— На прорыв, — тихо скомандовал Редрих, пока задняя группа нападавших не подошла на опасное расстояние. Элина еле заметно кивнула. Дождавшись этого знака, герцог устремился в атаку. Графиня тоже не заставила себя ждать.
Однако нападавшие явно не впервые держали в руках оружие. Они моментально заняли оборонительную позицию и отбили первый натиск, переходя в контратаку. Сзади уже подбегали другие четверо.
— К стене, — оценила ситуацию Элина. Редрих хотел скомандовать то же самое и ощутил мгновенный укол досады из-за того, что девушка опередила его.
Теперь, когда за спиной у молодых людей была глухая стена дома, а сами они стояли чуть развернувшись по отношению к стене и друг к другу и полностью контролируя таким образом фланги, положение нападающих оказалось крайне невыгодным. Их численное преимущество обернулось против них. Вынужденные все атаковать с одной стороны, они только мешали друг другу.
Элина в первые же секунды выбила меч у одного из них; затем еще двое отступили назад, осознав, что приносят своим больше вреда, чем пользы. Теперь против молодых людей бились пятеро; при этом их движения все равно были стеснены соседями, но, зная, очевидно, что по крайней мере один из противостоящих им — не заурядный мечник, а победитель Большого турнира, нападавшие не решались еще уменьшить свой численный перевес.
Элина без проблем отбивала прямые колющие удары, которые легче всего было наносить в такой позиции. Но вот один из ее противников сделал широкий замах, намереваясь, очевидно, рубануть сверху. Легко, как на тренировке, Элина уклонилась от выпада его товарища и вонзила свой меч замахнувшемуся в живот. Что-то мерзко хрястнуло — очевидно, клинок задел позвоночник. Обратно меч выходил с неожиданным сопротивлением, стиснутый спазматически сжавшимися мышцами брюшного пресса. В тусклом свете ущербной луны покрытый кровью клинок казался черным; в ноздри ударил тяжелый запах.
Второй противник Элины, видя это, взревел и бросился на нее, но девушка отскочила в сторону, и меч нападавшего, звонко лязгнув, сломался о каменную стену. Графиня легко могла ударить безоружного врага в бок, но на сей раз замешкалась. Ощущение пронзающего человеческую плоть клинка было еще слишком живо в ее руке, и ей не хотелось испытать его вновь.
Левее, где бился Редрих, раздался истошный вопль. Герцогу удалось рубануть по руке нападавшего с палицей, и тот орал — пока еще больше от ужаса, чем от боли — глядя на свою окровавленную кисть, болтавшуюся на куске кожи. Тяжелая палица, падая, ударила по ноге мстителя с топором, но тот успел отскочить, прежде чем Редрих воспользовался ситуацией, и теперь морщился от боли, стараясь не опираться на пострадавшую ногу.
Последний оставшийся в строю противник, осознав ситуацию, быстро отступил; одновременно трое других, ждавших своей очереди с начала боя, выдвинулись вперед, но уже менее решительно. Они не нападали, дожидаясь, пока сломавший свой меч подберет оружие поверженного Элиной и присоединится к ним.
Во время этой заминки в конце улицы послышался топот бегущих ног и визг вылетающего из ножен оружия. Новые враги? Но судя по тому, как испуганно оглянулись покушавшиеся, для них это было столь же неожиданно, как и для оборонявшихся. В следующее мгновение они повернулись и бросились наутек — все, включая раненых.
— Именем короля стойте! — крикнул один из подбегавших. Теперь уже ясно можно было различить латы ночного патруля.
— Только их не хватало… — процедил Редрих и, развернувшись, бесстрашно побежал вслед за своими врагами. Через пару шагов он, однако, обернулся через плечо и крикнул Элине: — Спасибо!
Графиня проследила взглядом, как в первом же переулке покушавшиеся свернули налево, а Редрих — направо, затем с облегчением повернулась к подбегавшим стражникам, но, не дождавшись их, перевела взгляд вниз и так и стояла, глядя на труп, скорчившийся у ее ног с прижатыми к животу окровавленными руками. Труп первого человека, которого она убила.
В эту комнату никогда не проникал дневной свет — она находилась ниже уровня земли, в подвале одного из роллендальских домов. Лишь слабые огоньки свечей освещали ее в такие дни, как этот. Вокруг большого круглого стола, стоявшего в середине комнаты, сидели 14 человек, облаченных в белые мантии с глухими капюшонами, почти полностью скрывавшими лица. Перед каждым горела высокая тонкая свеча белого воска, и огонек приходился как раз напротив губ сидевшего. Это была часть древней тренировки — о чем бы ни шла речь, дыхание и голос присутствующих должны оставаться тихими и спокойными, чтобы не погасить (в идеале — даже не колебать) пламя свечи.
— Итак, братья, — сказал один из обладателей мантий, — ситуация вновь изменилась. У нас появился второй кандидат — Редрих Урмаранд.
— Похоже, что судьба благоприятствует нам, — заметил другой.
— И это тем более свидетельствует, что мы должны действовать.
— Никогда нельзя забывать об обратной стороне, — напомнил третий. — Пока у нас был только Артен, не возникало проблемы выбора. Теперь она появилась, и важно решить ее правильно. Не забывайте, что стоит на кону.
— Не вижу особенной проблемы, брат, — возразил четвертый. — Если наш выбор окажется ошибочным, мы просто используем второго.
— Если наш выбор окажется ошибочным, мы может потерять все, — одернул его третий. — Не забывайте, что Отпирающий — это не просто ключ. Он обладает собственной волей.
— Он не владеет Мастерством, — не сдавался четвертый.
— Должен ли я напомнить досточтимому брату историю Проклятья? — язвительно осведомительно третий. — И в особенности причины, по которым оно было наложено?
— Твое пламя дрожит, брат, — не менее язвительно ответил четвертый.
— Благодарю, — третий смиренно сбавил тон. — Но по существу тебе нечего возразить?
— Я не против осторожности. Я лишь предлагаю не драматизировать. Я считаю катастрофический исход крайне маловероятным.
— А я вообще не уверен, что Редриха можно рассматривать как кандидата,
— вмешался в их спор пятый. — Он герцог и сын регента, но не более чем. А нам нужна королевская кровь.
— Если бы не переворот 8 лет назад, он был бы куда ближе к престолу, нежели Артен, — возразил шестой.
— В Пророчестве ничего не говорится насчет «если бы», — не согласился пятый.
— Но Урмаранды получили регентство и могли претендовать на трон не просто так, а именно на основании родства с королями, — развил свою мысль шестой.
— Беда в том, что в Пророчестве не оговаривается степень родства, — констатировал пятый. — Конечно, идеальным вариантом был бы сам король или наследный принц, но где ж их взять…
