Между тем свет разгорающегося дня просачивался через мозаичные окна, украшенные изображениями святых и вездесущим символом молота, и мягкими красноватыми лучами ложился на каменный пол. Позади кафедры находилось круглое оконце с пурпурными и синими вставками, которые образовывали затейливый симметричный узор.
Мне было очень жаль часовни, но Мастер Лукас был прав. Никто никогда не сможет забыть, что за ужасы здесь творились и что случилось со старым смотрителем. В любом случае часовне суждено было исчезнуть – либо разрушаясь со временем, либо в погребальном костре. Второй вариант казался более подходящим.
Чья-то рука опустилась на плечо и я испуганно крутанулся. Мастер Урбан.
– Это позор для нас.
Я кивнул.
– Тебе получше? Лукас рассказал, что это ты нашел старика.
– Да, господин, сначала только было немного трудно.
– Я слышал, что ты храбро сражался. Выходит, этот индивидуум оказал на тебя не только отрицательное влияние? – слегка улыбаясь, он кивком указал на лук.
Решив было сначала заступиться за Гарретта, я передумал, сочтя это не очень разумным, кроме того, было непонятно, шутит Урбан или нет. А он очень хорошо разглядел мою внутреннюю попытку перечить, потому как стал серьезен.
– Я знаю, что этот человек оказывает на тебя влияние, Тим. Но помни – чувство дружбы или истинного доверия ему неведомо. Ты никогда не должен полностью на него полагаться.
Я глядел в землю, не веря ему, но смел перечить Мастеру.
– Пойдем. Нужно еще справить панихиду по нашему смотрителю.
Я еще раз посмотрел вглубь так мирно выглядящего божьего храма, запоминая эту картину и затем попрощался с часовней. Мы положили тело старого человека на поленницу возле церковной двери и молились за него Строителю. В сумраке вечера вспыхнул огонь.
Маленький домик и часовня стояли втечение долгих минут целиком объятые пламенем. От вида лопающихся в огне изукрашенных мозаикой окон моя душа разрывалась. Но это было достойное прощание. Льдисто-голубое вечернее небо чуть посветлело от всполохов и этот пожар, словно гигантский факел, возвестил о конце существования часовни. Одновременно это было вызовом ходячим трупам, смысл которого едва ли могли распознать их разложившиеся могзи.
Мы стояли кольцом вокруг пламени, якобы глядя на него, однако все чутко прислушивались ко всякому звуку и руки братьев сжимали рукояти молотов. Очень долго сумерки позади нас безмолствовали и я начал уже сомневаться в своих расчетах. Затем шум с правой сторону круга вщзвестил о появлении четвертого зомби. Отец семейства выглядел так же ужасно, как и его жена. На нем был тот самый заботливо сшитый белый саван, в котором его похоронили, плоти на руках и ногах почти не осталось, а лицо, покрытое рытвинами оспы, превратилось в оскаленную физиономию мумии. Общими усилиями удалось швырнуть его в погребальный костер. Иссушенное тело сразу ярко вспыхнуло, но еще некоторое время бесцельно топталось возле пылающих часовни и дома, а затем развалилось, исчезнув в огне. Зрелище было диким, но дух мой после всего, что довелось пережить, уже никак не реагировал на абсурдность происходящего.
Было радостно от того, что на одного мертвяка стало меньше, однако внутренний голос напоминал, что где-то в лесу бродит другая тварь, и я снова весь обратился в слух.
Нступила ночь и после того как рухнули стены дома, а затем и часовни, мы бросили свою вахту. Возможно, младший член семьи был уничтожен смотрителем, прежде чем другие зомби сокрушили его. Собравшись, мы приготовились к обратному пути. Мастер Лукас попросил меня убедиться, что бушевавший огонь не перекинулся на лес. Это было весьма маловероятно, потому что здание стояло на достаточном расстоянии от опушки, однако, как говорится - доверяй, но проверяй. Двигаясь по кругу вдоль низкой ограды, я внимательно все осматривал.
В медленно угасавшем пламени там и сям между деревьями метались тени. Слышно было, как неподалеку беседуют братья и это внушало чувство безопасности. Раздумывая, мог ли порыв ветра швырнуть мощный сноп искр, способный поджечь замерзший подлесок, я счел это маловероятным.
Уже поворачивая назад, я увидел ее между деревьями и в первый миг замер, словно оглушенный громом. Она выглядела совсем как Миа и рыжие волосы в отбесках пламени огненным венцом обрамляли лицо. Она была маленькой, хрупкой и издали выглядела несчастным потерянным ребенком. Тот же белый саван, который выглядел только вчера надетым, такой же, что был на Миа, когда я прощался с ней. Сердце сжалось от мучительной боли воспоминания. Так хотелось броситься к маленькой фигурке и сжать ее в объятьях, защитить от ночной темноты!
Внезапно маленькие босые ножки быстро двинулись в мою сторону и эта шаткая походка быстро вернула меня к реальности. Вблизи ее лицо выглядело таким же мертвым, как и лица ее родителей и братьев. Я избегал смотреть ей в глаза – это было слишком непереносимо, остался стоять и выжидал. Когда девочка-зомби с громким визгом бросилась на меня, я швырнул оба флакона со святой водой, что сжимал в кулаках под плащом. Без единого звука она превратилась в ничто.
С поникшими плечами я возвращался к братьям, которые слышали дикий вопль и уже спешили на помощь, а теперь разом остановились, озадаченно глядя на меня. Я лишь промолчал, не поднимая глаз.
Измученные, мы вернулись в монастырь, где нас обеспокоенно ждали. Мартен с видимым облегчением ринулся ко мне и положил руку на плечо, разглядев мое усталое лицо.
- Ну и угораздило же тебя, дружище! Поди проголодался? Все ждут вас в столовой.
Через силу улыбнувшись, я поплелся за ним в сторону главного здания и вдруг почувствовал, что за мной наблюдают и посмотрел вверх. Темнота царила за окнами, но готов поклясться, что тень за одним из них слегка пошевелилась.
Вообще-то больше всего сейчас хотелось лечь в постель, но, войдя в обеденный зал и уловив аромат еды, я почувствовал, насколько проголодался. Те из моих братьев, что оставались в монастыре, уже отужинали и теперь, сидя в ряд, напряженно ждали. Они облегченно и радостно приветствовали нас, видя, что все вернулись назад. Тепло камина приятно согревало замерзшее тело и я опустился на свое место.
Первосвященник сидел во главе стола и ответил улыбкой на мой робкий взгляд. Потом для нас принесли ужин и Урбан доложил Маркусу о походе, а остальные между тем возбужденно осбсуждали то, что довелось сегодня пережить. Настроение было радостным, так как никто из братьев не расстался с жизнью и угроза была полностью устранена.
Мартен с Беппо очень усердно вытягивали из меня всю подноготную, так что я был выжат как лимон и еле-еле отвечал им с полным ртом. Лишь историю о маленькой девочке я сохранил при себе, воспоминания были слишком мучительны.
