– Не знаю, – Арнвид выглядел по-настоящему растерянно, прятал глаза, руки его дрожали. – След на воде не отыскать.
– Почему? – удивился Ингьяльд. – Наставник, вы что, никогда не слышали о Вопрошании Волн?
– Слышал… – мрачно отозвался эриль. – Вот только ни одна из попыток провести его не завершилась успешно.
Налетевший ветер заставил корабль покачнуться, взлохматил темные спутанные волосы на голове Ингьяльда.
– Я могу попробовать, – решительно сказал ученик эриля. – Все равно ничего лучше не придумать.
– Можно бы вопросить руны, – в голосе Арнвида твердости было меньше, чем трудолюбия в кошке. – Потом, когда я немного соберусь с силами.
– Это завтра, что ли? – Ивар хмыкнул. – Нет уж, Ингьяльд, давай пробуй свое Вопрошание. Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, – ученик эриля помотал головой.
Глаза Арнвида ревниво сверкнули, он пробормотал нечто невразумительное и отступил к борту. Ивар сделал то же самое, освобождая место, гомонящие викинги один за другим затихли.
Ингьяльд поднял руку, длинную и толстую, будто весло, с усилием повел ей, точно двигался не в воздухе, а в вязкой смоле. За ладонью осталась темная черта, словно сотканная из плотного дыма, рядом повисла вторая, третья связала их в руну Разрушения.
Арнвид нахмурился, открыл было рот, но смолчал.
Ученик эриля нарисовал полдюжины рун, одну за другой, они повисели и рассеялись, исчезли, и тише зазвучал шорох волн за бортом. Ивар оглянулся и в удивлении покачал головой – море будто застыло, покрылось слоем темного бликующего масла или металла.
В наступившей тишине слышалось лишь тяжелое дыхание Ингьяльда.
Когда вокруг потемнело, Ивар вскинул голову, надеясь увидеть набежавшую на солнце тучу, но вместо нее разглядел на месте светила черный диск, окруженный кольцом ослепительно белого сияния.
От него по воде побежала странная, извилистая дорожка, уводящая на юг.
– Готово, – Ингьяльд вытер со лба пот и уронил руки. – Вот он, след. Теперь мы с него не собьемся.
– У тебя получилось! Невероятно! – изумленно выдохнул Арнвид. – Я как-то попробовал это проделать, едва пупок не надорвал.
– Восхищаться потом будешь, – перебил эриля Ивар, – ты мне лучше вот что скажи – мы так теперь и поплывем под этим черным солнцем? А ночью этот след будет виден?
– Ну, это остаточные следы воздействия на реальность трансформирующих аспектов… – судя по той ерунде, что понес Ингьяльд, во время чародейства он слегка надорвался мозгами.
– Скоро все будет как прежде, – хмыкнул Арнвид. – А корабль Храфна не потеряем даже в ночную бурю.
– Вот и славно, – Ивар повернулся к дружинникам. – Так, чего загораем? А ну на весла!
– Э, конунг, может немного пива в честь избавления от злого чародейства? – предложил Нерейд. – А то после этого безобразия руки трясутся, как у начинающего вора, а в голове гудит, словно с перепою…
– Погребешь – и гудеть перестанет, – Ивар нахмурился. – Мы и так потеряли много времени.
Ворча и переругиваясь, точно языкатые старухи, викинги усаживались на лавки, устраивались поудобнее. Эйрик щупал рулевое весло так, будто увидел впервые в жизни.
Вскоре драккар скользил на юг, по хорошо заметному серебристому следу, а с солнечного диска в вышине медленно стиралась черная короста.
Берег неторопливо уползал на север, один ряд зеленых холмов сменялся другим. Изредка попадались селения, обнесенные частоколами и похожие на маленькие крепости.
Ветер толкал корабль вперед, и викинги отдыхали. Кто лежал, подставив солнцу живот или спину, кто разговаривал, на корме играли в мерилз. Оттуда доносились азартные вопли и стук фишек о доску.
Прошедший на нос Ангус жадно вглядывался в землю родины.
– Если хочешь, мы тебя высадим, – сказал Ивар. – Ты теперь свободный человек, не раб, волен идти куда угодно.
– Спасибо за предложение, конунг, – ирландец слабо улыбнулся. – Но моя родина на севере, в Уладе. В этих землях меня либо убьют, либо заново продадут в рабство. Лучше я останусь тут.
– Дивная страна, – сказал Арнвид. – Альвы, говорят, тут под каждым кустом живут.
– Не под каждым, клянусь Святым Патриком, – Ангус хмыкнул. – Но сидов много на землях Долины Фаль, хотя их сила пошла на убыль после того, как люди во всех пяти королевствах признали Христа.
– Какой такой долины? – валяющийся на лавке Нерейд слышал не хуже чуткой лисы, а улыбка на загорелой роже была хищная, кровожадная.
– Долиной Фаль называют Ирландию по имени камня Лиа Фаль, что вскрикивает под каждым, кому суждено стать королем в Таре, – нараспев продекламировал бывший раб. – И принесли тот камень племена Богини Дану еще в те благословенные времена, когда никто не ведал ужаса фоморов…
– Так они и тут наследили, эти фоморы? – удивился Ивар.
– Еще как, – кивнул Ангус. – Фир Болг установили власть королей и разделили страну на пять частей, а племена Дану отразили нашествие фоморов, они принесли на остров многие ремесла и искусство филидов…
– Тутошних эрилей, – почесал лысину Арнвид.
– Можно так сказать, – не стал спорить ирландец.
– И что, тот крикливый булыжник до сих пор находится в этой самой Таре? – осведомился Нерейд, потянувшись. – Может быть, мне отправиться туда и приложить ему как следует? Стану королем.
– Увы, нет, – в голосе бывшего раба появилась печаль. – Святой Руадан проклял короля Диармайта, сына Кербайла, за нечестивые слова и попытки отобрать у клириков богатства. Проклял также и столицу.
– И что случилось? – спросил Арнвид.
– Король пал в битве, Тара пришла в запустение, и с тех пор среди ее развалин никто не живет. Камня же многие столетия никто не видел.
– Сперли чей да пропили, – пробурчал Нерейд. – Те же самые клиники… Знаем мы, – он бросил многозначительный взгляд на эриля, – как всякие, кто к богам близок, пить умеют.
– Не клиники, а клирики, – пояснил Ангус терпеливо. – И им, клянусь Святым Патриком, запрещено употреблять много пива.
– На то и запреты, чтобы их обходить, – заметил Ивар. – Хотя я слышал о вашем великом герое Кухулине, погибшем как раз из-за наложенных на него богами запретов.
– Это было давно, – по лицу бывшего раба скользнула тень недовольства. – Еще до того как Святой Патрик принес на остров свет истинной веры…
Нерейд демонстративно отвернулся, представив на обозрение мускулистую, помеченную росчерками шрамов спину, захрапел.
– Ладно, о Патрике расскажешь в другой раз, – сказал Ивар, глянув на небо, что затянули вытянутые, похожие на перья исполинской птицы облака. – Ветер меняется, пора на весла.
