Ознакомительная версия.
Проведя ночь в Ведьминой гавани, к полудню Эйлас и Тристано поднялись на перевал Лешего и уже ближе к вечеру проехали, гремя копытами, по подъемному мосту к конюшням Родниковой Сени. Друн и Глинет выбежали им навстречу, за ними вышли Вейр, Флора и прочие домочадцы, а Шимрод[4] ждал в тени сводчатого прохода, ведущего на террасу.
Прибывшие поднялись в свои комнаты, чтобы освежиться, после чего вышли на террасу, где Вейр подал им лучший ужин, какой могли обеспечить кладовые замка, и компания еще долго сидела за столом после того, как померкли последние отсветы заката и наступила ночь.
Тристано поведал присутствующим о зеленой жемчужине и ее зловредном влиянии: «До сих пор не понимаю, чем объясняются чары этой штуковины! На вид она отличается от обычной крупной жемчужины только оттенком блеска, зеленым, как морская вода. Шимрод, тебе что-нибудь известно по этому поводу?»
«Вынужден признаться, что в обширной сфере волшебства остается гораздо больше необъяснимого, чем хотелось бы. Для меня зеленая жемчужина — полная загадка».
«Наверное, это мозговая опухоль демона, — размышляла Глинет. — Или, может быть, яйцо гоблина».
«Глаз василиска!» — предположил Друн.
«Из всей этой истории можно извлечь урок, исключительно полезный подрастающим молодым людям, таким, как Друн, — задумчиво произнесла Глинет. — Никогда на воруй и не отнимай у других ценности, особенно если они зеленого цвета!»
«Превосходная рекомендация! — поддержал Тристано. — В таких случаях честность — лучшая стратегия».
«Я полон стыда и раскаяния, — опустил голову Друн. — Обещаю немедленно покончить с воровством и грабежами».
«Ну, разве что тебе представится возможность украсть какую-нибудь красивую безделушку для меня», — снизошла Глинет. Сегодня — возможно, уступив настояниям леди Флоры — она надела белое платье, а волосы украсила серебряным венком с белыми эмалевыми ромашками; все это вместе производило неотразимый эффект, явно не прошедший мимо внимания Тристано.
«В любом случае, мое поведение можно назвать только образцовым, — скромно заметил Тристано. — Я позаимствовал жемчужину исключительно в интересах окружающих, дабы оградить их от ее разрушительного воздействия, и добровольно уступил ее неимущему, лишенному преимуществ благородного происхождения».
«Насколько я понимаю, ты имеешь в виду пса, — отозвался Друн, — так как происхождение разбойника-брадобрея нам неизвестно».
«Ты обошелся с собакой поистине бессердечно! — сурово сказала Глинет. — Нужно было привезти жемчужину сюда и предложить ее Шимроду».
«Тем же способом? — возмутился Шимрод. — Я предпочитаю сардельки без жемчуга».
«Только представьте себе! — воскликнул Эйлас. — Бедняга Шимрод умчался бы галопом на четвереньках, с пеной у рта, кусая за задницу каждого встречного!»
«Шимрод мог бы надлежащим образом распорядиться магической драгоценностью, каков бы ни был характер ее влияния, — с достоинством возразила Глинет. — Несчастная собака не понимала, что с ней сделали».
«Теперь я осознаю свою ошибку, — горестно признал Тристано.
— Когда рыжий пес с рычанием и лаем хватал зубами за ноги мою лошадь, должен признаться, я не испытывал к нему никакого сочувствия. Поэтому, выйдя из таверны, я руководствовался сиюминутными побуждениями, хотя почти сразу же проникся сожалением по поводу своего поступка, а впоследствии, когда наблюдал за кончиной несчастного животного, даже проникся испугом, близким к отчаянию».
«Как это понимать? — недоуменно взглянула на него Глинет. — Ты раскаялся в своей жестокости?»
«Не совсем так. Не следует забывать, что я частично возместил собаке риск, накормив ее сарделькой».
«А тогда чем объяснялся твой испуг?»
Тристано поморщился и брезгливо поиграл пальцами в воздухе: «Раз уж ты настаиваешь, я объясню — в настолько деликатных выражениях, насколько это возможно. Все это происходило после того, как посреди ночи жемчужина была мне возвращена сверхъестественным образом — по сути дела, покойником, завалившимся ко мне в спальню. Глядя на мертвого пса, сначала я хотел уехать оттуда побыстрее и оставить жемчужину на дороге. Но такое решение проблемы казалось мне все более сомнительным по мере того, как я представлял себе, что могло произойти следующей ночью, после того, как я засну. Дохлый пес, проткнутый стрелой, с рассеченным черепом, подобравший жемчужину из лужи…»
Глинет зажала уши руками: «Хватит, хватит! Не хочу больше ничего слышать!»
«Действительно, в более подробных разъяснениях, пожалуй, нет необходимости», — заметил Эйлас.
«Верно, — кивнул Тристано. — Я руководствовался исключительно желанием возбудить в Глинет сострадание к чрезвычайно неудобному положению, в котором я оказался».
«Тебе это удалось», — призналась Глинет.
Наступило молчание. Глинет взглянула на сидевшего напротив Эйласа: «Сегодня ты неразговорчив. Что тебя беспокоит? Какие-нибудь государственные дела?»
Эйлас смотрел на темную озерную гладь: «Здесь кажется, что Миральдра на другом конце света. Хотел бы я никогда туда не возвращаться!»
«Возможно, ты берешь на себя слишком много обязанностей».
«Мои советники и министры значительно старше меня и следят за каждым моим шагом. Они только и ждут, чтобы я сделал какую-нибудь глупость. Мне приходится постоянно соблюдать осторожность. В Южной Ульфляндии все еще царит хаос — мне предстоит наводить там порядок; кроме того, возможно, придется приструнить ска, если они не откажутся от своих планов. И все это время, пока мы здесь сидим, Казмир плетет новые интриги».
«Тогда почему бы не отвечать Казмиру тем же, пока он не устанет играть в эти игры?»
«Легко сказать! Хитроумные заговоры, предательство и саботаж — родная стихия Казмира, в этом отношении мне с ним не совладать. Его шпионы за каждым углом, он узнаёт о моих планах прежде, чем они приходят мне в голову!»
Друн с негодованием сжал кулак: «Разве нельзя переловить всех этих шпионов и утопить их в Лире?»
«Все не так просто. Конечно, мне удается выявить многих агентов Казмира, но я предпочитаю удовлетворять их любопытство, скармливая им ложные сведения. Если бы я их утопил, Казмир просто-напросто нанял бы новых шпионов. Так что я играю с Казмиром в поддавки и стараюсь не спугнуть его свору ищеек».
«Скармливание ложных сведений шпионам — тоже своего рода хитроумный план, — заметила Глинет. — Дает ли он желаемые результаты?»
«Об этом можно будет судить после того, как мы выясним, кто из моих ближайших советников работает на Казмира».
Ознакомительная версия.
