И именно их вид скорей всего напугал девушку. Та взвизгнула от неожиданности, чем окончательно и разбудила меня.
Я снова закрыл глаза, но теперь с другой целью. Прямой опасности не было, так что я сосредоточился, вспоминая вчерашний вечер.
Был конец недели, так что я зашел в бар, намереваясь опрокинуть стаканчик-другой и пойти домой спать. В баре было шумно в этот раз. Какая-то компания молодежи резвилась, но вроде бы в пределах разумного.
Были еще посетители, но не много, так как бар не особо популярный, за что я его и люблю. Я помню, как симпатичная блондинка принесла мне бурбон. А затем…
Затем я проснулся напротив бывшего обладателя крайне незнакомого мне черепа. Не то, чтобы у меня были знакомые черепа, но уверен, этого бы я запомнил. Все-таки, это первый настоящий человеческий череп, который я видел в своей жизни.
Отлично. Просто, блин, прекрасно. И что здесь происходит вообще?
Я вновь открыл глаза и понял, что окружающая обстановка слегка изменилась. Среди истлевших тел в древних доспехах, каких-то мантиях и выцветших плащах, стали подниматься люди. Только вот одеты они были вполне знакомо.
Джинсы, толстовки, платья, кеды, туфли и даже парочка пиджаков. Картина десятка ошарашенных людей, стоящих посреди высохших трупов, в окружении каких-то древних камней-колонн, странно действовала на психику.
Обстановка получалась настолько сюрреалистичной, что я вновь и вновь возвращался к мысли, что это все сон. И тогда я принял волевое решение пошевелиться.
Острая боль, пронзившая все тело, ознаменовала торжество разума, победив все сомнения. Если утренняя боль все еще со мной, значит и остальное реально. Я здесь, в своем бедном, изувеченном теле, посреди какого-то незнакомого места.
Прекратив дергаться, я рефлекторно принялся двигать пальцами, разгоняя кровь и заставляя мышцы сокращаться. Это уже вошло в привычку, так что оставалось просто потерпеть. Самое сложное, это пережить первые десять минут, затем боль станет вполне приемлемой.
Разве что холодный камень и крайне неудобная поза сна, могли вызвать осложнения. Так что в этот раз надо действовать особенно аккуратно.
Пока я занимался своей необычной формой утренней гимнастики, продолжал наблюдать и за остальными. Четырнадцать человек, не считая меня. Четыре девушки, десяток парней. Испуганные, растерянные, взволнованные, но все как один помятые и продрогшие.
— Где я?
— Что происходит?
— Какого хр…
— Мамочка.
Первые возгласы, первые голоса. Я молчал, ибо спрашивать было бессмысленно. Среди этих людей явно нет никого, у кого могли бы быть ответы. Но вот некоторые лица казались мне смутно знакомыми.
— Какого хрена тут происходит, а? Кто это сделал? Ублюдок, ты знаешь вообще кто я?
А вот эта рожа казалась мне особо знакомой. Хотя нет, не рожа, а скорее образ. Щуплый парнишка в явно дорогих шмотках крутился волчком среди трупов и пытался найти виноватого. А я пытался вспомнить, откуда его вообще знаю.
И тогда мой взгляд зацепился за девушку, сидящую по другую сторону круга от меня. Блондинка с длинными волосами до талии. Черты лица правильные, косметики нет. Я бы с уверенностью назвал ее симпатичной.
И тогда я вспомнил, что именно она наливала мне бурбон вчера. А этот визжащий «да вы знаете кто я такой» — вчерашний именинник, чья компания голосила на весь бар, портя мне удовольствие от вечера. И что они вообще забыли в том неприметном заведении?
Заметил я и еще одного персонажа нашей веселой компании. Только вот он был крайне странным и уж точно его не было в баре. Уверен, такое пугало я бы запомнил.
Худощавая фигура в каком-то зеленом костюме сидела прямо на вершине одного из камней круга в лучах закатного солнца. А тут высота метров двадцать, не меньше. И пока я думал, как он смог туда забраться, человек посмотрел на меня.
До этого он осматривал просыпающихся людей с какой-то самодовольной ухмылкой, но стоило нашим взглядам встретиться, как улыбка пропала с его рожи. Конечно, расстояние тут большое, так что мне могло и показаться.
