– Уезжаешь, Брилл? – спросил Волк, стоя со скрещёнными руками на пороге.
Тот быстро обернулся, оскалив чёрные зубы. Косые глаза насторожённо блестели в желтоватом свете фонаря, свисавшего с крючка на стене стойла, небритое лицо исказилось.
– Странное время для путешествий, – сухо заметил Волк.
– Не мешай мне, старик, – угрожающе прошипел Брилл, – а не то пожалеешь.
– За всю свою жизнь я сожалел о многих вещах, – ответил Волк, – и думаю, одной больше или меньше, значения не имеет.
– Я тебя предупредил, – зарычал Брилл; рука его нырнула под плащ и извлекла короткий ржавый меч.
– Не дури! – с брезгливым презрением усмехнулся Волк. При одном взгляде на меч Гарион, однако, схватился за свой нож и закрыл собой беззащитного старика.
– Назад! – прохрипел Волк.
Но Гарион уже рванулся к Бриллу, выставив вперёд кинжал. Позже, размышляя над происшедшим, он не смог объяснить, почему поступил именно так. Казалось, какой-то глубинный инстинкт руководил мальчиком.
– Гарион, – повторил Волк, – прочь с дороги!
– Ну что ж, тем лучше! – воскликнул Брилл, поднимая меч.
Но внезапно в конюшне оказался Дерник, появился словно ниоткуда и, схватив бычье ярмо, выбил меч из руки Брилла. Тот в ярости обернулся, но второй удар Дерника пришёлся по рёбрам. Дыхание с шумом вырвалось из лёгких, и Брилл повалился на усыпанный соломой пол, охая и извиваясь – Стыдись, Гарион, – с упрёком сказал Дерник. – Не для таких дел ковал я этот клинок.
– Но он чуть не убил господина Волка, – запротестовал Гарион.
– Ничего, – сказал Волк, наклоняясь над стонущим человеком, и, быстро обыскав Брилла, вынул из-под засаленной туники тяжёлый кошелёк. Поднёс кошелёк к фонарю и открыл.
– Это моё, – заныл Брилл, пытаясь встать, но Дерник поднял ярмо, и он вновь повалился на пол.
– Неплохие деньги для батрака, дружище Брилл, – воскликнул Волк, высыпав груду звенящих монет. – Как тебе удалось столько заработать?
Брилл злобно уставился на него. Глаза Гариона широко раскрылись при виде денег: он никогда раньше не видел золота.
– Можешь даже не отвечать, дружище Брилл, – сказал Волк, рассматривая одну из монет.
Ссыпав все остальные обратно в кошелёк, Волк швырнул маленький кожаный мешочек корчившемуся на полу человеку. Брилл быстро схватил его и запрятал под тунику.
– Я должен рассказать обо всём Фолдору, – решил Дерник.
– Нет, – запротестовал Волк.
– Но дело-то серьёзное, – настаивал кузнец. – Тут не простая драка, а настоящее сражение.
– Времени нет на такие пустяки, – убеждал Волк, снимая со стены сыромятный ремень. – Свяжи ему руки за спиной и сунь в хлебный ларь. Кто-нибудь найдёт его утром.
Дерник поднял недоумевающие глаза.
– Верь мне, дружище, – сказал Волк. – Нужно спешить. Свяжи этого и спрячь где-нибудь, потом приходи на кухню. Гарион, пойдём со мной. – Повернувшись, старик вышел из конюшни.
Тётя Пол нервно ходила из угла в угол.
– Ну что? – потребовала она.
– Пытался сбежать Мы вовремя успели, – ответил Волк.
– Вы его?.. – не договорила она – Нет. Он вынул меч, но Дерник оказался поблизости и повыколотил злость из предателя. Как раз вовремя. Твой львёнок уже был готов ринуться в бой. Этот его клинок, конечно, милая игрушка, но им вряд ли можно оборониться от меча.
Тётя Пол повернулась к Гариону, глаза засверкали. Мальчик предусмотрительно отступил подальше.
– Учти, нам недосуг, – предупредил Волк, возвращаясь к своей кружке. – У Брилла полный кошелёк золота, червонного золота энгараков. Мерги послали сюда своего шпиона Я хотел исчезнуть отсюда как можно незаметнее, но, поскольку за нами всё время наблюдали, не вижу в этом смысла. Собери вещи, которые могут понадобиться тебе и мальчику. Нужно уйти как можно дальше, пока Брилл не освободится. Не хочу постоянно оглядываться в поисках преследующих нас мергов.
Только что вошедший в кухню Дерник удивлённо остановился.
– Вижу, вы совсем не те, кем кажетесь, – сказал он. – Что же вы за люди, если успели нажить столь могущественных врагов?
– Это длинная история, дружище Дерник, – вздохнул Волк, – но, боюсь, у нас нет времени всё рассказывать. Извинись за нас перед Фолдором и попробуй задержать Брилла денька на два. Не мешало бы ему и его дружкам потерять наш след. Так будет безопаснее.
– Думаю, лучше это сделать кому-нибудь другому, – медленно протянул Дерник. – Не совсем понимаю, в чём здесь дело, но уверен: вам грозит опасность. Придётся мне тоже отправиться в путь и попытаться доставить вас в безопасное место.
– Ты, Дерник? – неожиданно рассмеялась тётя Пол. – Ты хочешь защищать нас?
Кузнец гордо выпрямился.
– Простите, мистрис Пол, но я не позволю вам уйти отсюда без сопровождения.
– Не позволишь? – не веря ушам, переспросила она.
– Прекрасно, – ехидно ухмыльнулся Волк.
– Ты что, окончательно помешался? – негодующе обернулась к нему тётя.
– Дерник показал себя храбрецом, – заметил Волк, – а кроме того, надо же мне с кем-то беседовать в дальней дороге! Твой язык, Пол, с годами становится всё ядовитее, и мне совсем нежелательно тащиться сотню лиг, выслушивая оскорбления.
– Смотрю, ты окончательно впал в детство, Старый Волк, – едко заметила она.
– Вот! Именно это я и имел в виду, – торжествующе заявил Волк. – Теперь быстро собери самое необходимое и давай поскорее убираться отсюда. Ночь почти прошла.
Тётя Пол молча резанула его яростным взглядом и буквально вылетела из кухни.
– Мне тоже нужно взять с собой кое-что, – сказал Дерник, спеша следом.
В голове Гариона всё смешалось: слишком много событий произошло за одну ночь.
– Боишься, малыш? – спросил Волк.
– Ну… – замялся Гарион, – просто я не понимаю. Совсем ничего не понимаю.
– Со временем поймёшь, Гарион. Сейчас, может, даже и лучше для тебя оставаться в неведении. То, что мы делаем, опасно, но не слишком. Твоя тётя, я… и Дерник, конечно, не допустим, чтобы тебе причинили зло. А теперь помоги мне.
Взяв фонарь, старик направился в чулан и начал укладывать в мешок каравай хлеба, окорок, головку сыра и несколько бутылок вина.
Было уже за полночь, когда они, потихоньку выйдя из кухни, пересекли тёмный двор. Слабый скрип ворот, открываемых Дерником, показался неестественно громким.
Выходя на улицу, Гарион почувствовал мгновенную боль в сердце – ведь ферма Фолдора была единственным домом, который знал мальчик, а теперь приходилось расставаться, и, быть может, навсегда. Воспоминание о Забретт ещё больше омрачило душу. Представив себе Доруна вместе с девочкой в сенном сарае, Гарион собрался отказаться от путешествия, но понял – слишком поздно.
