И Абель считал, что все это в порядке вещей. Место женщины… и все такое…
В первые годы их супружества он не был таким. В конце же жизни он сам требовал от нее все больше и больше времени и внимания.
Он не разрешал ей нигде работать. Курсы? Зачем они ей?
Тем не менее, она искренне скорбела по нему, когда его с такой жестокостью — и без всякой необходимости — убил Тенгель Злой.
Она лишилась еще одного товарища. Лишилась надежной защиты от одиночества.
Теперь ей было уже пятьдесят. Чем она могла заняться? Она хотела бы заняться многим, многие профессии ее привлекали, но уже половина жизни была позади, мозг стал не таким податливым и не усваивал знания с прежней легкостью.
Она ощущала теперь только пустоту.
Если бы она только могла поговорить с Натаниелем!
Линде-Лу получил следующие распоряжения:
«Когда ты придешь в дом Кристы, ты должен быть полностью материализован, запомни! Ты должен выглядеть абсолютно так же, как любой другой человек. Все должны видеть тебя таким, каким ты был в твоей земной жизни. К тебе могут прикасаться, разговаривать с тобой. Необходимо, чтобы ты помог ей». Доверчивые голубые глаза Линде-Лу просияли.
— Но у меня такая истрепанная одежда, — заметил он. — Люди будут пялиться, ведь сейчас так никто не одевается. Не могу же я надеть ту прекрасную одежду, которую дали мне черные ангелы, поскольку я принадлежу к Вашему роду?
— Ты мой внук, Линде-Лу, — улыбнулся Люцифер, пребывая в обличий Марселя. — Старую, истрепанную одежду тебе, разумеется, носить не следует. Не следует также носить те светлые одежды, которые ты получил, будучи духом Людей Льда, или эти черные, что сейчас на тебе. Мы отправим тебя в дом Кристы, а уж она подберет тебе обычную одежду, ты только попроси ее об этом.
При упоминании о Кристе Линде-Лу застенчиво опустил глаза.
— Знаю, знаю… — улыбнулся Марсель. — Не забудь о том, что ты являешься человеком до тех пор, пока находишься в мире людей! Если вы с Кристой выведаете что-то о Линксе, сообщи об этом Тенгелю Доброму. Он снова переправит тебя к нам. Тогда задача твоя будет выполнена.
Линде-Лу низко опустил голову.
— Я понял, — покорно и печально произнес он. Люцифер бросил на него задумчивый взгляд. Криста не знала, за что взяться. Все казалось ей таким суетным, ей хотелось просто сидеть на кухне. Просто сидеть.
Но мысли ее продолжали двигаться дальше.
«Мне нужно просмотреть бумаги Абеля. Его счета.
Узнать, каковы его доходы, чтобы не было потом всяких неприятностей. Я ведь такая непрактичная в этой области, Абель брал на себя все ведение дел».
В дверь постучали.
Криста наморщила лоб. Кто это там стучит, если на двери есть звонок? Может быть, сел аккумулятор?
«Вот еще забота… — подумала она, подходя к двери. — И кран в ванной течет…»
Трудно жить одной.
Она открыла дверь.
Она тут же узнала его. Как она могла забыть любовь своей юности? Свою единственную любовь…
Он стоял и мягко улыбался ей. Одет он был, как принц Черных Чертогов, только на этот раз без короны.
«Мне уже пятьдесят лет, — молниеносно пронеслась в ее голове мысль. — Мы были с ним одногодками, когда встретились. И ему по-прежнему восемнадцать. Как и в тот раз».
Она почувствовала невыносимую грусть.
— Натаниель?.. — испуганно спросила она. — Что-нибудь случилось?
— Натаниель находится у входа в долину, — ответил юноша. — Пока все идет хорошо. Прибыл Люцифер.
— Люцифер? Но он же… Да, верно, прошло уже сто лет! Теперь нам есть, на что надеяться.
— Его Величество не может пройти в долину, это могут сделать только люди.
— Да, это верно. Но входи же! — наконец сказала она.
Он торжественно вошел в ее с Абелем дом.
— Люцифер сказал, что ты могла бы дать мне обычную одежду.
— Конечно!
— Дело в том, что, пока я здесь, я такой же, как и все люди.
Она не осмеливалась спросить у него, зачем он явился к ней.
— У Натаниеля наверняка есть подходящая одежда, — сказала она. — Подожди-ка…
Войдя в старую комнату Натаниеля, она остановилась, прижав к губам ладонь, чтобы хоть как-то унять дрожь.
— Господи, — молилась она Богу Абеля. — Господи, помоги мне!
Хотя сама она в точности не знала, в чем он должен был ей помочь.
Дрожащими руками она вынула чистую рубашку, темно-коричневый свитер, белье, носки и светлые вельветовые брюки. Эта одежда была на Натаниеле в тот раз, когда он впервые встретил Эллен. Но об этом Криста не знала.
Она торопливо вышла в прихожую.
— С обувью будет сложнее, — напряженно произнесла она.
— Можно мне оставаться в этих?
На ногах у него были черные, невысокие сапожки из мягкой кожи.
— Черное и коричневое? А, наплевать!
— Прекрасно, — сказала она. — Переоденься в комнате Натаниеля!
Натаниель…
Ее и Абеля сын.
А он должен был быть сыном Линде-Лу. Да, он должен был быть сыном Линде-Лу!
Нет, что за мысли ей приходят в голову?
Она лихорадочно посмотрела на себя в зеркало. Несколько седых волос, похожих на серебряные нити, она попыталась спрятать под густой челкой.
В светлых волосах Линде-Лу тоже были серебряные нити, и это было первое, на что она в свое время обратила внимание, а потом уж на его застенчивые, печальные глаза.
Она стала на пару килограмм тяжелее, но этого пока не было заметно. Тело ее по-прежнему было прекрасным, может быть, более зрелым, чем тогда…
Криста покраснела от собственных мыслей. Она подумала о том, что кожа у нее, возможно, уже и не такая гладкая…
Линде-Лу снова спустился в прихожую. Брюки Натаниеля были ему чуть длинноваты, но он их подтянул, а рубашку надел навыпуск, и все получилось, как надо. Коричневый свитер очень шел к его светлым волосам.
Кристу терзала невыносимая душевная мука.
«Я снова хочу стать молодой, — думала она. — Хочу стать молодой и красивой и не думать о том, кто такой Линде-Лу. Хочу вернуть назад те волнующие дни, когда мы пытались сблизиться. Тогда он был таким сдержанным. Он сказал тогда, что мы не можем быть вместе, по двум веским причинам. Тогда я подумала, что он имеет в виду свою бедность, что он ничего собой не представляет, тогда как я была дочерью обеспеченного человека, занимающего высокое положение в обществе, и я всерьез воспринимала эти старомодные и смехотворные взгляды.
Но то, что он имел в виду, было куда серьезнее. Он понятия не имел о том, что был внуком самого Ангела Света, хорошо зная только то, что отцом его был Ульвар, мой дед. И Линде-Лу был убит еще в 1897 году. За тридцать лет до моего рождения.
На пути нашей любви стояло два неодолимых препятствия.
И с тех пор ничего не изменилось…»
Впрочем, изменилось, но только в худшую сторону. Он продолжал оставаться духом ее дяди. И формально она была теперь на тридцать два года старше его, она была зрелой, цветущей женщиной, молодость ее безвозвратно ушла.
