Ознакомительная версия.
Приковылял Ныр, втроем дело пошло веселее. Квазимодо и фуа резали, Бат вынимал готовые снеговые прямоугольники лопатой. На удивление быстро выросла стенка из снежных «кирпичей». Под ее защитой стало ощутимо теплее.
– Вроде бы можно и хижину городить, – пропыхтел вор. Бат заинтересовался, как тогда складывать крышу. Ответа у вора не было. Принялись ставить вторую стену. Подошла Теа и сердито поинтересовалась, если они такие умные, то почему решили строить далеко от костра?
Костер пришлось переносить. Сгоряча воздвигли и стену, прикрывающую от ветра лошадей. Квазимодо абсолютно без сил повалился на подстеленные овечьи шкуры и одеяла. Ныр сидел скрюченный, но весьма довольный:
– Прямо дом. И почему ты раньше не придумал?
Бат озабоченно осмотрел постройку и сказал, что крышу можно сделать из холстины. Будет еще теплее.
Крышу он и Ныр делали после ужина. Квазимодо было не до того. Обмороженная щека в близости костра начала отходить. Теа возилась с мазью. Вор чуть не выл от боли. Лиска его успокаивала отборными ругательствами. На флоте ее арсенал значительно пополнился, но природная скромность не позволяла лиске до сих пор демонстрировать приобретенные познания в полной мере. Сейчас повод был. Фуа объяснял пораженному Бату, что на Объединенном Флоте все так разговаривают, и принялся приводить примеры. Квазимодо смеялся сквозь слезы.
Он заснул обмотанный тряпками и обмазанный дурно пахнущей мазью. Теа баюкала голову-капусту возлюбленного на коленях. Было тепло, ветер завывал где-то в вышине, и цветные мучительно мертвые склоны казались сном.
На следующий день никуда не пошли. Бат и фуа возились, бесконечно улучшая конструкцию снежного жилища и многократно прерываясь, дабы выпить сладкого взвара из сушеных груш. Теа занималась лошадьми. Квазимодо ничего не делал – пригрелся, свернувшись под шкурами, и пытался думать те обрывки мыслей, что еще мелькали в голове. За стенами чудной снежной хижины полыхали цветастые зори, ярился тяжелым малахитом и расплавленным янтарем небосвод, но это уже не слишком пугало. У путешественников был свой замок. Крошечный и норовивший осыпаться, но на удивление сохраняющий тепло. Крошечный костерок теперь горел в котле, приспособленном для очага умельцем Батом, и тепла вполне хватало, чтобы не трястись от стужи. Квазимодо еще в Глоре подумывал о приобретении палатки, но все, что попадалось, было предназначено для благословенного теплого побережья, лишенного таких ужасов, как ледяной ветер и бродячие по сумасшедшему небу города. Щека болела – кажется, с нее готовилась слезть кожа. Квазимодо сильно сомневался, что будет выглядеть хуже, чем выглядел до сих пор. Кроме того, оставался вопрос – имеет ли вид вообще значение? До сих пор вору не попадался ни один мертвец, которого волновал бы собственный облик.
Отдых пошел на пользу всем, кроме несчастной гнедой. Кобылка едва плелась за повозкой. Теа освободила лошадь от всего груза, но бедняжка шаталась и под тяжестью попоны. Лиска была мрачнее тучи. Фуа и Великий Дракон тоже приуныли – за время дороги оба привыкли к покладистой лошадке.
Погода поменялась. Исчезло сводящее с ума сияние. Небо висело среди каменных теснин – серое и привычное. Того и гляди, обещал пойти снег. Но на душе вора стало чуть спокойнее. Прорываться сквозь заносы проще, когда не боишься смотреть по сторонам. Тем более хмарь принесла легкое потепление.
Еще два дня. По-прежнему впереди изгибы узкой бесконечной дороги, безжизненность серых скал и белого снега. Возможно, заносов стало меньше, а может быть, путники научились пробиваться сквозь них без особых раздумий. Как научились и строить хижины из снега. Бат придумал простенькие колышки для крыши, и теперь все строительство «дома» и заграждения для лошадей занимало совсем немного времени. Фуа ворчал, когда снег оказывался недостаточно плотным, но друзья научились справляться и с этой сложностью. Единственным недостатком нового образа путешествия оказался неистребимый вкус бараньего жира во всех блюдах, включая сладкий отвар из сушеных фруктов. Один из двух котлов оказался прочно занят под «домашний очаг». Впрочем, на вкус никто не жаловался – в уюте и относительном тепле аппетит путников заметно возрос. Следовало экономить провизию.
– Кто-то не дошел, – сказал Квазимодо.
У скалы сидела присыпанная снегом фигура. На колпаке снегу собралось побольше, и он походил на головной убор рыночных деревянных марионеток. Квазимодо любил поглазеть на кукольные представления в детстве. Ну, в том детстве, когда, глядя налево, не требовалось поворачивать голову целиком.
Теа рукавицей стряхнула снег с лица мертвеца. Белая кожа, полоска серых зубов за серыми губами, глаза закрыты. По шею замотан в какие-то тряпки, руки засунуты под подбитую овчиной куртку. Рядом под снегом обнаружился хороший арбалет, пояс покойника оттягивал короткий меч.
– Бросили его, что ли? – вслух рассуждал фуа. – Здоровенный малый.
– Вряд ли его бросили с таким арбалетом, – возразил Бат. – В Глоре такое оружие не меньше десяти полновесных монет стоит. Из последних новинок – вон какой рычаг взвода.
Квазимодо хмыкнул:
– Арбалет что – ему и на пиво кое-что оставили. – Вор черенком лопаты стукнул по тяжелому кошелю на поясе покойника.
– Вон еще мертвяки, – сказала зоркая Теа.
Подальше у скалы виднелись занесенные снегом холмики.
Мертвецов оказалось семеро. Все здоровые, крепкие мужчины, неплохо вооруженные и тепло одетые. По виду – стражники и купеческие приказчики. Ран и повреждений Квазимодо не нашел, хотя особо тщательно и не искал. По всему похоже – просто замерзли на ночлеге. Кострище, небольшая вязанка дров. Зато провизии прорва – у каждого мешок, набитый снедью, да еще валяются три мерзлые лошадиные ляжки.
Теа осмотрела конину и уверенно заявила, что лошади пали от истощения, а люди продолжили путь пешком, волоча на себе конину.
Вор пожал плечами:
– И куда они шли? У них же дров почти нет. И чего это они поумирали так дружно? Враз замерзли?
– Может быть, больны были? – высказал версию Бат.
– Да они толще тебя, – сказал Ныр. – Экие здоровяки. Ну, были здоровяками.
– Да, – согласился Квазимодо. – Жаль таких красавцев, но ничего не поделаешь. Серебро им явно не пригодится в ближайшее время.
– Вдруг они лежат здесь уже сто лет? Замерзли и лежат год за годом, – пробормотал склонный к романтическим бредням фуа, почтительно освобождая мертвеца от тяжелого кошеля.
– Вряд ли, – пробурчал Квазимодо, с трудом перепиливая мерзлый ремешок ножен на поясе у соседнего покойника. – Лежат на самой дороге. Странно, что их не нашел караван, который перед нами проходил. Или это разбойники, которые охотились за караваном, но попали в непогоду и замерзли?
Ознакомительная версия.
