Конан мягким кошачьим шагом двинулся по коридору. Чем ближе он подходил, тем глубже проникали в его душу звуки музыки, а в воздухе разливался странный запах, напоминавший тот, который остается после близкого удара молнии. Проходя мимо других комнат, киммериец слышал за дверями ровное дыхание спящих людей, и ему казалось удивительным, что никто, кроме него, не слышит песни. Наконец коридор закончился, и Конан вошел в зал.
Ярко пылал огонь в камине, освещая даже высокий потолок и капители тяжелых колонн. На фоне огня в пол-оборота к королю стояла воительница и, опираясь на спинку высокого кресла, пела. Сияние пламени мешало разглядеть ее лицо, и Конан решил было, что это Айар. Девушка обернулась, едва он вошел, и мелодия умолкла. Теперь огонь освещал воительницу сзади, очерчивая четкий чеканный силуэт.
Лишь подойдя ближе, король понял: это не Айар. Меч будто сам собой вылетел из ножен. У Айар не может быть таких глаз! На темном фоне силуэта они казались прорезями в металлической маске, сквозь которые било рыжее пламя. Грозовой запах стал еще сильнее, и Конан заметил вдруг, что вовсе не огонь в камине дает столько света, а существо, стоявшее перед ним. Он опустил меч. «Так вот ты какая, Огненная Дева!»
Словно в ответ его мысли, нестерпимое сияние погасло. Девушка сделала шаг вперед и развела руки, показывая, что безоружна, но киммериец знал: она сама и есть оружие.
Высокую грудь Огненной Девы защищал панцирь, повторяющий очертания фигуры, и к нему присоединялись короткие наплечники. Боевой пояс стягивал немыслимо тонкую талию, над которой нависал шипастый край нагрудника. Бедра закрывала пластинчатая юбочка. Доспех дополняли поножи и легкие наручи. Оружия при ней не было. Теперь, когда она стояла совсем рядом, Конан смог разглядеть, что глаза у нее вполне человеческие, вот только странного золотисто-рыжего цвета, как и волосы, подобные языкам пламени.
— Я звала, и ты пришел. — Низкий грудной голос. — Чтобы отдать, нужно обрести, а чтобы обрести — отдать. Ты готов отдать часть себя, чтобы обрести меня?
Она едва заметно, уголками губ, улыбнулась. «Проклятие! Что она хочет сказать?» Услышь он эти слова от обычной женщины, у него не осталось бы сомнений, но эта…
— Ты еще сомневаешься? — Она усмехнулась. — Никогда не подумала бы, что ты такой нерешительный… — Огненная Дева отстегнула левый наплечник и положила его на стол.
Мысли лихорадочно метались в голове Конана: «Тысяча демонов! Может, это суккуб? Как быть… Ведь Кулл… Это его Меч…»
— Не мучай себя. — Нагрудник со звоном упал на каменные плиты, и у короля перехватило дыхание. — Я не суккуб. Но, несмотря на свое магическое происхождение, я женщина. И овладеть моей силой ты сможешь, лишь овладев мной. Иначе тебе никогда не найти меня. Тебе что, не нравится такой способ?
— Очень нравится, задери меня Нергал! — Киммериец наконец обрел дар речи. — Но я не могу этого сделать, ведь ты принадлежишь Куллу…
Ее смех серебряными бубенчиками раскатился по залу.
— Я не принадлежу никому. Такие, как я, лишь снисходят к смертным. Но уверяю тебя: мы знаем, что такое любовь! А чтобы передать меня Куллу, ты должен сначала найти и обрести!
— Это сон… — прорычал Конан, сжимая ее в объятиях.
Тело Огненной Девы источало нечеловеческий жар. Но сейчас он не обжигал, а… Руки девушки скользнули по его спине, утонули в волосах. Запах грозы. Жаркие губы. Стон…
«А что ты называешь явью?» — коснулась сознания короля ее мысль. Потом все утонуло в пламени…
* * *
Дно долины покрывала изумрудная трава, и кое-где возвышались редкие деревья. Стоя на гребне скальной гряды, спускавшейся в долину, Кербалл мог видеть, как внизу пасется маленькое стадо оленей. Насколько хватало глаз, повсюду кипела жизнь, в небольших озерцах плескались стаи диких гусей. «Прямо Земля Счастливой Охоты, как в легендах пиктов». Киммериец посмотрел на своих спутников, которые тоже разглядывали долину.
Айар, присев на корточки, не отрываясь следила за оленями. Она напоминала Кербаллу самку снежного барса, свирепую и грациозную. Яркие губы тронула легкая полуулыбка: она заметила его взгляд. Айар отказалась остаться в крепости и отправилась в путь вместе с ним. Даже если бы не было той ночи, теперь Кербалл не сомневался бы в ее чувствах.
Стоявший рядом с ней Алкемид вовсе не походил на чопорного ученого, с которым киммериец отправился в путь из Тарантии. Старый солдат, закованный в стальные доспехи аквилонского офицера, выглядел под стать своим спутникам. Опираясь на копье с широким наконечником, он разглядывал вершину, лежавшую на другой стороне долины.
Конан, замыкавший маленький отряд, тоже смотрел в ту сторону. Он только что вышел на гребень, и вершина сразу привлекла его внимание.
Шлем, который король нес в руке за подбородочный ремень, лязгнул о край заброшенного за спину щита.
— Нам туда, — произнес Конан, указывая на гору.
Кербалл пожал плечами и начал спускаться вниз. «Бен Морг, так Бен Морг», — подумал он. Главное он уже нашел.
* * *
Уже несколько дней, как короля не оставляло ощущение, что за ними следят. Путники не могли укрыться от посторонних глаз, даже спускаясь в овраги, промытые маленькими, быстрыми речушками, русла которых устилала разноцветная галька. Сначала они пытались обнаружить преследователей и устроить им засаду, но, как оказалось, следом за ними никто не шел. Несмотря на это, ощущение чужого пристального внимания не проходило, словно кто-то невероятно зоркий следил за людьми с вершины одной из гор, окружавших долину…
Кербалл и Айар по очереди уходили далеко вперед, разведывая дорогу. Несколько раз они натыкались на стада странных зверей, похожих на заросших шерстью горбатых слонов с огромными изогнутыми бивнями. Тогда маленькому отряду приходилось обходить стороной живые холмы: слоны, шерстистые они или нет, на воле имеют прескверный характер…
Склоны Бен Морга все приближались, и теплый поток, зовущий Конана за собой, с каждым днем все усиливался. Огненная Дева ждала короля где-то там, впереди, и он старался не думать о том, что будет, когда они добудут Меч. Поэтому Конан думал о другом. Например, о том, что через многие века климат здесь станет жестче. Исчезнут буйные травы, уйдут стада зверей. Цветущий край превратится в каменистую равнину, на которой будут воздвигнуты курганы — могилы вождей. И гигантский зуб Стоячего Камня станет охранять покой мертвых воинов…
Глядя на то, как слаженно действуют Кербалл и Айар, разжигая костер, Конан понимал, что предсказание Пелиаса верно. Один из них точно не вернется отсюда. Конечно, может погибнуть Алкемид или он сам (король не в первый раз смотрел в глаза смерти), но Кербалл останется здесь, даже если выживет в последней битве. И, быть может, первый курган на этой равнине будет его…
