— Благодарю сабиру! Со мной уже все в порядке, — Айс увернулся от карающей руки.
— Извини, увлеклась, — я мило улыбнулась и вернулась обратно за стол. — Так о чем мы говорили? А, вспомнила. О том, что твой приятель Клеф спит и видит меня мертвой. Да не давись ты кашей! Ее и так мало. Так вот, разъясни, пожалуйста, что я вам такого сделала?
— Он мне не приятель. Сабира может не волноваться. Клеф ее не тронет.
— Ой, как интересно! И что его остановит, хотела бы я знать?
Айс отодвинул в сторону миску с кашей, поняв, что поесть спокойно ему уже не удастся.
— Во-первых, я не позволю ему этого сделать. А если этого будет недостаточно, то сабире просто стоит продемонстрировать Клефу тот самый нож, который она показывала мне.
— О, начинаем подходить к самому интересному, — я потерла руки в предвкушении ответа на одну из многочисленных загадок. — Что там с этим ножом?
— Он принадлежал Ворону, — медленно, словно выцеживая из себя каждое слово, проговорил Айс.
— Теперь самое время для той истории, верно? — уже без улыбки спросила я. — Всякий рассказ следует начинать с начала.
Отставив миску в сторону, я вылезла из-за стола и уселась на кровать, по-турецки скрестив ноги. Айс, подозрительно прищурившись, следил за моими перемещениями. Пришлось пару раз хлопнуть ладонью по доскам, чтобы до него дошло, чего я добиваюсь.
— Здесь мне будет удобнее слушать, а тебе комфортней рассказывать.
Оборотень послушно уселся на кровать, стараясь держаться как можно дальше от меня. Некоторое время он молчал.
— Это было давно. Очень давно. С той поры не осталось ни летописей, ни свитков, только память и слова. Тогда наш род жил намного южнее, около разлива Сарог. Старики называют те дни золотыми. Я не знаю, так ли это, старые легенды не всегда правдивы. Жили мы в относительном мире, границы свои охраняли строго. Рядом с нами соседствовали еще пять родов оборотней и, естественно, стычки на спорных территориях возникали, но до войн и побоищ дело не доходило. Тогда мы знали душу металла, и вещи, уходившие с наших наковален, были лучшими во всей долине. Торговали со многими: ольты с Аметистовых гор поставляли нам металл в обмен на пушнину, сэты покупали оружие, люди — украшения для своих женщин, таиры — заказывали якоря и цепи для своих кораблей. Не знаю, было ли все так гладко, как рассказывают легенды, но тогда наш род не бедствовал. Так было до тех пор, пока не пришли люди...
— Подожди, ты же говорил, что вы с ними торговали...
— Есть люди, а есть люди. Те, кто пришли позже на готовые земли, города... Они назвали себя сабирами. В переводе с их языка это слово означает «хозяева». Никто не знал, откуда они взялись, но их было много, вполне достаточно для того, чтобы завязать войну. Пока они воевали с сэтами — нас это не касалось. Острозубые — странный народ и, может быть, мир стал бы намного лучше, если бы их не стало. Потом война перекинулась на наши земли. Сабиры владели силой, перед которой не могли устоять наши крепости. Они назвали нас нелюдью и потребовали полного подчинения в обмен на сохранение жизни. Ни один из родов не пошел на их условия. Война была долгой и кровопролитной — руки людей не знали усталости, а разум — милосердия: они вырезали целые кланы. Наш род был вынужден спасаться бегством, также как и многие другие. К тому времени от народа оборотней осталась едва ли четверть. На какое-то время сабиры забыли о нас — они развязали бои в Аметистовых горах, стараясь выкурить ольтов из их пещер, потом вспыхнула война с таирами. Эти сопротивлялись сабирам дольше всего, им помогала сила леса, но все-таки и они потерпели поражение. Под железной дланью сабиров в скором времени оказался весь южный Дарн.
Я слушала, затаив дыхание, старательно запоминая все названия. А вдруг пригодится блеснуть эрудицией? В общем-то, сюжет я угадала с самого начала, не зря уроки истории в школе были самыми любимыми. Течение жизни всюду одинаково: сильнейший забирает себе все самое вкусное, а слабейший довольствуется объедками с барского стола.
— Больше пятисот лет сабиры правили Дарном. Люди без силы пошли к ним в услужение. Они стали челядью многочисленных замков, торговцами, стражами Северного и Южного пределов. А мой род все это время подыхал здесь от голода. К тому времени, когда пришел Ворон, нас оставалось не больше двух тысяч. Сейчас эта цифра кажется мне огромной, но по сравнению с полусотней тысяч сумевших уйти из Дарна — это были крохи.
— Кто такой этот Ворон? Тоже оборотень, только в птицу перекидывается по субботам?
Айс скептически хмыкнул:
— Нет. Так звали того, кто поднял бунт. Легенды гласят, что когда-то в один из поселков пришел странник, назвавшийся Вороном. На вопрос: «Откуда да ты?» ответил: «С севера». Никто не помнит, как он выглядел — картин никто с него не писал, а свитки того времени погибли в пожарах. Кто-то говорил, что это был один из оборотней, кто-то утверждал, что из ольтов — а точно никто и не знал. Слишком много воды с тех пор утекло.
— А что дальше?
— А дальше началась война. Ворон оказался отличным командиром, и даже вся сила сабиров, вместе взятая, не смогла остановить ведомые им войска. Говорили, что у него дар особый — людям глаза затуманивать, лишать их той самой силы, вынуждать сражаться простой сталью. Под его крыло собрались все — таиры, ольты, оборотни, даже сэты. Они огнем и мечом прошли по Дарну, сметая наспех собранные войска сабиров. Люди бежали с их пути, оставляя города. Война длилась десять лет — сабиры шаг за шагом отступали на запад, к устью Сагона. А потом Ворон проиграл решающую битву. Никто так и не знает, почему он отказался идти на соединение с таирскими частями. Его убили на подступах к Звенящему лесу. Там же и осталась лежать большая часть армии восставших. Остальных планомерно добили. Уцелели единицы. Они добрались до своих родов, чтобы поведать о поражении. Это был первый и последний бунт. Больше никто не решался идти против людской воли. Сабиры переселили остатки родов еще дальше на север. Теперь мы выплачиваем им дань. Вот и вся история.
— Ты говорил, сабиры владеют силой? — просто так отпускать рассказчика я не собиралась, пока в моей голове все окончательно не разложится по полочкам. — Что это? Как они ее используют? Объясни! И почему все думают, что я...
— Я не могу объяснить то, чего не знаю. Тебе видней, сабира. В тебе это есть, — Айс слегка поклонился, уже без издевки и лицедейства, просто признавая факт.
Не могу сказать, что такая новость меня обрадовала. Этот мир оказался сложнее, чем это виделось сначала. Ладно, будем по-прежнему считать, что сила — в ньютонах.
— А нож? Ты сказал, он принадлежал Ворону?
