– Бляхи-мухи. Их специально в особых теплицах разводят. Редкая мерзость.
– Понавыдумывали! – возмутилась Федора. – Ведь это же стыд какой – от мух помереть!
– Зря мы того мужика, выходит, чуть не пришибли, – буркнул Ерема.
Оказалось – бетономешалку они заполучили совершенно бандитским способом. Мужик гнал ее от города к поселку, выскочил по малой нужде, не заглушив двигатель, тут они и приложили ручонки. Я удивилась – кому и зачем нужно кататься ночью на бетономешалке? Но журналистский опыт сразу же подсказал: мужик отвозил к себе на дачу ворованный бетон. Ворованный?.. Стойте!.. Так это что же?..
– Ерема! Мы должны до следующего залпа наладить шланг!
Как это делается – я знала не лучше Федоры с Еремой, но есть же в заднице у этой бочки что-то вроде вентиля!
Мы заперли Авося в кабине и кинулись искать этот самый вентиль.
Следующая бляхо-мухо-бомба разорвалась перед капотом. И тут же пошли на приступ по меньшей мере три взвода блинов. Пока бляхи-мухи бестолково метались перед фарами – отсекая нам дорогу к лесу, между прочим, – мы дождались первого залпа океев, Федора с Еремой залегли, а я, поскольку эта зараза меня не брала, ухватила толстенный, толще моего бедра, шланг с бетоном, развернула его раструбом от себя, поволокла его навстречу оккупантам и кинула им эту дрянь под ноги. Отскочила очень вовремя – а вот они влетели в растущее бетонное озеро, не сообразив, что это за гадость такая, и подняли невразумительный ор.
Бляхи-мухи всем облаком полетели на шум голосов и по тупости своей стали садиться на ту же лужу.
– Федора, Ерема, окружайте машину бетонным кольцом, – велела я. – Тогда вас не возьмут!
Они подбежали, ухватились за шланг и потащили его против часовой стрелки, стараясь не вляпаться сами во временно жижкий, но довольно быстро твердеющий бетон. Я же поспешила к кабине. Там, переведя дух, наконец-то смогла заняться Авосем. Первым делом я приложила к его груди оберег. Он чихнул и открыл свои голубые глазищи.
– Где это я?
– Где-где! – я чуть не выразилась в хреновом стиле. – Очухивайся скорее. Нужно что-то делать. Где Кондратий? Где Нелегкая с Кривой? Фома где?
– Не знаю! Ничего не знаю!
– Ну и дурак! Они за тебя на смерть идут, а ты?!?
Авось – он и есть Авось, он думал, что одолеть оккупантов можно на авось. Он даже сейчас так думал!
– Бетон кончается! – заорала Федора.
Все-таки они окружили машину немалой бетонной лужей. Но если прибудет к блинам подкрепление, если пойдет по телам?
Я сунула Авосю бумажку с формулами.
– Вот из этого нам придется составить заклинание.
– Заклинание чего?
– Не знаю!
– Как оно должно действовать?
– Не знаю! Но это – все, что у нас осталось, понял, нет?
– Наше дело на срок не поспело, – прочитал Авось. – Бесполезно! Если так скажем – то сами же и накроемся… Ваше дело на срок не поспело!
Я выглянула из кабины. Со всех сторон мелькали огоньки. Мы были даже не в одном кольце, а в двух: в бетонном и в блинно-хреновом. Прелестная ситуация, дальше – некуда! А над машиной болталось облако блях-мух…
– Который час? – спросил вдруг Авось. Я чуть было не послала его в известном направлении, чудом вспомнила – это начало формулы.
– Овсяный квас! – ответила как можно громче.
– Котора минута?
– И ковшик тута!
– Который срок?
– Который сдох!
Но ничего не поделалось с наступающими оккупантами. Хуже того – справа от бетономешалки грянуло решительное «О-кей!». Я закрыла Авося собой – обошлось…
– Который час ударит, тот и сосчитаем… – бубнил Авось. – Часом опоздано, годом не поверстаешь!..
Оккупанты были совсем близко. Пора было, выскочив на ступеньку, лупить по ним из орудий главного калибра.
– А я вас долбала в зевало и в хлебало, в меч и в орало, в топку и в поддувало, через семь ворот, насквозь, наоборот, через ноздри в рот задом наперед!
Шарахнулись, гады! Вроде замерли. Надолго ли?
– Доля во времени живет, бездолье в безвремяньи! – вдруг странным голосом провозгласил Авось, и я почувствовала – он вошел в необходимый транс. Хватит ли его силенок для последнего удара – я понятия не имела. Нужно было как-то подключаться…
– Не век вековать, а час часовать! – вопил, высунувшись из кабины, Авось. – Будет час, да не будет вас!..
Формула была без завершения – и притом последняя. Если не сработает – кранты! Безумные и совершенно бесполезные мысли закувыркались у меня в голове. Я хотела добавить хоть слово, но язык отказал. И правая моя рука, действуя в автономном режиме, нырнула в карман куртки, достала оберег и запустила им в наступающих оккупантов!
Время замерло, разинув от удивления рот.
Мы с Авосем смотрели, как железная коробочка медленно летит по вмиг посветлевшему небу, летит далеко, так далеко, как я бы в обычной жизни ее послать не сумела. Мы увидели, как она завершает дугу и как исчезает среди блинных голов в касках и пилотках. Еще около двух секунд она пробивалась к бетону и, возможно, сквозь бетон – к земле-матушке.
И загудело, забурлило, завопило нечеловеческими голосами! Хоть уши затыкай! И чавканье раздалось страхолюдное, и гамканье, совершенно людоедское, и рухнул на меня сверху какой-то мелкокаменный дождик! Простучал по борту машины и по моей макушке – и сгинул.
Тишина продлилась достаточно долго, прежде чем мы с Авосем открыли прижмуренные глаза.
Не ночь, а день, и не осень, а ранняя весна – вот что делалось в мире. Солнышко светило на неожиданный пейзаж, словно радуясь ему, и луч, прикоснувшись к моему лицу, вызвал к жизни блаженную улыбку.
– Вот! – заорал Авось. – Ерема! Федора! Вот же, вот!!!
– Ой, мама дорогая! – завопила и я, глядя на страшное зрелище.
Глава пятнадцатая Пошло дело на лад – и сам делу не рад
Много лет назад довелось мне видеть настоящие баррикады в самом центре города и даже забаррикадированный мост. Но тогда это казалось мне забавным, опять же – вот стоят бетонные кубы, а вот приехал автокран – и кубов больше нет.
Чтобы убрать тот кавардак, который устроил вокруг бетономешалки Авось (Авось, а не я, потому что формулы-то говорил он, а я только оберегом запустила!) нужно было пустить армию бульдозеров. И та бы застряла. Но если мы победили – так ведь и в городе, и по всему государству раскинулся сейчас этот невообразимый бардак!
Полуметровым слоем лежали блины – обыкновенные и горелые. За блинным кольцом громоздились кучи гнилого хрена, как будто вскрыли позапрошлогодние бурты спившегося с кругу колхоза. Бляхи-мухи мелкой зеленой дробью покрывали эти кошмарные залежи. Мало того, что ни проехать, ни пройти, так еще и с души воротило – уж больно неаппетитное было зрелище. Мне стало безумно любопытно – чем обернулись типы, но вряд ли в военных действиях участвовала хоть одна.
