Послышался стук захлопнувшейся двери и еле-слышный разговор, а потом в комнату поднялась хозяйка лавочки со своей подчиненной. В зубах она несла глиняный сосуд, похожий на лампу Аладдина, только с горизонтальной ручкой, так чтобы удобно было держать во рту. Над тонким носиком лампы плясал яркий язычок пламени. «Сегри, ты где? — встревоженно спросила белая эква и, заметив своего подопечного, радостно фыркнула, от чего пламя чуть не потухло, заметавшись в разные стороны. — Ах, вот ты. Я в тебе не сомневалась, но все равно тревожилась». Поставив лампу на стол, она развернула копытами свиток и кивнула Вириде. Подчиненная вытащила из сумки связку бочонков на нитке и добавила сверху еще пять штук.
— Вот, в связке ровно монета, и еще голова и один бочонок, — отчиталась она. — Почти перед закрытием зашла служанка луни Венты и купила три коробки рандий.
— Это хорошая новость, — порадовалась Канея. — Продиктуй, весь список проданного.
Записав сведения, она отпустила работницу домой. «Завтра я отдам оставшуюся монету, и мне не придется брать кредит у ростовщика, — задумчиво произнесла довния. — Все складывается более чем удачно». Серый решил, что ее привычка думать вслух появилась давно, просто теперь у нее появился слушатель.
— А где мне можно устроиться спать? — поинтересовался Сергей.
— Эмм… не знаю. А как ты обычно спишь? — озадачилась хозяйка.
— Ну… я могу спать с тобой, — решил прощупать он почву. — Ночью становится слишком холодно…
— Нет! — твердо воскликнула эква.
— Но что в этом плохого?
— Нет! Так делать нельзя, — ответила она непререкаемым тоном. — Экусы всегда спят отдельно.
— Хорошо, — Серый решил не настаивать. — Тогда мне нужна подстилка и покрывало. Желательно — потолще, чтобы не замерзнуть.
— Я разложу тебе кровать своей элоки. В ближайшее время она ей не потребуется, а там — что-нибудь придумаю, — решила довния.
Слово «элока» — было новым, но Сергей уже так хотел спать, что решил его значение выяснить как-нибудь потом. За ширмой, отгораживающей спальное место, оказалась еще одна сложенная кровать, и Канея быстро опустила ее в спальное положение. Серый достал из-под кровати тюфяк с покрывалом, обустроил местечко и залез в кровать. По соседству зашуршала одеялом хозяйка, устраиваясь на ночлег.
— Эквиала, Сегри, — послышался ее голос.
— Эквиала, Канея, — ответил он, засыпая.
***
Утром Серый проснулся от доносящегося из-за ширмы спора. Не желая вылезать из теплой кровати, он прислушался и различил, как Канея втолковывала что-то обладательнице слегка визгливо-плаксивого голоса.
— Пойми, я не могу давать тебе каждый день по монете, — говорила его хозяйка. — Я не луни, а простая торговка.
— Ты должна обо мне заботиться, — возражала ее оппонентка. — Ты моя вектига!
— Да, и я полностью выполняю свои обязанности. Кто с тобой сидит, когда ты слабеешь и не в силах стоять? Я тебе давала монету позавчера, это было на две головы дней. Многие на нашей улице живут вообще на три бочонка в день.
— Ты сама хотела стать моей вектигой. Ты думала о том, на что будешь меня содержать?
— Да, и хочу сказать, что даю тебе больше, чем многие другие своим элокам. Ты тоже меня сама выбрала. Помнится, очередь из луни к тебе не стояла.
Заинтересовавшись настолько, чтобы выбраться из-под одеяла, Сергей выглянул из-за ширмы. Напротив Канеи стояла хорния, с виду такая же, как остальные. Ее ремни и сумки выглядели так же небогато, как у торговки, но сбоку на отдельном ремешке висела блестящая серебристая бляха, больше похожая на официальный знак, чем на украшение. Выбитый на ней широкобедренный треугольник схематично изображал рог хорниев и символизировал, как Серый уже успел выяснить, магию.
— Ах, но кто же мог представить, что у меня талант прорежется, — вздохнула она.
— Я знаю, что сейчас любая луни сочла бы за честь стать твоей вектигой, но у меня правда нет лишних денег, — сказала Канея примирительным тоном.
— Конечно, все на прически себе потратила, — съязвила хорния.
— Нет, Луденса, это кари… — торговка осеклась, не договорив, но элока поняла ее с полуслова.
— Ты! Ты купила кари?! — завопила она на весь дом. — Кари, умеющего плести гривы?! Откуда у тебя столько денег?!
— Мне просто повезло. Он очень необычно выглядит, поэтому остальные его покупать не хотели. Я купила его со скидкой.
— Почем?
— За прайд монет.
— За прайд монет?! Кари, умеющего плести гривы?! — опять громогласно удивилась Луденса. — Да ты просто невероятно везучая!
— Да уж, кому сказать, что простая торговка имеет элоку из королевского табуна и собственного кари — все же посмеются как над шуткой, — согласилась Канея.
— Неужели продавцы ничего не сказали про его умения?
— Ну, расхваливать-то они его расхваливали, но кто же их слушает? — хмыкнула Канея. — Я и сама не верила, пока он мне не сказал…
— Он — что сделал? — недоуменно переспросила хорния.
— Ох, давай я лучше вас познакомлю, — смутилась довния.
Повернувшись к ширме, она заметила голову Серого и радостно фыркнула:
— Ты проснулся? Знакомься, это моя элока Луденса.
— Эквитаки, Луденса, — поприветствовал он хорнию. — Меня зовут Сегри.
— Ты говорящий?! — удивленно задала она традиционный вопрос.
Сергей не выдержал и раздраженно воскликнул:
— Ну почему каждая эква, услышав, что я говорю, спрашивает: «Ах, а ты говорящий?» Нет, знаешь ли, не говорящий…
Ни капли не обидевшись, Луденса рассмеялась.
— Точно, ты не говорящий, ты — болтливый кари! — заключила она. — И действительно очень странный.
Заметив, как Канея непроизвольно тянет шею и морщится, он подошел к ней и осмотрел гриву. Из плетеного колоска за ночь выбились прядки, а часть волос натянулась, раздражая кожу.
— Совсем забыл, — сказал он хозяйке, — гриву на ночь расплетать надо. Давай приведу тебя в порядок, и сегодня походишь распущенная, чтобы шея отдохнула.
— Хорошо, как скажешь, — она решила довериться в этом вопросе специалисту. — А завтра можно будет заплести?
— Можно, — разрешил Серый. — Можно и сегодня, но если не давать шее отдых, то грива может быстро выпасть.
— Нет, — довния содрогнулась от такой перспективы, — делай как надо.
— Уважаемые эквы, можете пояснить мне суть ваших взаимоотношений? — спросил он, приступая к работе. — Что означает «вектига» и «элока»?
— «Элока» — это хорния, которую я опекаю, — пояснила Канея, — а «вектига» — это я — довния, опекающая свою хорнию.
— А почему ты ее опекаешь?
— Это престижно! — воскликнула она. — А кроме того, я получила право рисовать знак хорнии на своей вывеске, и все знают, что покупая у меня, помогают и моей хорнии. Я зарабатываю в несколько раз больше чем остальные на нашей улице. Правда почти всю прибыль эта транжира и забирает…
