— Можешь не отвечать, — произнёс глава Янтарного ордена.
— Каждый раз, когда мы попадали на задание… каждый раз вокруг нас гибли люди. Много людей, и всё дело висело на волоске. Каждый раз мы чудом справлялись, но люди гибли. Наша паства, верующая в свет и Единого, гибла, и мы ничего не могли поделать. Как бы не старались. Каждый раз казалось, что ещё немного, совсем чуть-чуть, и мы бы справились, уберегли от гибели. Если были бы чуточку сильнее, если бы прибыли чуть-чуть пораньше. Но… Каждый раз нам немного не хватало. Именно для того, чтобы в следующий раз справиться, чтобы как можно меньше людей погибло, мы и старались усилить отряд.
Снек горько вздохнул, глядя на кислую мину дознавателя, ожидавшего совершенно другой ответ. Его бы устроил и отказ отвечать, но тут ответ портил все карты.
— Спасибо за ответ, — произнёс он, сгребая бумаги со стола. — И больше вас не задерживаю.
* * *
— Может, расскажешь, что произошло? — спросил Снек, идя рядом с Цэком. — Я, конечно, рад, что за нас ходатайствовал сам патриарх, но все же. Такого просто так не делают.
— Пришлось многим поступиться, — мрачно ответил глава ордена. — очень многим. У ордена большие проблемы.
— Они всегда у нас были, — пожал плечами клирик. — Одна смертность в отрядах чего стоит.
— Есть кое-что похуже смертности, — вздохнул Цэк и сменил тему: — Решением совета ты и Гош получаете выговор.
— Просто выговор?
— Тебе — да, а Гошу еще и десяток плетей выписали.
— А ему за что?
— А ты не заметил на лице дознавателя?
— Что?
— Он ему нос сломал и правую скулу. От лица одну кашу оставил.
— Я думал, нос с горбинкой — это у него от рождения…
— Нет. Не с рождения.
— А послушники? Что с ними будет?
— Им допрос устроили без комнаты с «Узами правды». Занимались пыточники.
Теперь уже и Снек помрачнел.
— С Руди твоим… не знаю, что он там сделал, но… Его не пытали. Я пытался навести справки, что он сделал, но мне удалось узнать только то, что половина стражи подземелий должна ему денег.
— Ари? Нами?
— Ведьму пытались пытать, но она столько тьмы вывалила, что в то крыло до сих пор никто не заходил. Клирики начинают задыхаться от тьмы. Даже инквизиторы разводят руками. Собирают большой очищающий молебен.
— Ари?
— Ари… по нему ничего не знаю, но говорят… Говорят, что его сильно поломали.
Снек вздохнул и потёр руками лицо.
— Одаренного светом пытать… Я бы принял то, что его пытали темные. Принял бы, что это был бы какой-нибудь дворянин, но… Как теперь ему объяснить, что церковь заботится о людях? Что я ему скажу? тебе ломали пальцы, потому что церковь заботится о тебе и людях?
— Не нагоняй, — буркнул Цэк.
— Как не нагонять? Как? Все те ублюдки, что убивали светом ради забавы. Все эти выродки, что с удовольствием резали людей, наплевав на законы, они ведь не с неба упали. Это мы, люди, их такими сделали.
— Все всё прекрасно понимают, — продолжил Цэк. — Но ты прекрасно знаешь, что это политика. Большая власть — это жернова. А одаренный этот — всего лишь зернышко. Перемололо и крутится дальше. Человека сломало, а церковь будет функционировать. Молитвы в церквях так же будут читать. Так же будут почитать Единого.
— А когда придёт беда? Что тогда?
Цэк остановился, положил руку на плечо подчиненного и наполнил её светом.
— Ничего не будет. Так же будут умирать. Мы так же будем нестись туда сломя голову и пытаться спасти хоть кого-то. Все будет так, как было раньше… почти.
Клирик скосил взгляд на руку. Рукав был задран, и помимо кулака на запястье, светом сиял знак инквизиции. Не обычный, а обрамленный перьями. Такой ставили тайным служащим инквизиции.
Снек переменился в лице, поняв, чего стоило Цэку замять дело и остановить травлю Янтарного ордена. Его перепуганные глаза уставились на главу ордена.
— Что с орденом? — тихо прошептал он.
— Всё хорошо, — одними губами ответил Цэк. — Ордена больше нет.
* * *
— Снек! Сукин ты сын! — заревел Гош, ввалившись в таверну. — Где этот сраный святоша?!!
