— Да, я, — перебил вошедший. — Вас должны были предупредить о моем приезде.
Кивнув, чекист торопливо поднялся со стула и направился к выходу, и все его ошеломление длинным шлейфом потянулось за ним. Если бы я хотел, мог бы связать этим шлейфом его ноги и уронить его на пол, но сейчас не время для шуток. Дверь плотно притворилась, оставив меня наедине со странным незнакомцем.
— Давай познакомимся, — улыбнулся он.
— А это обязательно для допроса?
— Это уже не допрос, — он подошел ближе, — скорее собеседование. Звягинцев Владимир Алексеевич.
Его рука приветливо повисла в воздухе. На его губах играла добродушная улыбка, однако взгляд был проницательный и оценивающий, как смотрят люди, которые точно знают, чего хотят, и прикидывают, как встроить в свои планы тебя. Отвечая тем же, я пробежался глазами по его костюму — без единой зацепки и выступающих нитей, с безупречно отглаженной рубашкой и темным галстуком. Так обычно одеваются большие чины из столицы. Да и его руки явно выдавали, что на заводе он никогда не работал.
— Матвеев Александр, — я пожал его ладонь. — И куда вы меня будете собеседовать?
Не спеша с ответом, Звягинцев передвинул стул на край стола и сел, всем видом демонстрируя, что мы с ним не по разные стороны.
— Давно ты это у себя замечал?
— Что именно? — я тоже решил отвечать вопросами.
— Давно ты понял, — терпеливо продолжил он, — что можешь создавать для других иллюзии?
— А разве не у всех так? — невинно поинтересовался я.
— Не надо ерничать, — мягко осадил он, — будь спокойнее. Из того, что мне довелось узнать, я понял, что ты уже можешь не мало. Но еще и не много…
Пока он говорил, я осторожно его осматривал, пытаясь разглядеть за этой добродушной маской реальные эмоции, с которыми он пришел сюда и все мне это говорил.
— … но если постараешься, ты сумеешь развить свои способности до стоящего уровня.
— Это какого, например?
Я уже вовсю впивался глазами, однако ни одной эмоции вокруг него не видел — у него их будто и не было вовсе.
— Не надо так делать, — Звягинцев вдруг качнул головой, — у нас в академии это невежливо.
— Какой академии? — я нехотя отвел взгляд.
— Высшей академии магии СССР, директором которой я являюсь.
Стул подо мной громко скрипнул, словно разразился хохотом.
— Магии! — хмыкнул я. — По-вашему, я такой дурачок? Или вы тоже верите в колдунов и волшебников?
Пару секунд мой новый знакомый внимательно смотрел на меня.
— А что ты, по-твоему, делаешь?
— Предпочитаю считать себя чудом природы.
— В каком-то смысле ты прав, — с улыбкой заметил он, — но мы называем такие способности магией. Особой силой, которой обладают лишь единицы. И ты в их числе… И место тебе не здесь, а в Москве, куда я тебя и приглашаю.
Москва!.. От таких перспектив я чуть не подпрыгнул на стуле. Я ж сам попаду туда не раньше, чем через пару-тройку лет!
— И что мне делать в этой вашей Москве? — максимально равнодушно бросил я.
Если выдать радость, то можно попасть в зависимость от того, кто ее поставил. Кому как не мне знать, как управлять людьми, когда они так открыто показывают свои желания.
— Тут я, можно сказать, построил карьеру. В семнадцать уже бригадир, важный человек. Глядишь, и комнату свою дадут, — я откинулся на спинку, и старый стул снова противно скрипнул. — А что меня ждет в вашей Москве? Учеба в какой-то сомнительной академии? Я, может, вообще в магию не верю. Может, у вас там одни шарлатаны…
С каждым моим словом Звягинцев улыбался все шире, а когда я закончил, показал на серую стену кабинета.
— Смотри…
Следом камни стали исчезать, будто таять в воздухе. А за ними там, где были разъезженная грязь и деревянные бараки, вдруг появились из ниоткуда белоснежные в пять этажей дома с колоннами и изящными украшениями на стенах, похожие на те, которые недавно возвели в самом центре Сталинска. Грязь сменилась идеально ровной дорогой, по обе стороны которой стояли скамейки и росли деревья, а в самом центре раскинулась клумба с цветами. Настолько красивую аллею я раньше видел только на картинках в детдоме.
