— Ну вот и пришли, — как-то неуверенно сообщила женщина.
— Не беспокойтесь, на ночной кофе напрашиваться не стану, — хитро улыбнулся Эрик. — Передумал.
— Почему? — обиженно поразилась госпожа Пшертневская.
— Потому что у каждого мужчины в жизни должна быть только одна настоящая большая любовь! — вполголоса прошептал князь, интимно наклонившись к главе спецотдела.
— И кто был вашей большой любовью? — полюбопытствовала она.
— Балерины, — огорошил ее Эрик. В его глазах плясали золотистые огоньки, здорово смахивающие на фигурки издевательски кривляющихся бесенят.
— Как? В самом деле? — разочарованно вспыхнула госпожа кардинал. — Вы невыносимы, князь!
— Порода такая, — исчерпывающе хмыкнул Эрик и, поцеловав на прощание руку госпожи Пшертневской, исчез в мерцающем квадрате телепорта.
Госпожа Злата опечаленно смотрела на то место, где еще секунду назад находился этот загадочный противоречивый мужчина, сводящий с ума одним своим присутствием. Она безбожно запуталась в водовороте мыслей и эмоций, захлестнувших ее с головой. Следовало признать: еще никогда в жизни она не встречала мужчину, способного сравниться с Эриком ди Таэ. И, наверное, вряд ли встретит…
За окном, на котором в такт движению поезда плавно колыхались тюлевые занавески, проплывали живые изгороди предместий Брюсселя. Аккуратно подстриженные кустики, свежеокрашенные заборчики и милые буржуазные домики с черепичными крышами — все это умиротворяло душу и радовало взор пассажиров, предпочитавших заниматься художественным созерцанием, а не пребывать в дремотном состоянии, навеянном мерным покачиванием состава на рельсах. Правда, пасторальный пейзаж слегка омрачали клубы густого дыма, непрерывно валившие из паровозной трубы. Что поделаешь — неприятные побочные эффекты отказа от прогрессивных технологий. Требование древних рас, не терпящих варварской и бесконтрольной эксплуатации окружающей среды. Впрочем, все это казалось малозначительными мелочами, на которые большинство людей предпочитали не обращать внимание. Ведь паровоз на угле все-таки лучше новой войны с древними расами… Не так ли?
— А-апчхи! — раздалось за дверью одного из купе класса «люкс».
Отец Рид вынырнул из огромного носового платка, подхватывая готовые слететь очки. На правой линзе его пенсне уже красовалась косая трещина.
— Анна, мне, право, неудобно, но не могли бы вы еще… — жалобно попросил священник.
— Да пожалуйста, сколько угодно, — лениво отозвалась чародейка и щелкнула пальцами. На столик плюхнулась очередная упаковка бумажных салфеток, помещенная в красивую картонную коробочку.
— Фпафибо… — гундосо донеслось из-под платка.
— Святой отец, что-то вы совсем расклеились. Вам однозначно полагалось остаться в Берлине и с недельку отлежаться в кровати, — с укоризной произнесла Анна, наколдовывая еще пачку салфеток про запас. — С такой зверской простудой и помереть недолго, а я, к вашему сведению, не некромант.
— А-апчхи! Ни в коем… э-эпчхи!.. случае! — протестующе прочихал упрямец, пытаясь одновременно высморкаться и подхватить слетевшие очки. — А если вам вдруг срочно понадобится моя помощь? Э-эпчхи!
— В таком случае нужно что-то срочно сделать с вашим чихом, иначе все накроется медным тазом! — сердито воскликнула Анна. — Какая уж тут конспирация, если вы рискуете полностью расклеиться в самый ответственный момент нашего расследования!
— Во всем виноват этот болотный царский город! — обессиленно простонал священник. — В прошлый раз все происходило точно так же. Пришлось Виктору вместо того, чтобы выполнять задание, заниматься моим лечением… Фрр… — Салфетка, приложенная к его носу, скорбно затряслась.
— И чем же он вас лечил? — заинтересованно осведомилась чародейка, пытаясь представить байкера в роли сиделки.
— Аф?.. — Отец Рид убрал платок от лица и утер слезящиеся глаза. — Каким-то бесовским пойлом, в котором, я полагаю, варят грешников в преисподней. Ибо наутро у меня появилось стойкое подозрение, что сами бесы не погнушались поучаствовать в процессе исцеления, сплясав на мне чечетку.
Княжна звонко расхохоталась, очарованная лекарскими навыками Виктора.
— Нет, это нам не подходит. Ваша голова нужна мне трезвой. Но, признаюсь, есть у меня в арсенале одно заклинание… Правда, оно не излечивает, а всего лишь притупляет болезнь. И если вы согласитесь… — В голосе Анны прорезались нотки неуверенности.
— Право, не знаю, — замялся отец Рид. — Мне, служителю церкви, подвергаться воздействию чар… А, ладно, зароним семя надежды, что Бог не выдаст, свинья не съест.
— Тогда раздевайтесь! — приказала Анна.
— Что-о-о?! — испуганно заморгал священник.
— Не тушуйтесь, я не собираюсь вовлекать вас в какой-либо грех! — ехидно фыркнула магичка. — Снимите сутану и рубашку. Эти чары плетутся на открытое тело.
— Э-э-э… — На впалых щеках отца Рида выступил смущенный румянец. — Но пристало ли незамужней деве созерцать обнаженную мужскую плоть?
— Еще как пристало! — язвительно парировала княжна. — Чего там особенного? К тому же я знаю много других, более серьезных вещей, на которые действительно нельзя смотреть.
— Это каких еще? — опешил отец Рид, опасливо отодвигаясь от магички.
— Например, на электросварку! — наставительно изрекла девушка, делая постное лицо. — А вы о чем подумали?
— Ик! — сконфуженно выдал ее мнительный пациент. — Я? О-о-о…
— Святой отец, — княжна едва сдерживала смех, — постигая основы целительства, я не только видела мужское тело, но и щупала его во всех необходимых местах. Так что не валяйте дурака, раздевайтесь! Ну?
Отец Рид тяжело вздохнул, коротко помолился и принялся стаскивать сутану.
Натужно пыхтя и постукивая на стрелках, поезд медленно вползал на главный вокзал Брюсселя. Поиски Европейского алхимического сообщества, упомянутого главным масоном, привели Анну и отца Рида в Бельгию. Они не имели ничего против подобного путешествия. Священнику, правда, уже аукнулось вынужденное купание в Неве, и к тому же ему до сих пор было больно шевелить поврежденной рукой. С простудой, впрочем, удалось на некоторое время разобраться. Естественно, с помощью чародейки.
— Хвала тебе, Всевышний! Я, кажется, не чихаю, — удивленно констатировал отец Рид, на всякий случай не расставаясь с платком. — Спасибо вам, Анна. Как говорится, если вас довели до греха, то грех им не воспользоваться. — Его лицо украсила плутовская улыбка. Священник галантно подал чародейке руку, помогая выйти из вагона.
