мерцающей кисеёй. Та плыла над полом, взвихряясь и распадаясь, словно клочья тумана. Однако уже через миг стянулась в общий поток, уплотнилась и потекла вверх, вдруг превратившись в переливающийся силуэт стройной полуголой девушки с длинными ногами и копной вьющихся волос. Девушка, странно изогнувшись, спешила к лестнице.
— Госпожа, это… — начал было Арн, но старший мечник негромко и предостерегающе поцокал языком. Евнух осёкся.
Эная не слушала смотрителя борделя, она поднималась за мерцающим видением. Стремительно прошла длинным коридором, не обращая внимания на жавшихся вдоль стен шлюх, завернула за угол и замерла перед запертой дверью.
Золотой призрак проплыл сквозь створку. Эная кивнула оцепеневшему Хоко. Тот встрепенулся, сдернул с пояса связку ключей, отпер дверь и уже собрался было идти следом за многоликой, но один из мечников удержал его за плечо и отстранил.
Немолодой уже мужчина лежал на кровати, стиснув бедра прыгающей на нём стройной чернокожей девки. Увидев вошедших, он резко отшвырнул от себя шлюху и испуганно сел, запахиваясь в покрывало. Потное лицо побледнело, рот открылся и закрылся:
— Сэлли, ты…
Однако уже через миг взгляд посетителя дома прояснился.
На мужчину не обратили внимания, а голую шлюху, которую он с себя сбросил, цепко ухватил за локоть мечник.
Пока это происходило, золотой силуэт продолжал бродить по комнате. Эная наблюдала. Призрачная девушка склонялась к кому-то, с кем-то говорила, провела кого-то на ложе… Многоликая видела всё, что происходило, но не видела главного — мужчину, который был в этой самой комнате, с этой самой девкой.
— Кто вчера покупал тебя? — повернулся Стиг к чернокожей. — Говори.
Та хлопнула зелёными глазищами и ответила растерянно:
— Мужчина покупать. Молодой, сильный. Хорошо платить. Очень хорошо. Как звать — не знать. Ничего не рассказать, сделать своё и уйти. Я звать, чтобы приходить ещё. Очень щедро платить, не делать боль. Но сказать — дорого.
— Зачем он сдвигал кровать? Почему ты лежала одна? — жёстко спросила Эная.
Шлюха развела руками:
— Мужчины странный. Они то одно хотеть, то другое. То сверху, то сзади, то снизу. Что в их голова, я не знать. Он двигать кровать, чтобы ему не мешать. Потом смотреть окно. Я думать, он бояться, что кто-то глядеть, сказать жене. Тут стоить дорого, он не быть богат.
— Почему ты его испугалась? — спросил Стиг.
Чернокожая скривила полные губы:
— Он двигать кровать, быть… как то сказать… — она пощёлкала пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.
— Испуган? — попытался угадать Стиг.
— Нет! — возмутилась шлюха. — Не испуган.
Она снова пощёлкала пальцами:
— Быть… распалён, вот! Хотеть женщина. Очень хотеть. Я бояться: он делать боль, — девка качнула шелковистым бедром и мечтательно закатила глаза: — Но он не делать, совсем. И платить очень хорошо. Много.
Эная задумчиво смотрела на шианку.
— Он тебе понравился? — спросила она.
Та мечтательно улыбнулась:
— О, да… так хорошо платить редко…
Стиг хмыкнул:
— Куда он пошел, знаешь? Что-нибудь он тебе говорил?
Чернокожая опечалилась и потеребила в руках длинную кудрявую прядь:
— Нет. Сказать, я слишком дорогая шлюха.
Многоликая повернулась к евнуху:
— Сколько он заплатил?
— Половину серебряного талгата, — без запинки ответил Хоко. — Госпожа моя, он очень спешил, был возбужден. Мне показалось, деньги ему не важны, важнее было… уединиться.
— Половину серебряного? — удивился Стиг. — Что такого в этой шлюхе, что за неё заплатили как за крепкую лошадь?
Арн развёл руками:
— Ничего. Он её даже не выбирал, схватил за локоть и поволок наверх, а плату мне сунул не глядя. Это очень много. Мы боялись, что он… позволит себе лишнего с девушкой. Но когда поднялись следом и прислушались, то ничего… э-э-э… плохого там не происходило. Нелани с ним разговаривала, и он был спокоен.
Девка, о которой говорил евнух, горделиво улыбалась.
— О чём ты беседовала с ним? — спросила Эная. — Ты болтала очень много. О чём?
Чернокожая пожала плечами:
— Не помнить. Он быть распаленный. Такой мужчина надо угомонить, иначе он делать боль. Я говорить о том, как