— Насмотрелся? — спросил Звягинцев. — А теперь зажмурься, так будет легче.
Я зажмурился, а когда открыл глаза, перед ними снова была серая унылая стена. Только теперь видеть ее было гораздо неприятнее, потому что я точно знал, что ничего из показанного за ней нет — а если и будет, то еще не скоро.
— А в Москве уже так, — заметил директор. — Там больше возможностей для такого таланта, как у тебя…
Он говорил, а я внимательно смотрел на него. Впервые я видел кого-то, кто умеет то же, что и я — и что-то даже подсказывало, что намного больше, чем я. А еще у него были власть и положение в обществе, и жил он явно не в бараке. То есть мои способности можно обналичить и так?.. Какая разница, чудо природы или магия, если это поднимет и меня!
— Даже среди очень не многих ты уникален, — продолжал он. — Но магия — это не только иллюзии, ты можешь научиться гораздо большему. Разовьешь свой талант в полную силу и получишь от жизни все, что хочешь.
Да и добродушие на его лице казалось вполне искренним.
— Убедили, — кивнул я, стараясь не выглядеть слишком довольным. — Москва так Москва!
Звягинцев снова улыбнулся.
— Тогда продолжим разговор в более уютном месте.
Поднявшись, он пошел к выходу из кабинета, и я охотно последовал за ним. Дверь со скрипом распахнулась, и в проеме показался чекист, с хмурым лицом стоявший за порогом.
— О происшествии надо забыть, — директор обратился к нему.
— А домна? — еще больше нахмурился тот.
— Люди совершили трудовой подвиг. Думаю, их наградят.
— А мальчишка? — чекист недобро покосился на меня.
— Считайте, что его там не было, — ответил Звягинцев. — Ваше начальство уже так считает.
— К заводам его только больше не подпускайте… — проворчал чекист.
Заглушая его бормотания, дверь напротив скрипнула, и в сопровождении конвоира оттуда вышел мой недавний сокамерник. Увидел меня и задрожал как, наверное, не трясся на допросе.
— Уберите уже этого черта отсюда!..
— В Москве так не делать, — спокойно заметил Звягинцев и, обогнув крестящегося урку, невозмутимо зашагал к выходу.
Свобода! После темных коридоров и давящих на нервы стен улица казалась очень светлой и необъятно широкой. Не останавливаясь, директор направился к черной служебной машине, ярко сверкавшей на солнце. На весь Сталинск таких машин было пару штук, и то только у заводского руководства. Их и привезли-то сюда не для транспорта, а чтобы показывать без всяких иллюзий, кто тут главный. Деньги были самой большой иллюзией, в которую верили многие.
— Твои вещи уже в машине, — сказал Звягинцев. — Поезд скоро. Так что отправляемся сразу.
— А если бы я отказался?
Усмехнувшись вместо ответа, он распахнул дверцу, показывая мне забираться на заднее сидение, а сам сел рядом с водителем. Я осторожно пристроился на мягкий диванчик, показавшийся просто пуховым после жесткой койки. Мотор заурчал, и машина тронулась с места. Деревянные домики замелькали за окнами, словно прощаясь со мной.
— А где я буду жить в Москве?
— Как приедешь, — отозвался директор, — тебя сразу заселят в общежитие при академии. Форма, питание, жилье, учебники — все будет предоставлено. Будет даже стипендия. Тебе надо только учиться. Сами занятия начнутся в сентябре, так что у тебя будет пара дней в академии, чтобы освоиться.
И пара дней в поезде, чтобы свыкнуться с открывшимися перспективами.
— А чему именно там у вас учат?
— Тебе обо всем расскажет твой провожатый по пути в Москву.
— А вы? — не понял я.
— А у меня самолет в другое место, — сказал Звягинцев.
Самолет… От слова отдавало чем-то неземным. Тоже хочу самолет. Хочу все, что только можно получить, и даже немного больше. Ради такого готов и поучиться.
Вскоре машина остановилась у деревянного здания Сталинского вокзала, откуда в строящийся город прибывали люди и по всей стране разъезжались грузы. На железнодорожных путях стоял пассажирский поезд.
