Судя по всему, в здешний уголок война не заглядывала. Если кровавой жнице вообще когда-то были интересны убогие Выселки. Во всяком случае, хаты давно не ставили в круг, не перекрывали проходы между ними хлевами и клетями. Все постройки занимали место в строю, вытягиваясь в шеренгу, вдоль речки. Колонной по три. Дом, амбар-сарай, хлев-свинарник. И только сейчас, глядя на это зодчество, я в полной мере осознал значение термина «типовой проект». Как только умудряются хозяева не перепутать: где, чей дом стоит? Отсчитывают каждый раз от крайнего? А если еще кто построиться вздумает? Вот суматоха начнется!..
Помню анекдотец был в тему. Пьяный мужчина просит прохожего сосчитать, сколько у него на лбу шишек, а узнав результат, радостно объявляет, что до родного дома осталось пройти всего три фонарных столба… Смешно. И только стоящая в центре старой застройки сторожевая башня весомо напоминала о том, что и в этом мире «покой нам только снится».
Сложенная из больших, тесаных камней, она возвышалась над округой метров на двенадцать. Примерно в рост четырехэтажного дома. С узкими бойницами, начиная с высоты третьего уровня и мощной, даже по виду, низкой, как в свинарнике, дверью — с полотном, густо обитым металлическими полосами. Со стороной квадрата десять шагов и крышей, так щедро обложенной землей и дерном, что в нескольких местах даже деревца принялись. Этакий донжон, с учетом подвальных помещений, способный, на пару недель, приютить все население Выселков. А если строители не последние дурни и сообразили вырыть внутри колодезь, то без осадных машин войску тут можно и не останавливаться. Овчинка не стоит вычинки.
«Если только целью ведения боевых действий не является полное истребление коренных жителей», — услужливо подсказало мое личное справочное бюро.
Что ж, верно подмечено. Встречались в истории Земли и такие примеры человеколюбия. Уф, даже мороз по коже… Подобные мысли похлеще ледяной купели на организм воздействуют. Надо будет напроситься посмотреть башню изнутри. Авось и мой опыт пригодится? Случись то серьезное, для чего все это жуткое великолепие строилось, я с крестьянами в одной лодке, то бишь — башне, окажусь. Значит, определенно надо подсуетиться. Уж коли ты обречен на падение и знаешь об этом, почему б туда соломки побольше не натаскать?
— А вот и третья напасть…
Староста произнес эти слова таким виноватым тоном, что я рефлекторно взглянул на него. Правдоподобно врать старый солдат даже на административной работе не научился. Ему было не то чтоб стыдно, ведь не руководителем в кружок кройки и хорового пения нанимал меня, но все же Ярополк чувствовал себя очень и очень, я бы даже сказал крайне, неловко. А предмет его впопыхах разбуженной совестливости, в количестве трех индивидуумов, стоял метрах в двадцати перед нами. Прямо на проезжей части. Ни дать, ни взять пост ППС.
Личности имели цвет кожи, именуемый оливковым, держали в руках копья и небольшие щиты и отчетливо напоминали пародию на жокеев. Такие же кривоногие и легковесные. Правда, взглянув на эти рожи, ни одна порядочная лошадь не подпустила бы их к себе ни спереди, ни сзади.
«Гоблины… — поступила справка. — ТТД и прочую характеристику давать?»
«Позже. Понадобится — сам затребую… Сейчас некогда».
Троица оливковых тоже заметила нас с Ярополком, потому как дружно развернулась и шустро заковыляла на сближение, похихикивая и скаля гримасы.
— А мы тебя ищем, ищем… — пролаял тот, что помимо собственной кожи и набедренной повязки, носил облезлую меховую безрукавку из неподдающегося определению зверя, а также мисюрку, а-ля тюбетейка, с кое-как приклепанной, рваной бармицей. А набор оружия этого оливкового чудика довершал здоровенный мясницкий тесак.
«Хог-гоблин…»
— Вождь проснулся злой голодный… надавал всем тумаков… говорит не приведете из деревни свинью… самих зажарю… а ты как пошел так и пропал… где свинья… давай… пора в лес… Гырдрым ждет… сердится очень…
Вообще-то, как и при самом первом разговоре с Ярополком, я понимал, что настоящий язык гоблина — это остающееся на грани восприятия похрюкивание и скрипящий кашель, но так как мой унутренний переводчик успевал не только синхронизировать текст, а еще и производить частичную литературную обработку, привередничать не стал. Усиленно делая вид, что занялся подсчетом горшков, развешанных на колышках плетней, — этой непременной деревенской декорации, наглядной границы между «личным» и «общественным».
— Скажи вождю… — Не получив от меня поддержки, староста был вынужден сам принять сложное и опасное решение.
А вот не фиг, в другой раз хитрить не будет. Тоже мне, закулисно-подковерный игрок и мастер интриги выискался. Решил, что я, как только увижу нелюдь, так и брошусь на них с мечом наперевес. Попирать и восстанавливать…
Потоптавшись с ноги на ногу все допустимое для разумной паузы время, Ярополк Титыч вздохнул, но от задуманного плана освобождения крестьян от гоблиновского ига не отрекся.
— Скажи Гырдрыму, что больше люди из Выселок дань клану Лупоглазых платить не будут. Все… — И видя явное непонимание со стороны представителей означенного клана, пояснил более доходчиво: — У нас теперь есть Защитник…
А уже в следующее мгновение староста почти станцевал назад и влево. Мне за спину. Логично…
Троица начала соображать, что вожделенной свинины не будет, а значит, их шансы оказаться поданными к столу сородичей стремительно возрастали. Что, может, и почетно, но им лично очень не нравилось. И это достаточно внятно отразилось на лицах оливковых гопников. Сперва в виде задумчивости, потом растерянности и, наконец, ярости. Гоблины схватились за оружие и шагнули вперед.
Меч покинул ножны сам. Во всяком случае, я еще только собирался взяться за рукоять, а моя рука уже обнажила оружие и крутанула, разминая кисть, пару шелестящих восьмерок, прямо перед выпученными глазами возбужденных зрителей.
Похоже, с такой цифирью гоблины были знакомы не понаслышке. Потому как их милитаристский запал увял буквально на корню.
— Ты пожалеешь, человек… — возможно хог-гоблин пытался сохранить лицо, а может, и в самом деле угрожал. — Лупоглазые знают закон. Готовься к поединку. Штраф… — он задумался, глядя на свои пальцы. — Пять… нет, — гоблин вовремя заметил вторую кисть, — два раза пять свиней!
Поняв, что прямо сейчас кровушка литься не будет (подумать только, что с людьми делает административная работа, и ведь не простой пиджак, в смысле — свитка, а бывший легионер, ветеран), староста вышел из укрытия.
— Ты, жаба зеленая, Защитника победи сперва, а потом штраф назначать будешь… — важно приосанившись, произнес Ярополк Титыч. — А теперь, пошли прочь, жабы, пока взашей прогнать не велел. Вонища от вас, словно от падали.
