Больше всего на свете Восу хотелось заорать: «Я не собираюсь ничего менять!» Но он уже видел, как легко и просто очистить лёгкие от той дряни, что он вдыхал в технологическом мире, начинающие формироваться камни в почках, как перестроить — совсем чуть-чуть, обмен веществ, чтобы начинающие разрушаться зубы вновь окрепли и не потребовали вмешательства стоматолога еще долгие годы. И глаза, отсюда воспринимаемые, как нечто совершенно простое, на уровне примитивнейшем механики, просто слегка подтянуть склеры, вернуть нормальную форму и укрепить сетчатку, чуть усовершенствовать радужку…
Как-то отстранено, с торжеством ваятеля, он смотрел на этот сложный комплекс со стороны, предвкушая. До чего же много ошибок совершила природа! Если внести изменения здесь, здесь и здесь, сбалансировать тут…
Кокон вдруг рассеялся.
— Хватит, пожалуй. По моим расчётам, тебе с лихвой хватило времени на настройку, но за изменение сейчас тебе лучше не браться.
Вос хотел было возмутиться, кокон здорово помогал в концентрации, а сейчас и аура вновь пришла в движение, и…
Боль ударила разом. Пронзила мелкими иголочками лёгкие, кулаками ударила в почки и печень, разлилась кислотным огнём по мышцам и коже. А глаза вообще пытались вырваться из раскалённых глазниц и растечься яичницей по искажённому гримасой боли лицу.
Вос взвыл, скрутился на полу в форме эмбриона, закашлялся, задыхаясь. Ну почему он никогда не думает о последствиях! Ведь можно же было отрегулировать так, чтобы перестройка организма проходила постепенно! А сейчас организм дикой болью мстил за грубое вмешательство.
Что-то встревожено говорила Сидона, Кванно ей отвечал вполголоса. Заклинание, похожее на коричневую струйку тумана, окутало Воса, ослабляя боль и лишая сознания.
Последней мыслью было — не завидую я тем хозяевам, что выбрали путь изменения. Это же надо, заниматься такими вещами постоянно!
5. Если долго мучиться, что-нибудь, да случится
Вос проснулся в прекрасном настроении, бодрым и довольным. Правда, то, что спал он прямо на полу, заставило вспоминать.
Настройка! Холодок страха прошёлся вдоль позвоночника. Как он мог поддаться на уговоры Кванно? Что, если он нарушил что-то в организме, и нынешнее прекрасное самочувствие — прелюдия жестокой и мучительной агонии.
Он попытался просмотреть внутрь себя магическим зрением, но быстро отказался от попыток. Как и предсказывал Кванно, недавняя сверхчувствительность уже иссякла, да и без серого кокона, затормозившего все процессы, аура и организм представляли собой настоящий котёл, где всё двигалось, шевелилось и изменялось.
Был лишь один способ убедиться в своей «исправности» — избавиться от надоевшей повязки, и выяснить, что случилось с глазами. В орган зрения он вмешивался больше всего.
Так, где он, и как найти мага?
Конечно же, кабинет. Следовало догадаться, что перетаскивать его никто не станет. Где отключился, там и выспался. А станешь возмущаться, скользкий сенсей заявит, что хотел присмотреть за целостностью храпящей туши.
Кванно, как всегда сидел за столом. Правда, на лежанке обнаружилось уже ставшее привычным синее свечение Сидоны, но это сейчас не имело значения.
— Сенсей, снимите, пожалуйста, повязку!
Маг повернулся, и, судя по силуэту, некоторое время рассматривал ученика.
— С чего это такое нетерпение, юноша? Может, для начала, перекусишь?
— Кванно, мне не до шуток! Я хочу выяснить, что я сделал со своими глазами, и если Вы будете тянуть, устрою тут безобразную истерику, разбужу Сидону, переполошу всю крепость, всем будет стыдно и неловко!
Маг тяжело вздохнул и небрежно махнул рукой:
— Подойди.
Ученик с готовностью подошёл и наклонился, чтобы старику не приходилось тянуться. Сухие руки скользнули по вискам и крепко сжали повязку. Вос ощутил лёгкую дрожь в пальцах Кванно.
«Он же совсем дряхлый! Вот почему для тренировки понадобилась Сидона! И каждое заклинание даётся ему с трудом!»
Вос отогнал панические мысли о том, что кокон и наркоз, возможно, вытянули из мага последние силы, и что ему придётся таскать это нелепое украшение до конца жизни. Камень, с которым поработал Кванно, надёжнее металла!
— А сколько Вам лет, сенсей?
— Помолчи, будь добр!
Повязка, наконец, подалась.
— А лет мне чуть за двести, если нигде не ошибся в подсчёте. Никакой особой магии, просто регулярная настройка, вплоть до полного износа этой старой плоти. И, раз уж ты так хотел избавиться от повязки, может, откроешь всё же глаза?
Вос медленно выпрямился, он даже сквозь веки мог теперь определить направление окна. Во всяком случае, совсем зрения он не лишился.
— Ну! — Недовольно поднял голос Кванно, Вос невольно поднял веки, и мир распахнулся.
Должно быть, никогда ещё, даже в раннем детстве, он не видел настолько ясно и чётко. Всё же, первые очки на него напялили ещё в первом классе.
Он видел. Нет, он ВИДЕЛ! Не подходя, через всю немаленькую комнату, мог рассмотреть любую картину на стене, видел каждую морщину и каждый волосок Кванно, с расстояния в три метра видел знаки на очередной каменной табличке.
Вос ринулся к окну, едва не опрокинув кресло вместе с магом.
Кроваво-красный закат пылал на шпилях и куполах замка. Слишком сильное зрелище для того, кто привык видеть на расстоянии в несколько шагов. Но сейчас он мог видеть людей, снующих далеко внизу, а если бы кто-то из них посмотрел бы вверх, даже узнать в лицо. А там, дальше, за стенами, расстилались поля, разноцветные домики, и даже очень густой, тёмно-зелёный лес.
Теперь он видел не просто неясные очертания зданий. Отсюда можно было увидеть идеальную симметрию зданий, недосягаемую для обычных строителей, вынужденных считаться с ландшафтом. Сложный, с трудом воспринимающийся узор оттенков камня, естественность в расположении окон. А дворец по центру — да он же напоминал полу распустившийся бутон розы, ослепительно-белый, и невыразимо прекрасный в свете заката! Только теперь Вос мог оценить всю грандиозность подарка, который маг сделал внучке.
— Так хорошо, или так плохо? — Не без насмешки уточнил маг, и ученик только сейчас обнаружил, что бормочет вполголоса слова восхищения пополам с ругательствами.
Вос обернулся, намереваясь высказаться по поводу ехидного старикашки, и застыл с приоткрытым ртом. С кровати поднималось ещё одно чудо.
Надо ли уточнять, что ему доводилось хорошо рассмотреть женщин разве что на обложках журнала, да на экране монитора. Долго смотреть на незнакомку невежливо, а достоинства внешности знакомых входили в сознание постепенно. Но вот так, одним взглядом, охватить всё, проникнуться и восхититься — это стоило заката.