– Есть один отличный совет на все времена, милая. Вешай ему лапшу на уши, пока не решишь, чего тебе на самом деле хочется. С большинством мужчин это можно проделывать почти бесконечно долго, даже со мной… Так что все будет в порядке, а теперь хорошей ночи! Не обижайтесь, милые леди, но я уже почти умер от усталости. Зачем вам мой смердящий труп, да еще и на ночь глядя? Кенлех, милая, передай моему любимому псу, что я его обожаю, но сил моих нет добраться до вашего дома. Так что пусть не грустит, говорят, от печали пропадает аппетит… Только ты ему действительно все это скажи, я почти уверен, что Друппи отлично понимает человеческую речь!
С этими словами я сполз с табурета, жалобно посмотрел на своих собеседниц и решительно отправился наверх, в спальню.
Как бы я там ни разглагольствовал, что в спальне мне, дескать, потребуется хорошая компания, это оказалось пустой болтовней: Теххи удалось разбудить меня только утром, да и то чудом. Я был уверен, что без колдовства тут не обошлось, но кинжал с индикатором в рукояти был далековато, так что пришлось ограничиться необоснованными подозрениями.
– Что за странный совет ты дал вчера Кенлех? – с любопытством спросила Теххи, когда я начал подавать признаки жизни.
– Какой “странный совет”? – удивился я. – Честно говоря, я был такой сонный, что мог брякнуть все что угодно…
– Ты зачем-то посоветовал ей вешать лапшу на уши бедняги Мелифаро, – напомнила Теххи.
– А, ну да, конечно… А что, отличный совет! – обрадовался я. – Ну а что еще остается делать девушке, которая сама не знает, чего хочет?
– Подожди, Макс, давай начнем все сначала, – попросила Теххи. – Ну при чем тут какая-то лапша?!
До меня начало доходить.
– Дырку в небе над моей глупой головой! Я как-то не подумал, что здесь никто не знает это выражение.
– Так это просто выражение? – восхитилась Теххи. – И что оно означает?
– Да ничего особенного. “Вешать лапшу на уши” – значит безответственно молоть всякую ерунду, вот и все.
– Знаешь, Макс, я подозреваю, что эта девочка поняла тебя буквально, – рассмеялась Теххи. – А она считает тебя очень мудрым советчиком. Так что можешь себе представить…
– Могу!.. А знаешь, так даже лучше. По крайней мере, они оба запомнят свое свидание на всю жизнь, это уж точно!
Теххи хотела было продолжить дискуссию, но я ей не дал. В моем распоряжении оставалось всего два часа, и я не собирался посвящать их обсуждению чужого романа. У меня, хвала магистрам, собственный имелся. И его я предпочитал не обсуждать, а осуществлять, здесь и сейчас, пока земля носит нас, а небо не спешит обрушиться. Нет ведь никаких гарантий, что судьба и дальше согласится снисходительно взирать на абсолютно, бесконечно, неописуемо счастливого меня и не предпримет ни единой попытки нарушить эту нечеловеческую идиллию.
Идиллия идиллией, а все-таки в полдень я явился в Управление, как приказывал сэр Почтеннейший Начальник всего происходящего.
К своему величайшему удивлению, я пришел первым. Джуффина еще не было. И вообще никого не было, кроме молоденького курьера, мирно дремавшего на кожаном диванчике у входа в Зал общей работы.
Я прошел в кабинет. На столе обнаружились многочисленные вещественные доказательства длительного присутствия леди Меламори: стакан, на дне которого я обнаружил несколько капель чего-то сладкого и тягучего, измятый экземпляр вчерашнего “Королевского голоса”, из коего она пыталась смастерить что-то вроде кораблика, и, конечно же, остатки крошек от пирожного – наверняка она кормила своего паукообразного домашнего любимца Лелео! Вместо того чтобы с нежностью созерцать это очаровательное безобразие, я разбудил несчастного курьера и велел ему немедленно навести порядок. Потом послал зов Джуффину, его отсутствие совершенно меня озадачило.
“Я уже есть, а вас еще нет. Это нечестно, сэр!”
“Да, действительно, – согласился Джуффин. – Но я неотвратимо приближаюсь”.
“А где шляются все остальные?”
“Где, где… Где надо, там и шляются!” – отрезал шеф.
Потом сменил гнев на милость и пустился в разъяснения:
“Меламори наслаждается заслуженным отдыхом, Луукфи, как всегда, сидит в Большом архиве, а все остальные пользуются моей добротой и увиливают от работы под самыми разными предлогами, кто во что горазд… И вообще, вместо того чтобы мучить себя Безмолвной речью, ты мог бы отправить заказ в „Обжору“. Лично я еще не завтракал”.
Я дисциплинированно выполнил приказ: мне только дай волю, я бы такие приказы с утра до ночи выполнял! Так что сэр Джуффин Халли появился в собственном кабинете одновременно с курьером из “Обжоры Бунбы”. Шеф одобрительно оскалился, уселся в свое кресло и тут же деловито загремел посудой.
– А под каким именно предлогом можно улизнуть со службы? – поинтересовался я. – Очень, знаете ли, полезная информация!
Иногда я могу быть таким занудой, что самому противно!
– Практически под любым, – невозмутимо ответил Джуффин. – Но к тебе это не относится, так что можешь ложиться на пол и умирать от зависти… Впрочем, если тебе действительно так уж интересно, могу рассказать. Сэр Мелифаро в данный момент бессовестно пользуется своим новеньким ореолом великого героя и в очередной раз пытается соблазнить одну из твоих жен, бедняга… Что касается Кофы, он просто наслаждается возможностью спокойно позавтракать у себя дома. Не так уж часто с ним это случается! Впрочем, они оба будут здесь часа через полтора. Нам предстоят великие дела… Вернее, они предстоят вам троим. А что касается сэра Шурфа, вчера он как-то умудрился простудиться. У меня сердце от жалости разрывается! В глубине души я до сих пор уверен, что простуда – это самое страшное, что может случиться с человеком!
– И вы совершено правы. Впрочем, у Шурфа наверняка найдется парочка дыхательных упражнений, специально для такого случая… А где это он простудился? На Темной Стороне, что ли?
– Ага, как же! На крыше он простудился, где же еще! Полез с мокрой головой разгонять свои замечательные черные тучи… Честно говоря, я потрясен до глубины души! Я уже успел привыкнуть к мысли, что этот парень – единственное совершенное существо в этом безумном Мире, и вдруг он тоже начинает делать глупости!
– Ничего удивительного, вчера он как следует раслабился, – улыбнулся я. – А теперь колитесь, сэр: какого рода “великие дела” нам предстоят? Вы же нарочно вызвали меня раньше всех, чтобы посекретничать, верно?
– Отчасти ты прав. Но я собираюсь “посекретничать” с тобой не совсем так, как ты себе это представляешь… Ты уже дожевал?
– Ну, как вам сказать… Вообще-то я как раз собирался потянуться за добавкой.
