"Я слежу".
Потом сила схлынула, оставив после себя дрожь в руках, странную легкость во всем теле - и девочку с русой косой, всю перепачканную в крови, но абсолютно здоровую.
Янош мелко потряхивало.
"У тебя получилось, папочка?"
"Получилось, солнце мое. И не у меня - у нас".
Новый шок.
"Как это?"
Старший, кажется, улыбнулся лукаво:
"Хочешь узнать, как - возвращайся. Я всегда говорил, что в любое время готов начать твое обучение, Янош".
И еще сказал:
"Мы все по тебе очень скучаем, светлая".
И исчез.
Янош осталась одна.
Где-то далеко завывали сирены.
- Я тут взял на себя смелость вызвать полицию и скорую, - кашлянул Аксай, напоминая о себе. Янош повернулась к нему, совершенно пьяная от наплыва чувств. - А нам лучше сейчас уйти незаметно. Природу чудес лучше, э-э... не раскрывать. И кстати, - он вдруг наклонился, срывая с шеи одного из бандитов кожаный шнурок. - Это не твоей подружки?
Зеленая гильза покачивалась из стороны в сторону, гипнотизируя взгляд.
- Ее.
- Вот и оставим ей. А нам с тобой пора, пора!
Аксай аккуратно вложил гильзу в теплую ладошку Ежа, подхватил Янош на руки и потащил к выходу. А там - нырнул в какую-то тень и выскочил уже из стены перекошенного сарайчика.
- А это, - произнес Аксай с гордостью, - местный дом с привидениями. Моя резиденция! Слушай, Янош, лично я голодный, как стадо студентов, а ты? Как насчет пиццы? Э-э? Янош? Ты спишь, что ли?
Янош только дернула ногой и поглубже запустила коготки Аксаю в плечо.
"Все-таки почти проснувшиеся регены, сила целителя и общение с папочкой-старшим - это слишком много для одного дня", - сонно подумала она и отключилась.
- Ты уверена в этом?
Аксай задавал вопрос уже даже не в десятый, а в сотый, кажется, раз. Здесь, на мысе, ветер был сильный. Он срывал слова с языка и уносил их вдаль, а еще - бессовестно трепал бесцветные волосы Аксая.
- Уверена, - Янош решительно одернула черный плащ. Ну, мятый немного, но не маме говорить об аккуратности в ношении вещей. - Из "Рыбы и Раковины" я уволилась. С ребятами попрощалась. К Ежу зашла - жаль, она спала еще... Меня и так уже полгорода ищет во главе со службой опеки. Как же, безнадзорный ребенок! И вообще, я сюда еще вернусь, - Янош сощурилась, глядя на бесконечное синее море, неровным полотном сбившееся внизу. - А тебе обязательно нужно познакомиться с моими родителями! С обоими папами и с мамой!
Аксай озадаченно поскреб затылок и осторожно поинтересовался:
- С обоими - кем? Деточка, а ты точно здорова?
- Точно, точно, - ворчливо отозвалась Янош.
Вчера у нее была престранная беседа с Младшим. Он одобрил дружбу с Ежом - "Умница, нашла ведь единственного квартерона-ведарси в этом городке! Похоже, эта твоя девчонка - родственница Серго такая золотистая единорожка, ха-ха!" - и как-то очень уж подозрительно заинтересовался личностью Аксая.
"Аксай Сайран? Так и сказал? А приведи-ка его к нам завтра, мы с мамой бы на него взглянули, - вкрадчиво попросил Младший. - Лично у меня к нему есть один разговор... если это и правда Аксай".
Младшего Янош слушалась всегда. А потому сейчас она стояла и разглядывала море, прощаясь ненадолго с солеными волнами, и в одной руке сжимала телепорт, а другой - цеплялась за локоть Аксая.
- Я еще вернусь, - шепнула она. - Ёж, Флай, Гурман - не скучайте. Я вернусь, - и добавила громче, обернувшись к Аксаю: - Ну что, готов?
- Нет, - из вредности ответил он, но Янош, уже ничего не слушая, раскрошила телепорт.
Вспышка.
В Приграничном городе было куда холоднее, чем у моря, и перешитый черный плащ пришелся очень и очень кстати. Родители поджидали Янош в саду, у площадки для телепортации - все вместе, втроем, что редко бывало в последнее время. Мама, как всегда, одетая небрежно - в уютный свитер и резаные джинсы, улыбалась, поглаживая перевитую зеленой лентой косу. Папочка-старший, кажется, только что вышел из лаборатории, по крайней мере белый халат он еще не снял, а челка была заколота - видимо, чтоб во время опытов не мешалась.
Младший же стоял чуть поодаль - как и прежде, больше похожий на сон, чем на живое существо. Весь в эффектном черном, белые-белые, как горячий пепел, волосы, белая кожа и ярко-синие - как небо, как море, как счастье - глаза.
Такие же, как у Янош.
- Я дома! - взвизгнула она и, разбежавшись, повисла у мамы на шее, чувствуя, как эти объятия скрепляют руки Старшего и - поверх - Младшего. - Вы не сердитесь, что я сбежала? Нет?
Мама вздохнула и погладила ее по голове:
- Конечно, нет, милая. Хотя мы перепугались в первый момент. Могла бы хотя бы предупредить нас... Ну, хватит об этом. Я помадку сливочную сделала и пирог с яблоками и корицей. Хочешь?
- Хочу! - обрадовалась Янош и спохватилась. - Ой, я про гостя забыла. Знакомьтесь, мама, папы - это Аксай Сайран, он мне помог! Он хороший!
И только сейчас Янош заметила, что выглядит Аксай как-то бледно.
- Здрасьте, - промямлил он, отступая на шаг назад. - Давно не виделись, Найта, прекрасно выглядишь. И муж твой... э-э... мужья... Привет, Дэриэлл, приятно познакомиться. Привет, Максимилиан. Э-э... Ну, я пойду?
Младший неприлично заржал:
- Куда? Я зря, что ли, пиццу из города притащил, помня о твоих вкусах? Нет, дружок, нам с тобой есть, о чем поговорить. Кстати, записку, которую ты Нэй оставил, я читал, не сомневайся.
Аксай совсем сник.
- Да? А я не помню, что там писал. Дело давнее, дело темное... Может, забудем?
Старший улыбнулся и шагнул вперед, протягивая руку для пожатия:
- Нет, пожалуй, забывать ничего не станем. Аксай Сайран, не беспокойтесь, Ксиль уже передумал ревновать и мстить вам. Сказать по секрету, шакаи-ар вообще не умеют ревновать... Давайте пройдем в дом и там, за чашечкой чая, обо всем наконец поговорим. И спасибо, что приглядели за нашей дочерью. У нее сейчас трудный возраст.
Аксай вздохнул, смиряясь с неизбежным, и крепко пожал протянутую руку.
- Понимаю - переходный возраст кого угодно до ручки доведет. Помнится, одна особа вообще умудрилась по молодости в войну ввязаться и выиграть ее, - Янош заметила, что, говоря это, он почему-то в упор смотрел на маму. Но та лишь улыбалась ему, как старому другу. Аксай трагически опустил уголки губ. - До чего времена изменились - равейна, целитель и шакарский старейшина, истребившие большую часть Древних в Третьей войне, принимают одного из них у себя в доме. А еще говорят, что я странный!
Младший расхохотался опять, а Старший философски пожал плечами - мол, случается в жизни всякое.
