Становилось горячо. Потом явились Молчун с Ильмо. Они, коротко говоря, взяли нашего маленького черного братца под свою опеку. Чтобы защитить его от самого себя.
Я посоветовался с Ильмо. Ильмо посоветовался с Леденцом. Леденец посоветовался с Лейтенантом. Когда даже боги не могли подсмотреть, Лейтенант, наверное, посоветовался с Капитаном.
Слово было сказано, порождая лавину. Делаем свой ход, хотя Молчунова девица была, по всему, не настоящей Стремниной Эльбой.
Ильмо руководил. Гоблин и Молчун обеспечивали колдовскую поддержку. Одноглазому и Третьему была поручена крайне важная миссия: перепись козлищ в Утбанкском округе. Госпоже обязательно нужно это знать.
Капитан на многое смотрит сквозь пальцы. Хороший офицер знает, когда нужно просто отвернуться. Но и такая слепота не безгранична.
Я не был бы собой, если бы не отыскал изъян до того, как все завертелось.
— Мы позаботились о стремлении Одноглазого заполучить безумный выигрыш, но не выбрались из капкана.
Гоблин сказал:
— Ублажим его. Это не займет много времени. Зато не придется выслушивать нытье, начиная с нынешнего момента и до тех пор, покуда не упокоим да не накроем камнем, чтобы обезопасить себя от его возвращения. Вещай же, о мудрец.
Он уже настроился на то, чтобы действовать. Как и остальные. Они могли выслушать меня, но слушаться не собирались.
— Старикан думает, что это не Стремнина Эльба. Ну и как местные отреагируют, когда мы ворвемся в священное место и выволочем храмовую девушку, не виноватую ни в чем, кроме того, что попалась на глаза Молчуну?
Ильмо ответил мне:
— Но приказ Старикана велит нам идти и повязать ее, Каркун. В этом наша проблема. Не в том, что за этим последует. Пусть те, кто платит, беспокоятся о том, что будет после. Ты к ним не относишься. Твоя работа — идти сзади и латать дыры в любом из этих кретинов, если забудут пригнуться.
Он был прав.
— Не знаю, что в последнее время на меня находит.
По правде сказать, так оно и было.
Взвод на марше распугал местных, но потом они последовали за нами на расстоянии, подстегиваемые дурацким любопытством.
Я пристроился возле Гоблина:
— Где ты и Одноглазый были эти два дня с Хромым? Что делали?
Его широкое бледное лицо медленно приобрело чрезвычайно хмурое выражение.
— С Хромым? Мы никуда не ходили с Хромым.
— Нет? Но Старикан сказал мне, что вы занимались разведкой вместе с Пугалом. Которое было рядом, когда Старикан это говорил. Вас не было два дня. После чего вы вернулись, преисполненные решимости заняться тем, что, как мы уже выяснили, было бы чистым самоубийством.
— Два дня? Ты уверен?
— Два. Спроси Ильмо.
Он впал в задумчивость. Ярдов через полсотни спросил:
— Что говорит Капитан?
— Ничего. Он вообще не слишком разговорчив в последние дни. Самый смердячий Взятый поселился у него в правом переднем кармане.
Сто ярдов молчания. Большой уродливый купол храма Оккупоа теперь нависал над окружавшими его жалкими бараками. Он претендовал на звание малого чуда света, поскольку — исполинский, ульеподобный, более восьмидесяти футов высотой — изготовлен был целиком из бетона. Тех, кто интересуется инженерным делом, храм завораживал. Строило его целое поколение.
Жителям Алоэ было начхать.
Гоблин ничего больше не сказал, но выглядел как человек, который только что совершил неожиданное и неприятное открытие.
Там была лестница, ведущая ко входу в храм Оккупоа, два пролета, в нижнем семь ступеней, в верхнем — шесть. Эти числа почти наверняка что-то символизировали. Лестница была из гранита, серого с вкраплениями молочного. Колонны и стены из естественного зеленовато-серого известняка, простого в обработке, но слишком восприимчивого к непогоде. Западный фасад весь в лесах.
День не был праздничным. И было слишком рано для толкотни, связанной со сбором пожертвований для Оккупоа. Царила тишина.
Я поднялся по тринадцати ступеням, по-прежнему удивляясь, почему мы делаем это. Продолжая ломать голову над чертовой путаницей со Стремниной Эльбы. Я опросил всех жителей Алоэ, с которыми был знаком. Они утверждали, что это имя им неизвестно, что нет предводителя повстанцев с таким именем. Я верил им. Вряд ли все эти люди были настолько хорошими актерами, чтобы столь искренне принимать озадаченный вид.
С другой стороны, как они могли быть уверены, что не существует повстанца с именем Стремнина Эльба?
Перед входом в храм мы притормозили. Молчун и Гоблин выколдовали несколько призрачных существ, чтобы те вошли первыми, спровоцировав возможную засаду или грошовые ловушки.
Не понадобилось. Храмовая охрана состояла из древнего сторожа, дрыхнувшего на стуле сразу за входом. Похоже, его работой было пресекать попытки незаконного опустошения коробки для пожертвований, что стояла неподалеку.
Гоблин что-то сделал, дабы усилить его сон.
Одна группа вошла и рассредоточилась. Прочие остались снаружи и окружили храм. Мы ворвались внутрь, и тут-то началось… да ровным счетом ничего и не началось. Вообще. Главное место поклонения было круглым, в центре — алтарь на невысоком помосте. Черный камень без пятнышка крови. У Оккупоа была более просвещенная позиция насчет использования девственниц. Зато в алтаре были вытесаны подставки для обетных свечей, из оных лишь половина была зажжена.
Все вокруг выглядело слегка запущенным.
Я так сильно стиснул зубы, что заболели челюсти. Это не оплот повстанцев. Значит, в конце концов, нас попросту одурачили? И почему, когда все оборачивалось таким образом, в памяти моей звучал злобный смех Хромого?
У меня было сильнейшее желание повернуть назад. Я не поддался ему.
Ильмо спросил:
— Куда, Гоблин? Молчун?
Говорил он встревоженно. Видимо, потому, что мы вошли, не встретив никого, за вычетом того сторожа.
Я нервно усмехнулся, уверенный, что Одноглазый попытался бы выпотрошить тот ящик для пожертвований, будь он с нами, вместо того чтобы заниматься важнейшим для империи делом в Утбанке.
— Прямо вперед. Если бы у тебя не было столько бряцающих и перешептывающихся парней, ты мог бы расслышать, что там есть люди.
Я снова начал беспокоиться об Одноглазом и Гоблине. Что сделали с ними, пока они были вне пределов нашей досягаемости? Может, Хромой промыл им мозги? В случае с Одноглазым это пошло бы только на пользу.
Может, налет — часть хитроумного плана Хромого по дискредитации Отряда?
Ильмо пихнул меня:
— Шевелись. Да что вообще с тобой? Ты превращаешься в чертову сомнамбулу.