Но вот следующие события я видел весьма отчетливо. Человек в зеленом костюме снял с головы такую же зеленую шляпу-цилиндр, вытащил из нее массивную трубку и закурил. Выдохнув клубы такого же зеленоватого дыма, как и весь его образ, а затем человек исчез.
То есть сначала он затянулся из своей странной трубки, затем выдохнул столько дыма за раз, что любой паровоз позавидует, а когда марево рассеялось, наверху уже никого не было.
Я протер глаза и посмотрел еще раз. Мог бы даже на секунду решить, что это галлюцинации от похмелья, но вот же зеленоватый дым в небе. Еще не полностью растворился.
— Так значит ты меня действительно видишь? — голос раздался сбоку, а я вздрогнул от неожиданности. — И слышишь.
Я повернулся, но никого рядом не было. Так, мне все это перестает нравиться. Вернее, начинает не нравиться еще больше, чем прежде. Какого лешего тут происходит?
Я медленно принялся подниматься. Ноющее тело нещадно болело, пока закостеневшие мышцы пытались вспомнить, что они на самом деле эластичны и умеют сокращаться. Как же я ненавижу утро, пусть сейчас и вечер, если верить солнцу.
Мне все же удалось подняться на ноги и даже выпрямиться, пусть и пришлось опереться о камень. Искры из глаз почти перестали сыпаться, так что дело за малым. Надо быстро разогнать кровь и размять остальное тело, но сначала…
Я обошел камень и наконец увидел говорившего. Тот самый человек, что курил трубку на высоте пятиэтажного дома минуту назад.
Элегантный костюм тройка ярко-зеленого цвета, я бы даже сказал кислотно-зеленого. Сорочка может и белая, но из-за общего тона она тоже казалась болотисто-зеленой. Но самым мерзким был его галстук. Коричневато-зеленый, он сразу вызывал какие-то рвотные позывы.
Глядя на человека я резко ощутил запах болота и трясины, вперемежку с разлагающимися тушами каких-то животных. Не физически, а на уровне ассоциаций.
Но самым странным было его лицо. Как я ни пытался сфокусировать взгляд, черты лица постоянно расплывались, перебираясь с места на место. Словно сами не могли определиться, как же этот человек должен был выглядеть.
— Да что ты такое? — спросил я. — И как ты так быстро спустился с камня? Как ты вообще туда забрался?
— Какой мерзкий и примитивный язык, — скривился зеленый. — Как будто свора собак облаяла.
— Да ты себя в зеркало вообще видел, уродец? — я немного офигел от такой наглости.
— Лучше помолчи, обезьяна, — отмахнулся он трубкой. — Все равно я твой лай не понимаю.
И вот тут я впал в ступор. В этот момент я осознал, что мы разговариваем на разных языках. В буквальном смысле. Но его слова я воспринимал легко, хоть никогда их раньше и не слышал. Нет, этот язык мне точно не знаком.
Я пытался напрячь память, но не смог вспомнить ни одного другого слова из этого языка, кроме тех, что только что услышал.
— Собака, — ответил я единственное, что мог.
Черты лица незнакомца на мгновение замерли в своей бесконечной пляске, явив моему взору округлившиеся глаза собеседника.
— Ты меня понимаешь, обезьяна? — спросил он.
— Обезьяна, — я на всякий случай ткнул в него пальцем, чтобы было понятней.
— Хах, — усмехнулся он. — А ты дерзкий. Надо бы убедиться.
Зеленый прошел в центр круга, подошел к какой-то темноволосой девушке и наклонился прямо к ее уху и закричал:
— Ты меня слышишь, макака? Как тебе наш чудесный край? Не то, что ваши примитивные леса, да?
Зеленый буквально орал ей в ухо, но девушка никак не реагировала. А я внимательно наблюдал за этим странным существом. Пока он двигался, то аккуратно обходил истлевшие тела, стараясь не запачкаться. Да и к девушке он не прислонялся.
Получается, он материален. Или это какие-то рефлексы бесплотного духа? Почему его никто не видит и не слышит? А почему я вижу и слышу?
Тем временем зеленый вернулся ко мне, аккуратно раскидывая тростью мусор, валяющийся под ногами. Что-то я не припомню, чтобы у него была трость.
