Принцы и их гостья отправились к конюшням – путешествие оказалось настолько долгим, что удобнее была бы совершить его верхом. Азак молчал и намеренно шагал так быстро, что его спутникам пришлось почти бежать. Инос с раздражением подумала, что молодому гиганту не мешало бы повзрослеть.
Спутников вновь сопровождал эскорт грозных на вид стражников, вооруженных таким количеством оружия, что его хватило бы на целый военный музей. Отец Инос в своем королевстве ходил без охраны куда вздумается, а этот высокомерный султан не мог обойтись без защиты даже в собственном дворце!
Пройдя под последней дверью-аркой, они оказались на открытом дворе, и солнце обрушилось на Инос подобно упавшей крыше. У нее захватило дыхание – этой жары было достаточно, чтобы расплавить подковы. Инос уже давно поняла, что поступила необдуманно, а теперь решила, что попросту спятила.
Даже роскошь дворца не подготовила ее к великолепию конюшен, черепицей с крыш которых можно было покрыть целый городок. Манежи тянулись до отдаленных оград и деревьев, осыпанных розовыми цветами. Над ними на фоне моря виднелись вдалеке башни дворца. Во дворе ждали конюхи и лошади, но поблизости не было видно ни единой женщины. Вероятно, все спутники Инос находили ее поведение бесстыдным и возмутительным.
Что же, их возмущение было взаимным!
В толпе, ждущей во дворе, Инос заметила нескольких человек, которые сопровождали Азака утром, – некоторые из них уже сидели верхом, другие осматривали коней и сбрую и, очевидно, задержались только затем, чтобы взглянуть на непривычное зрелище: женщину на коне. После этого должна была начаться охота. Пятеро неудачников – Азак, его братья и дяди – с нескрываемым вожделением поглядывали на толпу людей и лошадей, конюхов и псарей, охранников и слуг. Псы рвались с поводков, сокольничие стояли наготове.
Инос почувствовала болезненный укол совести.
– Вижу, я помешала вашему развлечению, кузен. Я была слишком самонадеянна. Моя экскурсия могла подождать.
Азак раздраженно взглянул на нее – султан, который объявил о своем решении, не мог передумать.
– Для охоты впереди еще много дней, кузина.
– Как бы мне хотелось присоединиться к вам! – с девической невинностью воскликнула Инос. – Разумеется, если это позволительно. Я еще никогда не видела охоты с ястребами. Ведь это ястребы, верно?
– Большие ястребы.
– Вот как? А мы на севере охотимся с кречетами. Пять пар красных глаз вспыхнули, словно сигнальные фонари.
– С кречетами! – эхом отозвались два потрясенных юных дядюшки.
– Вы… сами? – переспросил Азак.
– Разумеется.
Пять царственных лиц затвердели от шока. Очевидно, женщина на коне была меньшей непристойностью по сравнению с женщиной, охотящейся с кречетом.
– Моей любимицей была Рапира – быстрая, послушная. Как мне недостает ее! Некоторое время отец пробовал охотиться с золотистым орлом, но ему редко везло. Пару раз в Кинвэйле я выезжала на охоту с соколами-сапсанами, но училась именно с кречетами. Других ловчих птиц в Краснегаре нет.
Принцы обменялись взглядами, в которых отчетливо читались сомнение или возмущение, а может, и то и другое.
– Сначала найдем вам лошадь. – Азак чуть не положил руку на плечо Инос, но поспешно отдернул ее и сделал широкий жест, приглашая гостью пройти вперед. В сопровождении четверых принцев они прошагали по пружинистому дерну туда, где две лошади стояли отдельно, окруженные конюхами. Одной из этих лошадей оказался гигантский вороной жеребец, несомненно, самый громадный из всех, каких доводилось видеть Инос, – он переступал ногами, плясал на месте, бил копытом, не давая отдыха конюхам. Пони из Краснегара были смирными, коренастыми лошадками, но Инос считала лошадей Кинвэйла непревзойденными. Однако они и в подметки не годились этому лоснящемуся эбеновому красавцу. Инос сразу поняла, кто поедет верхом на этом жеребце.
Затем она перевела взгляд на понурую низкорослую клячу, стоящую рядом, и все угрызения совести мгновенно растворились в волне возмущения. Длительный осмотр превратил возмущение в ярость.
– Кузен! – произнесла она тоном, от которого застыл бы на месте любой дворцовый слуга из Краснегара. – Что это значит? За такое мой отец велел бы высечь конюхов!
– В чем дело, ваше величество? – Азак в притворном недоумении уставился на нее, широко раскрыв глаза цвета розового дерева. Он и впрямь оказался искусным комедиантом.
Голос Инос обрел силу.
– Ну что же, если вы ничего не замечаете, пока она стоит, велите конюху пустить ее по кругу – только вряд ли он сумеет выполнить этот приказ!
Старая кобыла едва держалась на ногах, безнадежно опустив голову. Со всадником на спине она будет неподвижна, как сам дворец. Квартет принцев обменялся понимающими взглядами, которые вызвали у Инос и удовлетворение и ярость.
– А, вот оно что! – Азак развел руками, словно вдруг прозрев. – Прошу прощения, кузина, я не заметил… По-моему, ее уже давно пора скормить собакам. Виновный конюх дорого поплатится за свой недосмотр, уверяю вас. Эй, ты, уведи отсюда эту клячу и приведи более достойное животное для королевы.
– Что-нибудь вроде вот этого, – добавила Инос. Ужасная ошибка!
Принцы расхохотались. Волосатые обезьяны! Зубы Азака ослепительно блеснули на солнце.
– Если вы пожелаете, можете сесть верхом на Злодея, королева Иносолан.
Она зашла слишком далеко. Ее возмутило жестокое обращение с несчастной клячей, которую давно следовало умертвить, и привело в ярость предположение Азака, что она не сумеет определить по виду, что лошадь нетверда в ногах. Именно потому Инос не удержалась. Первой ее ошибкой был рассказ о кречетах, а теперь вот это. Она открыла рот, чтобы с улыбкой отказаться от предложения, но гнев ответил за нее:
– Хорошо.
Неужели она осмелится? Она только что завершила многонедельную поездку по тайге – никогда еще у нее не бывало лучшей практики. Однажды она даже каталась верхом на Огненном Драконе – правда, тогда рядом был Рэп, а лошади всегда при нем становились послушными. «Немедленно прекрати вспоминать про Рэпа!»
Но постойте, только вчера она жаловалась на то, что уроки Кинвэйла оказались бесполезны. Она забыла, что училась не только в Кинвэйле. Верховой езде ее обучал юноша, который знал лошадей как никто другой, умел точно определить, что думает лошадь в тот или иной момент. Вот случай воздать должное его памяти!
С бешено бьющимся сердцем и напряженными нервами Инос подошла поближе, чтобы осмотреть Злодея – иссиня-черного, без единого белого волоска. Если бы боги были лошадьми, они выглядели бы в точности так же, как этот жеребец. Она протянула руку, чтобы потрепать жеребца по шее, как это сделал бы Рэп. Вздернув голову, Злодей отшатнулся, потащив за собой конюха, и угрожающе выкатил глаз. Конюх мрачно вцепился в поводья, недовольно поглядывая на Инос.
