Юноша опустил голову. Ему внезапно вспомнились слова матери, которые она сказала ему, когда Анжу удалось упросить Инквизиторов позволить ему увидеться с ней за час до казни несчастной женщины. Он тогда поклялся отомстить всем аристократам, а мать, горько улыбнувшись, сказала: "Не считай всех людей одинаковыми. Придет день, когда твой друг, такой же простой человек, как ты, предаст тебя, а апостолит спасет тебе жизнь". У нее тогда был странный взгляд, словно бы женщина смотрела сквозь сына, сквозь стены темницы, куда-то далеко, и выдела нечто, скрытое от глаз самого Анжа.
- Я не предлагаю тебе вот так сразу отказаться от принципов, которыми ты живешь. Я лишь прошу - подумай над моими словами. Ты должен сам это понять, иначе превратишься в кровавого убийцу, станешь ничуть не лучше тех, кто столь жестоко и подло обошелся с твоей матерью, ничуть не лучше, и даже хуже.
- Я… подумаю, - тихо проговорил парень, не поднимая глаз. Ему на минуту стало стыдно… но в следующий миг из памяти всплыл дикий крик матери, когда в огонь бросили новорожденного малыша, помертвевшее личико десятилетней Кет, тихие слова старого священника: "Плачь, мальчик, плачь, иначе с тобой сделают то же, что и с твоей сестрой, а тебе теперь ее кормить…"
Он тогда стоял, поддерживая Кетару, которая едва могла стоять из-за дикой боли в пронзенной шипами ноге, и заставлял себя плакать - неумело, тихо, но плакать. И вдруг заметил в полусотне футов трех молодых мужчин в богатой одежде. Они весело смеялись, указывая на корчащуюся в огне женщину, и Анж услышал, как один из них говорит другу: "Смотри-ка, а под тобой она так не дергалась! Интересно, чей там ублюдок прожаривается?" Он не задумался, как смог расслышать слова на таком расстоянии, но догадался - это были те самые дворяне, которые изнасиловали его мать. И лишь мысль о том, что если он погибнет, Кет останется совсем одна, удержали Анжа, когда он был уже готов прыгнуть на говорившего, и разорвать ему горло голыми руками. Вместо этого тринадцатилетний мальчик с мертвыми глазами, из которых скупо стекали выдавленные слезы, внимательно разглядывал убийц матери. Он запомнил их лица до малейшей черточки.
Анж нашел их всех. По очереди. Нашел, подкараулил и убил.
Первого он застиг врасплох, когда тот отошел в кусты по малой нужде. Подкрался со спины и всадил кухонный нож в спину, напротив сердца. Почему-то апостолит не погиб мгновенно, он еще несколько секунд хрипел, захлебываясь собственной кровью, и Анж получил возможность прошипеть в лицо умирающему: "Это тебе за мою мать и мою сестру!" И с невероятным наслаждением увидел по исказившей аристократические черты гримасе ужаса, что тот понял, за какое преступление наказан.
Следующего мальчик убил так же. С третьим случилась заминка - Анжей уже разъяснил умирающему приговор, когда вдруг в переулке, где совершилась казнь - так сам Анж называл свою месть - появился запыхавшийся юноша, немногим старше Анжа, как две капли воды похожий на только что убитого. Он огляделся, заметил лежащее на земле тело - мститель успел отступить в тень - и с криком: "Брат!" бросился к нему и упал на колени.
Такая удобная возможность представилась впервые. Перед Анжем, спиной к нему, стоял еще один проклятый дворянин, и мальчик не преминул ею воспользоваться. Нож вошел глубоко, по самую рукоятку, юноша глухо вскрикнул и начал заваливаться на спину. Его взгляд встретился с взглядом его убийцы.
"За что?" - успел он прохрипеть, глядя на Анжа огромными, полными непонимания глазами.
И тот не нашелся, что ответить.
Ублюдки, виновные в смерти его матери, были наказаны. Но когда Анжу спустя год вновь представилась возможность отправить на тот свет "благородного", он не сдержался. Той же ночью ему приснилось лицо того юноши. Парень проснулся в холодном поту. Но даже воспоминание об этом сне не остановило его, когда очередной аристократ, встреченный в темном переулке, повернулся к нему спиной.
Иногда ему было стыдно за тех троих, которых он убил, как выразился Этьен, "лишь за титулованную кровь". Иногда. Но в такие моменты Анж вспоминал мать, и стыд отступал, оставалась лишь уверенность в своей правоте.
Так случилось и сейчас. На минуту Анжу стало стыдно, но лишь на минуту. Потом он вспомнил казнь матери и слезы Кет. Из глубины души рванулись гнев и ярость. Он резко вскинул голову - и столкнулся взглядом с глазами спасенного его сестрой дворянина. Спокойными, проницательными и немного усталыми черными глазами. И в глазах этих юноша прочел понимание и легкий укор.
- Меня зовут Этьен де Каррадо, граф Нисселет, - сказал аристократ, и… протянул простому городскому парню руку.
- Анжей, - назвал свое полное имя юноша, и, после секундного колебания, пожал руку дворянина.
Этьен на мгновение учтиво наклонил голову, пряди волос упали на лицо и… смертельно побледнев, граф коротко вскрикнул, и, отшатнувшись назад, почти упал на стул, неверяще глядя на прядь иссиня-черных волос.
- Анжей, у вас в доме есть зеркало? - хрипло спросил он. Юноша, изумленный поведением гостя, тут же бросился в прихожую, где на стене висел до зеркального блеска начищенный поднос.
Получив это импровизированное зеркало, де Каррадо отнюдь не сразу нашел в себе силы взглянуть на собственное отражение.
С поверхности полированного металла на него смотрел он сам… лет тридцать пять назад. Черты лица, отмеченного печатью благородной крови, лишившись сетки морщин и некоторой одутловатости, вновь стали жесткими и решительными. Седые волосы, которые граф носил подстриженными до плеч, вернули себе смолянисто-черный цвет и неведомым образом отрасли до пояса - в молодости Этьен заплетал длинную косу. Только сейчас он заметил, что привычных уже болей старческого тела в помине нет. Ставшие с возрастом дряблыми мышцы окрепли, плечи развернулись и расширились, да и левая нога, на которую граф прихрамывал после раны, полученной лет десять назад на дуэли, была абсолютно здорова.
В общем, Этьен выглядел так же, как тридцать пять лет назад. Единственное, что изменилось - цвет глаз. Вместо серо-стальной радужки - ярко-черная.
Граф медленно опустил поднос. Сказать, что он был шокирован - не сказать ничего. Все привычное в один миг рухнуло, он оказался незнамо где, в империи, о существовании которой не знал, почему-то помолодел, и, что самое удивительное - остался жив. Де Каррадо абсолютно точно помнил, как осколок черной стали вонзился ему в позвоночник. Да и раны, нанесенные ему вероломным племянником, должны были отправить на тот свет любого.
- В чем дело? - осторожно поинтересовался Анж, несколько напуганный странным поведением гостя.
Глубоко вдохнув, Этьен на несколько секунд задержал дыхание, заставляя себя успокоиться.
