— Если это позволит хоть немного обезопасить наш дом, то мы должны сделать это! — генерал опустил ладонь на плечо собеседника. — Ради будущего наших детей, Древен! Эта та жертва, на которую мы обязаны пойти!
Вдруг, едва различимый шелест кустов донёсся до слуха эльфов. То был не шелест ветра или одного из бесчисленных зверей, обитающих на просторах Тарлада. Листья едва заметно шелохнулись близ лесной тропы, явив образы двух силуэтов, застывших на противоположный стороне поляны.
Высокая эльфийская девушка с длинными волосами цвета воронового крыла и глазами, сиявшими, словно пара полных лун, остановилась на поляне, придерживая за плечи мальчишку — совсем юного эльфа, столь же черноволосого и темпераментного, как его мать, столь же зеленоглазого и сдержанного, как и его отец. Взгляд юного эльфа неотрывно вглядывался в восседавших на булыжнике мужчин, плавно перетекая на силуэт далёкой «лазурной» вершины.
— Похоже, вас ждут, генерал Тэлагат, — улыбка вновь нашла место на лице друида. Золотистые глаза наполнились теплом. — Полагаю, мы ещё вернёмся к этому разговору.
Генерал коротко поклонился друиду и в знак почтения прикоснулся к его руке.
— Паутина судеб? — промолвил Тэлагат, одарив друида прощальным взглядом. На его ранее лишённом эмоций лице проступила улыбка. — Мне нравится.
Оставшись в гордом одиночестве в окружении зарослей тарликум, Древен вдохнул полную грудь и вновь навострил взгляд в направлении далёкой одинокой горы, столь прекрасной на фоне восходящего солнца. Мысли его медленно уносились вдаль, сквозь месяцы и годы, воскрешая в памяти пламя, охватившее Тарлад и ужасные легионы демонических созданий, марширующих вдоль пылающих троп. Образ великолепного эльфийского храма, ныне затерянного среди рощ чёрных елей и сияние лазури, навсегда запечатлённое в памяти старшего друида клана «Иль-Вэн».
— Как знать, что есть меньшее зло? — спросил у ветра друид.
Ветер молчал, унося шёпот Древена далеко к облакам, к детям Илата, внимающим шёпот и одинокой вершине Тир-Лист — одного из многочисленных символов двойственности сего мира. Символа, что подарил свободу народу Тарлада, но поселил в их души настоящий страх перед ликом природы и память о дне разрушения. Память о «Capturada».
2
Вечер Ардня. Первый день месяца Смеющегося Ветра. Центральная часть Империи. В трёх днях пути от моста имени Сауруса Протара.
— И всё же, в чём состоит цель нашей миссии, милорд? — послышался голос из-под цилиндрического латного шлема с характерным для имперских офицеров узором солнечных крестов.
Среди прочих сопровождающих царило молчание. Спокойствие вечера перебивал шум доспехов, шелест кольчуг и топот окованных сапог. Отряд из дюжины воителей под предводительством восседавшего на коне рыцаря продвигался вдоль лесной тропы близ главного тракта. Исходя из внешности ездока, герба на его щите и попонах лошади, он не принадлежал к высшему рыцарскому сословию, сохраняя за собой статус башелье и герб лорда, коему он некогда поклялся служить — расправившая крылья золотая сова.
Существа, обыкновенно бороздящие пустынные тропы лесов, затаились в тишине, наблюдая за приближением гостей. Полёвки шуршали в траве, летучие мыши хлопали крыльями неподалёку от окрестного села, грозная мантикора затаилась на дубовых ветвях, взвешивая свои шансы на успешную охоту.
— И чем же продиктован твой интерес, Гораций? — наконец, раздался ответ из-под тяжёлого цилиндрического бацинета, адресованный оруженосцу. — Неужели, ночная прогулка по лесу способна породить в твоей душе страх?
— Никак, нет, милорд! — тут же открестился воитель. — Просто… обыкновенно, мы не проводим подобных патрулей, к тому же, не в таком составе. Вас что-то тревожит?