Он строго оглядел зал, и заметив того за столом, вместе с Руди, рванул к нему. Подскочив к ним, он схватил кувшин и залпом опустошил его, после чего с грохотом влепил им по столу.
— ВИДЕЛ?!! — спросил он.
— Что? — мрачно взглянув на друга, спросил он.
— Рожу дознавателя видел?
— Ко мне он пришел уже нормальным, — ответил клирик. — Горбинка на носу и всё. Да и то я думал, она там всегда была.
— Не-е-е-ет, — протянул паладин. — Нос у него прямой… был когда-то.
Он уселся за стол и громогласно рявкнул:
— Пива давай! Старшую кружку!
Он оглядел Руди и Снека и спросил:
— Остальных уже отпустили?
— Да. Ари и Нами наверху, в комнате.
— Молодежь, — хмыкнул паладин и огляделся, выглядывая разносчицу или трактирщика. — Мне пиво принесут сегодня, или мне окно столом помыть?!!
— Сейчас будет, господин, — раздался крик с кухни. — Холодное, столичное!
— Мы Ари часа два пытались в норму привести, — ответил клирик. — Ему переломали пальцы, переносицу и челюсть. Ребра не считал, но грудь ходуном ходит. Денек, максимум два, и он отправился бы к Единому.
— А его-то за что? — тут же позабыл о пиве Гош.
— Не знаю, но следствия толком не было. За нас уже всё решили. Думаю, что Ари… он не должен был пережить следствия.
— А Нами?
— И Нами тоже, но тьма… Чертовски сильная тьма, прости Единый, не дала им даже прикоснуться к ней. Они до сих пор пытаются очистить крыло подземелья от её силы. Как только они попытались на неё надавить, то она устроила чудовищный прорыв тьмы.
Паладин мрачно взглянул на Руди.
— А ты?
— А мне должны семьдесят серебряников и пять золотых, — ответил Руди. — Три миски и подготовленные камешки из кладки творят чудеса. Я неплохо ел, даже выпивал немного вина. Ну и развлекался как мог. Кстати, а почему в караулке нет кроватей? Охранники на скамьях спят и на столе.
— На службе нельзя спать, — ответил Гош и тут же встрепенулся. — А ты откуда знаешь про караулку?
— В камере скучно, — пожал плечами воришка. — Гулял ночью по подземельям.
— В смысле гулял? — спросил Снек.
— В прямом. Или вы думали, я замок ключами открыть не мог?
— Откуда ты взял ключи?
— Если скажу, что выиграл, то…
— Руди…
— Временно позаимствовал, — развёл руками воришка.
— В камере. Временно позаимствовал ключи у охраны и гулял по подземелью.
— Да, а что? Мне надо было плакать и молиться? Нет, молитвы я читал, когда охрана первое время к камере подходила, но это же скучно.
Снек покачал головой, а Гош одобрительно крякнул, когда перед ним разносчик поставил огромную запотевшую кружку, над которой возвышалась пенная шапка.
— Вот это я понимаю главная кружка! — произнес паладин и припал к ней, утопая в пене по самый нос.
Большой глоток, еще один и еще.
— У-у-уаа-а-а-ах! — произнес он, вытерев рукой пену с лица. — А в Альме? Ты видел кружки в Альме? У них стенка толстая и дно в три пальца! Там обычная средняя внутри помещается!
— Кто про что, а Гош про пьянку, — хмыкнул Снек и задумчиво уставился на столешницу. — Нам надо серьёзно поговорить.
— М-м-м-м? Задумал чего-то? — спросил Гош, ощупывая стенки кружки.
— Есть такое, — кивнул он и поднял взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж.
Там показались Ари с Нами.
— Как раз молодежь подтянулась.
Дождавшись, когда они присядут за стол, он произнёс:
— Сегодня я общался с Цэком. Новости… очень плохие.
— Куда уж хуже? — хмыкнул паладин и поднял кружку. — Удиви меня. Скажи, что теперь Янтарный орден — часть инквизиции.
Он припал к пиву и сделал пару больших глотков.
— Официально — нет, но по факту — да, — кивнул клирик.
Гош подавился пивом и закашлялся.
— Кху-кху-кхе…
— Сегодня я заметил знак тайного служащего на руке Цэка, — продолжил Снек. — Это значит, что все, что происходит в ордене — достояние инквизиции. Более того, теперь скорее всего всеми делами будет руководить инквизиция. Нам придется разгребать их дерьмо.
