воротами, а в ушах всё еще звенел крик Виарины. От заплаканной служанки, принесшей в комнату кувшин с водой, полукровка узнал, что баронесса Киара потеряла ребенка.
Горе горем, но после полудня в большом зале стали появляться гости. Первый шок прошел, и многим захотелось поделиться своими версиями и догадками о случившемся. Проголодавшийся Астид, спустившись в зал, обнаружил там не менее трех десятков гостей, обсуждающих происшествие.
— Какое нелепое стечение обстоятельств! — горестно качала головой эльфка в помятом платье.
— Считаете, это случайность? — окинул её недоверчивым взглядом сидевший рядом эльф с безупречной осанкой.
— Господа! — шёпотом выкрикнул третий. — О чем вы говорите?! Это же чистое, неприкрытое убийство!
Гости так же шёпотом заспорили. Астид прошел к столу, сел на лавку, налил себе вина, придвинул блюдо с кусками холодной оленины. Он просидел в зале довольно долго, внимательно слушая, но не вступая в разговоры. Гилэстэл не появился. Возвращаясь в свои покои, Астид заглянул в комнату князя. Там было пусто.
А Гилэстэл в это время отправился к баронессе. Бледная, осунувшаяся Киара лежала в кровати, опустив худые руки поверх одеяла. На вошедшего князя она даже не взглянула, продолжая безучастно смотреть в стену опухшими красными глазами.
— Я сочувствую вам, баронесса, примите мои соболезнования. Потерять одного сына по вине другого…. Это чудовищно. Несправедливо и горько.
Князь остановился у кровати, с состраданием глядя на баронессу. Её нескорый ответ прозвучал шорохом сухих листьев.
— Иннегард мне не сын.
— Да, я знаю. Но вы заменили ему мать. А он так поступил с вами, с братом. Мне так жаль, так жаль.
Киара перевела на него уставший, потухший взгляд.
— Он мне не сын, — повторила она окрепшим голосом. — Он выродок, чудовище, кровожадное и злобное. Он убил свою настоящую мать, убил вторую жену Фаннегарда. Пусть не намеренно, но это сделал он. Да, князь, не смотрите на меня так. У мужа нет от меня тайн. Иннегард — его проклятие, боль его сердца. Не удивлюсь, если и к смерти моей предшественницы он приложил руку. Я боюсь его, князь. Вы видели, на что он способен.
— Я понимаю вас, баронесса. И поражён вашим мужеством и стойкостью, с которой вы противостоите постигшему вас горю. Тем более, что преступление вашего пасынка не случайно, а вполне намеренно. Ведь все слышали, как он угрожал Эрегарду. И претворил свою угрозу в действие.
В оживающих глазах баронессы Гилэстэл с удовлетворением прочел то, ради чего явился к ней.
— Могу я что-то сделать для вас, баронесса? — присев на край кровати, Гилэстэл осторожно коснулся её холодной руки.
— Да, Ваша светлость. Останьтесь до похорон моего сына.
— Конечно, — наклонил голову князь.
Успокаивающее тепло его руки заставило кровь баронессы бежать быстрее, донеся до её изнурённого, ослабевшего от горя мозга настойчивую, острую, как рыбья кость, мысль.
Поначалу Иннегарда заперли в комнате. Но на закате за ним явилась стража, и старший сын барона по приказу отца был отведен в тюремную камеру. Идущего под конвоем Иннегарда — тихого, растерянного — провожали недоумёнными, осуждающими, опасливыми взглядами.
Полукровка тут же отправился к Гилэстэлу. На этот раз князь оказался у себя.
— Его заперли в подвале, — сообщил Астид.
— Я знаю, — откликнулся князь, сидя в кресле и перелистывая одну из своих книг.
— Что дальше?
— Подождем.
— Чего?
— Пока баронесса допечёт мужа. Думаю, к утру он согласится с её требованием.
— С каким? — покосился на князя Астид.
— Казнить Иннегарда.
Астид изумлённо уставился на князя.
— Вы шутите?! Собственного сына?!
— Именно. Киара жаждет мести. И, я уверен, добьется желаемого.
Полукровка озадаченно потер лоб, усмехнулся.
— Так вот что вы затеяли…
Князь отложил книгу, поднялся.
— Давай-ка навестим арестанта.
Стража беспрепятственно пропустила их к Иннегарду. Открывая замок тюремного подвала, караульный предостерег князя:
— Осторожнее, Ваша светлость. Кто его знает, чего у него на уме.
Тюремные камеры были пусты — мелких нарушителей в честь праздника отпустили. В тесной каморке за массивной решеткой на деревянном топчане сидел Иннегард. Он с надеждой взглянул на приблизившихся к камере Гилэстэла и Астида.
— Вас прислал отец?
— Нет, мы пришли по собственной инициативе, — князь остановился перед решеткой, сложив руки на груди. — Знаешь, Иннегард, честно говоря, я поражён. И не я один. Ты выбрал радикальное средство, чтобы поквитаться с братом и невестой за их предательство.
— Но я этого не делал! — протестующее воскликнул Иннегард. — Это была случайность! Нелепое невезение.
Вскинув глаза, он наткнулся на скептический взгляд князя.
— Конечно, не делал, — излишне поспешно согласился Гилэстэл, всем своим видом, однако, показывая истинное отношение к заявлению Иннегарда. — Конечно, это была случайность, роковое стечение обстоятельств. Я в это верю. Но вот верят ли остальные…
— Я не желал им такой участи, — простонал арестант, роняя голову на ладони. — Унизить — возможно, посмеяться — наверняка. Но не убивать их. Я не хотел такого исхода. Не хотел…
Гилэстэл сочувственно вздохнул.
— Я верю тебе, Иннегард. И поговорю с твоим отцом, постараюсь убедить его смягчить наказание.
— Благодарю, — отняв ладони от лица, Иннегард с признательностью посмотрел на князя.
Утром, как и предвидел князь, Фаннегард Хонгескъё принял решение. Собрав в зале домочадцев и гостей, барон обвёл их угрюмым взглядом запавших глаз. Голос, когда он заговорил, был негромким, но твёрдым.
— Уважаемые гости. Вы прибыли в мой дом на праздник. Но оказались вовлечены в трагические события, произошедшие по вине члена моей семьи. Моё горе от потери сына и его супруги омрачается тем, что в их гибели повинен другой мой сын. Принятое решение далось мне нелегко. Как отец, я безутешен. Как глава дома Хонгескъё и судья на своих землях, я должен быть справедливым. Я выношу смертный приговор Иннегарду Хонгескъё, своему старшему сыну, и приговариваю его к казни через обезглавливание. Казнь состоится завтра утром. Похороны моих сыновей и виконтессы… тоже завтра.
Находящиеся в зале эльфы и люди застыли, поражённые вердиктом барона. Кто-то из женщин сдавленно всхлипнул. Гилэстэл выступил вперед.
— Барон! Я присутствую здесь от имени Его Величества. И его именем я прошу помилования.
— Простите, Ваша светлость, — голос барона чуть дрогнул. — Но это дело касается не государства, а моей семьи. И здесь я останусь верен своему решению. Казнь состоится в назначенный час.
Фаннегард, не глядя по сторонам, покинул зал быстрым шагом. Вздыхая и глядя вслед барону, кто — с сочувствием, кто — осуждающе, ошеломлённые гости медленно разошлись.
Вновь застучали топоры и заскрипели пилы — во дворе торопливо возводился эшафот. В замковом склепе спешно готовили два новых места: одно предназначалось для Виарины и Эрегарда,
