— Оставьте ее! — Впервые Лойз дала волю гневу. Раньше она всегда держалась в стороне от жертв кораблекрушения — ничего не могла сделать для них и не могла забыть увиденного.
Бетрис притворно улыбнулась. С Лойз она чувствовала себя неуверенно и потому не приняла вызов.
— Отошлите эту хнычущую дуру. Во время бури от нее все равно не добьешься работы. Жаль, она умеет шить, иначе давно бы уже пошла на корм рыбам.
Лойз подошла к постели, на которой были разбросаны предметы одежды, взяла большую шаль и набросила на дрожащую девушку. Не обращая внимания на удивление Бетрис, Лойз опустилась на колени, взяла девушку за руки и посмотрела ей в лицо.
Бетрис потянула ее за рукав.
— Как вы смеете? — вспыхнула Лойз.
На полных губах женщины мелькнула хитрая усмешка.
— Уже поздно, леди. Лорду Фальку не понравится, что вы возитесь с этой дрянью, пока он подписывает контракт с посланниками герцога. Сказать ему, почему вы не идете?
Лойз спокойно посмотрела на нее.
— В этом, как и во всем остальном, я послушна желаниям лорда. И не вздумайте учить меня!
Она неохотно отвела руки, сказав:
— Оставайся здесь. Никто тебя не тронет. Понимаешь, никто!
Поняла ли девушка? Она раскачивалась, мучаясь старой болью, которая оставалась в душе, хотя шрамы сошли с тела.
— Я не нуждаюсь в ваших услугах, — Лойз повернулась к Бетрис. Та вспыхнула. Она не могла бросить вызов юной леди и знала это.
— Вам следовало бы поинтересоваться тем колдовством, которое доступно каждой женщине, — резко бросила Бетрис. — Я могу научить вас, леди, как привлекать внимание мужчин. Немного темной краски на брови и ресницы, немного помады на губы… — раздражение было забыто, женские инстинкты победили. Она критически и отвлеченно осматривала Лойз, и та обнаружила, что прислушивается, несмотря на презрение к Бетрис. — Да, леди, если вы послушаетесь меня, вам, может быть, удастся оторвать взгляд лорда от этой Алдис. Есть и другие способы, чтобы очаровать мужчину. — Она облизала губы кончиком языка. — Я многому могу научить вас, леди. Вы получите хорошее оружие. — Она придвинулась ближе, в глазах ее горел огонь.
— Ивьян берет меня такой, какая я есть, — ответила Лойз, отказываясь от предложения Бетрис, — и должен быть доволен тем, что берет! — И про себя добавила: «Бетрис и не подозревает, насколько это верно».
Женщина пожала плечами.
— Как угодно, леди. Но вам придется убедиться, что не все пойдет так, как вам хочется.
— А разве раньше было по-другому? — спокойно спросила Лойз. — Идите. Как вы сказали, уже поздно, а мне еще многое нужно сделать.
Со своим обычным холодным терпением она выдержала церемонию заключения контракта. Герцог послал за своей невестой трех совершенно различных людей, и Лойз было интересно рассматривать их.
Гунольд был старым товарищем Ивьяна еще со времен наемничества. Его репутация солдата достигла даже такого захолустья, как Верлейн. Странно, но его внешность не соответствовала ни его занятию, ни репутации. Она ожидала увидеть человека, похожего на сенешаля отца, может, несколько более отшлифованного, а перед ней был одетый в шелка щеголь, с манерным произношением, вежливый — как будто он никогда не испытывал на своих плечах веса кольчуги. Круглый подбородок, глаза с длинными ресницами, гладкие щеки делали его моложе. И Лойз, пытаясь сопоставить увиденное с тем, что она слышала об этом человеке, чувствовала себя смущенной и немного испуганной.
Сирик представлял Храм Судьбы, и завтра, когда ее рука будет лежать на рукояти топора, произнесет за Ивьяна должные слова, — этот Сирик был стар. У него красное лицо, а посреди низкого лба надувается голубая вена. Слушая или негромко говоря что-нибудь, он непрерывно жевал кусочки сухих сладких конфет; слуга с коробкой этих конфет находился постоянно поблизости. Желтая ряса священника обтягивала тучный живот.
Лорд Дуарт представлял древние благородные семейства. Но и он не соответствовал своей роли. Маленького роста, худой, с постоянно дергающейся нижней губой, он производил впечатление человека, занятого крайне неприятной работой. Отвечал он только на прямые вопросы. И единственный из всех троих уделял хоть какое-то внимание Лойз. Она заметила, что он задумчиво смотрит на нее, но в его манерах ничего не свидетельствовало о жалости и не обещало поддержки. Скорее, она была для него препятствием, которое он хотел бы убрать со своего пути.
Лойз благодарила обычай, который позволял ей избежать ночного пира. Завтра она должна будет сидеть на свадебном пиру, а когда все достаточно выпьют, тогда… Цепляясь за эту мысль, она заторопилась в свою комнату.
Она совсем забыла о служанке и с удивлением увидела ее фигуру на фоне окна. Ветер затихал, буря как будто кончалась. Но слышался другой звук, отдаленный и неясный. Соленый воздух ударил в лицо Лойз из открытого окна.
Разгневанная собственными тревогами, раздраженная ожиданием предстоящего, Лойз захлопнула окно. Хотя ветер затих, тучи по-прежнему озарялись молниями. И в момент такой вспышки Лойз увидела то, за чем уже давно следила служанка.
Прямо на ждущие клыки скал шли корабли — два… три больших корабля. Корабли несло предательское течение, которое прокляло и обогатило Верлейн. Должно быть, это часть гордого флота могучего морского владыки. В коротких вспышках молнии Лойз не видела никакой деятельности на борту, никаких попыток предотвратить судьбу. Призрачные корабли двигались навстречу гибели, и это, по-видимому, нисколько не заботило экипаж. На берегу появились огни. Много людей выходило из ворот Верлейна. Все хотели поживиться, хотя Фальк накладывал свою тяжелую руку на любую добычу. Люди несли сети, чтобы вытаскивать обломки, и готовились к давно знакомой работе. Лойз оттащила девушку от окна и завесила его.
Но, к ее удивлению, обращенное к ней лицо девушки не было больше искажено страхом. В глубине темных глаз светился разум, возбуждение, нарастающая сила.
Девушка слегка склонила голову, как будто прислушиваясь к звукам бури. Все яснее становилось, что где бы она ни жила до того, как кораблекрушение привело ее в Верлейн, она была не просто солдатской девкой.
— Та, что долго прожила в этой башне. — Голос служанки звучал как бы издалека. — Выбери правильно. В эту ночь решается судьба людей и стран.
— Кто ты? — спросила Лойз, а служанка продолжала меняться у нее на глазах. Она не была чудовищем, которое по своему желанию может принимать облик зверя или птицы, как утверждали слухи о колдуньях Эсткарпа. Но то, что скрытое лежало в ней, замученное, почти убитое, теперь вновь ожило, показалось сквозь израненное тело.
