— Странно, — заметил Роол, — ручей здесь совсем небольшой, однако вон какую долину себе прогрыз и сколько сырости развел. — Он перевел взгляд на Эгрея и усмехнулся. — Знаете, мой отец иногда любил приводить самые неожиданные сравнения. Его присказкой, когда он впадал в настроение пофилософствовать, было: «Вот так и человек». Расколет, к примеру, орех: скорлупа красивая, а внутри гниль, — и сразу приговаривает: «Вот так и человек. Снаружи хорош, а душа гнилая». Или вот этот ручей. Такой незначительный... Его и на картах-то нет. А вон что учинил...
— Ваш батюшка, должно быть, оригинальная личность, — заметил Эгрей.
И снова эта проклятая тоска по небывшему! Отец Эгрея с его скучными наставлениями... Ни слова просто так не скажет, все только с каким-нибудь нравоучительным смыслом. Простодушные философствования рооловского родителя представились Эгрею верхом мудрости. Не столько даже сами философствования, сколько то, что им сопутствовало: вот они вместе с сыном грызут орехи, вот они вместе с сыном бродят по болоту...
— А русалку тоже ваш отец первым выследил? — спросил Эгрей.
— Нет, русалку обнаружил я, — скромно признался Роол. — Я стараюсь не тревожить ее. Только иногда любуюсь ею — издали. Вообще-то она жутковатая.
— А разговаривать с нею не пробовали?
— Разговаривать? — Роол засмеялся. — Она ведь не обладает разумом и речью! Нечто вроде очень крупного тритона. По-своему красива, как всякое живое существо, но не более того.
Они спустились в низину и двинулись вперед. Вокруг них шелестела осока, этот звук заглушал все остальные, кроме разве что чавкания шагов. Неожиданно Роол остановился и отвел рукой высокую траву.
— Смотрите.
Эгрей подошел и встал рядом.
Впереди, примяв осоку, лежало странное создание, со сморщенным коричневым торсом, похожим на женский, и огромным хвостом.
— Подойдите чуть ближе, — сказал Роол. — Она это позволяет.
Эгрей, не веря собственным глазам, сделал несколько шагов вперед по направлению к русалке. Она чуть повернула крошечную голову, приподнялась, опираясь о траву руками, оскалила рот, полный сереньких остреньких зубов, а затем быстро поползла к ручью.
Как завороженный, Эгрей двинулся следом. Ноги существа, сросшиеся и заканчивавшиеся подобием рыбьего плавника, сильно ударяли по сырой траве.
Внезапно Эгрей провалился сразу по пояс. Он попытался вытащить ногу, но ему это не удалось. Внизу, под собой, он ощущал бездну — тот самый провал в «никуда», о котором предупреждал Роол.
— Проклятье! — вымолвил Эгрей. — Роол! Помогите мне!
Но никто не отзывался, только шелестела трава да доносились шлепки русалочьего хвоста о землю, теперь уже издалека.
— Роол! — погромче позвал Эгрей. — Да где же вы? Помогите мне! Я провалился!
Ни слуху ни духу хозяина усадьбы.
Эгрей постарался успокоиться. «Я не выберусь, если буду трепыхаться, — сказал он себе. — Проклятье, что происходит? Куда он подевался? Нужно попробовать осторожно...»
Он ухватился руками за осоку и сразу же разрезал ладонь. Русалка вдруг остановилась — шлепки хвоста затихли. А затем быстро поползла обратно.
«Почуяла кровь, — догадался Эгрей. — Кажется, она все-таки может быть опасна...»
Не обращая внимания на порезы, он начал тянуть на себя осоку изо всех сил, однако тщетно — бездна засосала его уже больше чем наполовину и ни за что не желала отдавать добычу.
И тут трава расступилась, и перед Эгреем появилось совершенно неожиданное существо.
Девочка.
Ей было года три, может быть, чуть больше. Белые волосики, распущенные и схваченные на лбу мягкой ленточкой, нежно светились на солнце. Светлые глаза ребенка с любопытством смотрели на провалившегося в болото человека.
«Откуда здесь ребенок? — смятенно подумал Эгрей. — Кто она такая? Может, русалочья дочь? Тьфу, какая глупость в голову лезет! Становлюсь суеверным... Впрочем, в такой глуши как не стать суеверным? И куда все-таки подевался Роол?»
В какой-то миг ему стало ясно, что Роол ушел и больше не придет. Разом ожили все подозрения — и мгновенно превратились в уверенность: и ничем не объяснимая любезность хозяина, и его разговоры о русалке, и та комната, детская... Все имело смысл, до поры скрытый от Эгрея. И сейчас этот смысл наконец будет явлен.
— Девочка, — позвал Эгрей ласково, — девочка, кто ты такая? Откуда ты здесь взялась?
Девочка молча рассматривала его. Она подошла довольно близко — и все же не настолько, чтобы он мог до нее дотянуться.
— Что ты делаешь одна на болоте? — продолжал допытываться Эгрей. — Ты попала в беду? Давай позовем на помощь, хорошо? Тут поблизости должен быть взрослый человек, мужчина. Поищи его. Только будь осторожна... Ты меня понимаешь?
— Да, — важно проговорила девочка. — Я не одна. Я с мамой.
«С Мамой! Точно — русалкина дочь! — в ужасе мелькнуло у Эгрея, однако он тотчас устыдился собственной глупости. — Я просто испуган, — признал он. — Ничего особенного. Если эта малышка найдет Роола, то... Нет, она не станет его искать. А если и отыщет, он не придет. Нужно выбираться без Роола».
— Позови маму, — попросил Эгрей. — Пусть принесет какую-нибудь большую ветку.
— Нет, — сказала девочка.
— Маленькая, послушай меня, я умру, если ты не позовешь ее...
Девочка промолчала. Эгрей вдруг испугался: а если она уйдет? Одиночество показалось ему невыносимым. Он решил задержать ее разговором, хотя бы ненадолго. Может быть, мать хватится дочки и все-таки придет сюда.
Русалка опять затихла. Должно быть, выжидала, пока уйдет ребенок.
— Как тебя зовут, малышка? — спросил Эгрей самым ласковым тоном.
— Софена, — сказала девочка.
Это имя словно взорвалось в его голове, сперва ослепив, а затем разом озарив и сведя воедино все разрозненные впечатления и мысли, которые посещали Эгрея за все время его визита в усадьбу.
Софена!
У нее был старший брат. Она рассказывала о нем. Правда, старший брат повествований Софены совершенно не походил на Роола: в ее изображении он выглядел гигантом, человеком яростных страстей и невероятной мощи. Но главное осталось неизменным. Роол — старший брат Софены, заменивший ей и отца, и мать. Беловолосая малышка — его дочка. Он назвал ее в честь сестры.
Роол, конечно, знает, что Эгрей убил Софену не случайно. Эгрей не сумел сдержать смешка. Ну конечно! Он вспомнил, как хозяин усадьбы вчера вздрогнул, когда увидел имя провиантмейстера на документах. «Так ваше имя — Эгрей?» — кажется, он задал вопрос именно в этих выражениях. А Эгрей — вот дурак! — решил отшутиться: «Наш род не слишком знаменит!»
Да уж, не знаменит. Но это — как для кого. Для Роола — достаточно знаменит. Достаточно для того, чтобы завести одного из Эгреев на болота и бросить, едва он попадет в ловушку.