Парочка масляных фонарей освещала путь сквозь темноту просёлочных троп. Прочие пехотинцы, что следовали за боевым конём и его наездником, навострили слух. Качество снаряжения оных заметно уступало закованному в полные латы Горацию и уж тем более, восседавшему на коне господину. Тела их укрывали гамбезоны, кирасы, открытого вида шлемы, шапели и кольчуги. Как и в подавляющем большинстве, в руках воинов Империи находились копья — инструмент, что при должном мастерстве и умении вести бой в строю, превращался в по-настоящему грозное оружие.
— Эх, Гораций! — в недрах бацинета послышался протяжный вздох. — В тебе живёт дух настоящего рыцаря и манеры деревенского простака. Если бы я хотел, чтобы ты знал больше дозволенного, то непременно бы сообщил. А сейчас, держи ухо в остро и перестань отвлекать господина.
— Слушаюсь, сэр Август! — сквайр угрюмо склонил голову и более не тревожил ночь вопросами.
Рыцарь вновь потонул в мыслях, беззвучно браня оруженосца за излишнее любопытство и наблюдательность. За полтора года службы Гораций слишком хорошо изучил его повадки и проявление тревожного состояния даже в те моменты, когда Август пытался его скрыть.
Закованная в сталь рука в очередной раз удостоверилась в надёжности затворов ко́фра — окованного сундучка, где хранились документы, дневники и грамоты. Мысли двмнулись сродни вязкому потоку. Как и многие другие, сэр Август слышал об эпидемии, бушующей в юго-западных землях, слышал пугающие истории очевидцев, коим не посчастливилось стать жертвами нападения ужасающих существ, что орудовали в окрестностях трактов. Некогда рыцарю довелось стать участником действий, что предвещали «Веронский Инцидент», однако теперь сэр Мью́лих Андреас Август являлся одним из немногих, кто прознал о взаимосвязи всех этих событий. Рыцарь знал и о том, что ныне происходило в окрестностях деревенских руин, как знал и о связи ответственных за это преступление с орденом «Кровавого Креста» и небезызвестным бароном дома «Трас» — Фридрихом Хансом Каствудом.
Едва ли Мьюлих сам верил глазам, когда в его руки угодили те документы, которые он ныне держал при себе. Проведённое им лично расследование дало понять не только верность полученной информации, но и пугающие масштабы происходящего. С тех самых пор Август знал, что более не может доверять имперским чинам и офицерам. Слишком многие из них погрязли в коррупции и связях, превращавших подданных Империи в её новых врагов. Теперь рыцарь мог доверять лишь близкому окружению — своей семье, бойцам и старым, проверенным товарищам.
— Это здесь, — уверенным тоном промолвил рыцарь, кивнув на дорожный указатель близ одной из деревень, оставленной большинством жителей несколько лет назад. — И, похоже, нас уже ожидают. Гораций.
Услышав приказ командира, сквайр сделал несколько уверенных шагов вперёд, навстречу паре фигур, восседавших в тени леса и увиденных лишь благодаря команде Августа.
— Кто вы такие? — послышался возглас из-под стали шлема. — Назовите себя!
— Свои, — раздался в ответ бас.
— Для сэра Мьюлиха Андреаса Августа не существует понятия «свои», — в том же командном тоне продолжал сквайр и демонстративно опустил ладонь на рукоять полуторного меча. — Повторяю вопрос. Кто такие?
— Убери меч, сынок, — усмехнулся второй силуэт.
Послышался щелчок кремниевого огнива. В свете пламени проступили черты, присущие для особой касты воителей — закованные в прочные стальные латы тела, характерные маски-забрала в форме ликов святых и накидки в чёрно-жёлтых тонах. Орден инквизиции располагал огромным контингентом слуг, большая часть которых именовали себя дознавателями или охотниками на ведьм. Сия же пара представляла собой высшее воинское сословия внутри ордена — его юстициарскую часть.
— Сэр Кристофсон и инквизитор Стадеус Трост к вашим услугам, сэр Август, — коротко поклонился один из воителей.
— Рад приветствовать вас, сэр Кристофсон, — спешившись, промолвил Август и предстал перед собеседниками для переговоров. Его отряд в оперативном порядке оцепил периметр. — Не опасаетесь путешествовать в столь скромном составе?
