Леди Йяда склонила голову, и на лицо её набежала тень.
— Крепость не зря была окружена высокими стенами. Недовольные восстали, была совершена попытка усмирить их… я ведь видела только солнечную сторону жизни людей болот и их доброту. А они, в конце концов, были просто обычными людьми.
— Что случилось с тобой и с твоей благородной матерью, когда твой отец погиб?
— Она вернулась к своим родственникам — и моим тоже — на север Вилда. Через год она выбрала себе нового супруга, тоже служившего храму, хотя и не воина… её брат всё время подшучивал над этим. Она не любила моего отчима так, как любила отца, но он за ней ухаживал, да и обеспеченная жизнь её привлекала. А умерла она… э-э… — Йяда умолкла, бросив взгляд на живот Халланы, и прикусила губу.
— Я ведь целительница, — напомнила ей жрица. — При родах?
— Через четыре дня. У неё началась лихорадка.
Дуэнья, зачарованно слушавшая разговор, осенила себя знаком Священного Семейства, поймала взгляд Ингри и смутилась.
— Хм-м, — пробормотала Халлана, — интересно, не было ли… Ладно, не важно — всё равно теперь поздно… А ребёнок?
— Мой маленький братишка выжил. Отчим его обожает. Как раз из-за него он так быстро женился снова.
Ингри впервые услышал о том, что у леди Йяды имеется такой близкий родственник.
«А я и не догадался спросить…»
— И оказалось, что тебе пришлось жить… не с теми, с кем ты ожидала, — задумчиво сказала Халлана. — И наоборот. Как к этому отнеслись твой отчим и его молодая жена?
Йяда пожала плечами.
— Они были достаточно добры ко мне. Моя мачеха замечательно ухаживает за братишкой.
— И на сколько же она… э-э… старше тебя?
Йяда сухо улыбнулась.
— На три года.
Халлана фыркнула.
— Значит, когда у тебя появился шанс найти себе другое пристанище, она была рада с тобой попрощаться?
— Ну, она не возражала. Должность при дворе принцессы Фары мне нашла жена моего дяди Бадженбанка. Тётушка твердила, что отчим и мачеха отвратительно вульгарны и мне лучше воспитываться подальше от них, чтобы ко мне не пристали манеры простолюдинки.
На этот раз волшебница фыркнула неодобрительно. Просвещённая Халлана, сообразил Ингри, не добавила, называя себя, к своему имени «кин» — обязательного свидетельства принадлежности к аристократическому роду.
— Но, Халлана, — продолжала Йяда, — хоть ты и целительница, я не могу себе представить, как тебе удаётся одновременно вынашивать ребёнка и держать в узде демона. Я всегда думала, что демоны ужасно опасны для беременных.
— Так и есть, — поморщилась Халлана. — Распространять хаос — естественное свойство демона: в этом источник его силы в материальном мире. Сотворение ребёнка, при котором материя рождает совершенно новую душу, — высочайшая и наиболее сложная из известных форм упорядочения хаоса. Учитывая, как много опасностей подстерегает младенца и без вмешательства демона, совершенно необходимо держать их подальше друг от друга. Это трудно. Настолько трудно, что некоторые жрецы не советуют волшебницам рожать детей или женщинам стремиться получить власть над демоном, пока они не состарятся. Ах, да что там… многие из жрецов — просто самодовольные дураки, но это уже другая тема. Как бы то ни было, я не сочла нужным отказываться от собственной жизни ради чьих-то теорий. Опасности, которым я подвергаюсь, не большие — и не иные, — чем те, которые угрожают любой женщине, если я окажусь достаточно искусной, чтобы управлять демоном. Ну, есть, конечно, опасность, что демон вселится в ребёнка, пока меня будут отвлекать роды. Ах, дети ведь и так сверхъестественные существа! Секрет безопасности заключается в том, чтобы… как бы объяснить? Чтобы избавляться от излишков хаоса — постоянно выбрасывать хаос из себя понемножку. Благодаря этому мой демон становится пассивен, а ребёнку ничто не грозит. — Нежная материнская улыбка озарила лицо Халланы. — К несчастью, в результате всем, кто меня окружает, в эти месяцы приходится нелегко. У меня имеется келья на землях семинарии, куда я стараюсь удалиться на время беременности.
— Ох… не чувствуешь ли ты себя там одинокой?
— Ничуть. Мой дорогой супруг каждый день приводит ко мне двоих старших детей, а вечерами является без них… За это время я успеваю так много прочесть, так много изучить: подобное уединение — вещь совершенно замечательная! Мне хотелось бы почаще оказываться в своей келье, но дюжина детей, пожалуй, была бы ошибкой… да и мой супруг, пожалуй, не согласился бы.
Служанка Херги, которая тихо и незаметно сидела у ног госпожи, захихикала совершенно непочтительным образом.
— Всё это, знаете ли, не особенно отличается от мысленной самодисциплины, которую должен соблюдать любой храмовый волшебник. Всё время приходится использовать хаос, никогда не пытаясь изменить его природу, ради достижения благих целей, — осторожно, спокойно, не поддаваясь соблазну лёгких путей. Благодаря этому мне удалось спасти своё врачебное призвание: один блестящий мыслитель указал мне на то, что хирург разрушает, чтобы исцелить. Так я и научилась правильно использовать дарованную мне силу в области, к которой лежала моя душа. Я была так счастлива, что вышла замуж за того мыслителя.
Йяда рассмеялась.
— Я так рада за тебя! Ты заслуживаешь всего самого хорошего.
— Ах, только Отец знает, поддерживая равновесие своей справедливостью, чего мы заслуживаем. — Лицо волшебницы снова сделалось серьёзным. — Расскажи-ка ты мне, моя милая, что на самом деле случилось в том холодном замке.
Смех Йяды резко оборвался. Ингри, спокойно поднявшись, послал дуэнью вниз, за ужином, который ему не удалось заказать, велев ей увеличить количество блюд. Благодаря этому он избавился и от её заинтересованных ушей. Женщина выглядела разочарованной, но ослушаться не посмела.
Ингри неслышно проскользнул на своё место у окна, не желая мешать леди Йяде исповедоваться подруге. Впрочем, на взгляд Ингри, волшебницу привели сюда гораздо более тайные причины, нежели дружба.
Он слушал внимательно, пытаясь обнаружить несоответствия, но рассказ Йяды ничем не отличался от того, что за последние дни услышал от неё он сам, только теперь всё описывалось по порядку. Впрочем, просвещённой Халлане девушка более откровенно призналась в испытанном ею страхе. Волшебница слушала с таким напряжением, что, когда дело дошло до снов, навеянных духом леопарда, лицо Халланы можно было бы счесть высеченным из камня. Йяда довела свой рассказ до своего чуть не кончившегося несчастьем падения на переправе и умолкла, искоса взглянув на Ингри.
