— …А вчера вечером я ходила на представление кукольного театра, — ты же знаешь, сестрица, я — поклонница культурного досуга. Как ты думаешь, кого я там встретила? Нет, даже не пытайся угадать, ты все равно с ним не знакома! Я встретила Виктора из «Фиалковых купален», мы с ним друзья детства, и он по секрету шепнул мне, что освященная в храме Махаона вода дает потрясающие результаты. Один глаз испытуемого, слепца от рождения, прозрел! Это случилось неделю… так… — Коронида мимолетно нахмурилась, — да, точно, неделю назад! — и по нынешнюю пору, как утверждает Виктор, эффект сохраняется. Теперь жрецы Махаона собираются провести контрольные тесты, и уже в начале следующего месяца, если все получится, явить городу чудо. Так сказал мне Виктор, а ему об этом поведал его покровитель, гвардеец внутренней храмовой стражи, — так что в правдивости его слов сомневаться не приходится. Представляешь, сестрица, как такое чудо, если оно, не приведи боги, свершится, как оно ударит по рейтингам всех остальных храмов?! — и Коронида закатила глаза.
— Что ж поделаешь? — смиренно отвечала я. Коронида каждую неделю приносит свежие сплетни о чудесных свойствах воды, освящаемой в конкурирующих храмах. С реальной жизнью эти сплетни несовместимы. — Рейтинг нашего храма никогда и не был особенно высоким. Попробуй-ка зарядить воду святостью так, чтобы она могла вернуть мертвого к полноценной жизни! Было ли такое хоть раз за всю историю существования храма?
— У нас в Саракисе нет, но, поговаривают, на заре основания империи в столичном храме состоялось несколько выдающихся случаев воскрешения приближенных к Базилевсу мудрецов. Среди них была и ученая дева София, первая придворная иерофантесса моей Совоокой покровительницы, — на едином дыхании выпалила Коронида. Как я уже говорила, по части знания всяких любопытных фактов моей помощнице нет равных. Даже если Коронида ошибается, проверить ее без учебника под рукой невозможно.
Эти рассуждения, равно как и обмен свежими сплетнями грубо нарушило появление двух дюжих санитаров. Они внесли в лабораторию носилки, на которых лежало завернутое в мешковину тело. Пожаловал первый «уважаемый гость».
— А где?.. — удивилась я, не обнаружив среди прибывших дежурного милиционера.
Санитары кивнули на дверь и принялись выкладывать свой скорбный груз на операционный стол. Пожав плечами, я оставила их на попечение Корониды и вышла в коридор. Там вместо дежурного меня поджидал один из офицеров ночного патруля, только что — судя по пыльной форме — вернувшийся с ночной смены. И он, и санитары, как и я, работали в выходной, но, в отличие от меня, им смены оплачивали. «На спасение души», так, по-моему, называлась сатурняя статья расходов.
Мы обменялись поклонами и традиционными приветствиями. Затем я спросила:
— В чем дело, господин майор?
Вместо ответа он протянул мне выписку из дела об «уважаемом госте». Недоумевая, я внимательно изучила бумаги и подняла взгляд на патрульного офицера.
— Ничего не понимаю, господин майор. Что прикажете вашей покорной слуге делать с трупом этого плебея?
Офицер поморщился.
— Это не плебей, — сказал он.
— Как не плебей? — я заглянула в документ. — Вот же написано: «Входил в состав преступной группы плебеев при совершении кражи со взломом. Оказал сопротивление при задержании, вследствие чего был убит. Личность не установлена». Вы желаете, чтобы мы установили личность этого плебея? Он что, главарь банды?
— Это не плебей, — повторил офицер. Пожевал губами. Заговорил, глядя на меня, как на стенку.
— Произошло недоразумение, госпожа-дознавательница. Проводившая арест группа патрульных ошибочно решила, что труп принадлежит к низкому сословию. Темно было, преступники в масках… В действительности есть основания предполагать, что, по крайней мере, один из родителей трупа — жрец в ранге воплощенного божества. Мы просим вашего содействия, госпожа-дознавательница, в установлении личности этого трупа.
— Аристократ? — тупо уточнила я, вновь заглядывая в листок. Там об этом не говорилось ни слова. Зато в графе «время смерти» значилось следующее: «третья четверть часа кролика» [1]. Я взглянула на настенные часы. Без семи восьмых часа дракона [2]. Ну, шанс велик.
— Господин майор желает, чтобы ваша покорная слуга установила личность смеска? — переспросила я.
Офицер кивнул.
— А… э… — сбилась я, формулируя. — Иными способами установить его личность нет возможности? Ну, там, подельники…
— Нет, — отрезал майор. Покривившись, добавил, — они все оказали сопротивление.
«Ко всеобщему удовольствию», — подумала я. И отчеканила как по писаному:
— В случае если информация о личности смеска будет иметь какое-либо значение, желает ли господин майор первым ознакомиться с ней?
Офицер вновь кивнул, впервые взглянув на меня осмысленно.
— Задача ясна, — сказала я. — Позвольте приступить к работе.
Обменявшись с ним поклонами, я вернулась в лабораторию.
«Хе-хе, Кора, — думала я, — жизнь-то налаживается. Интересно, важная ли шишка этот господин майор? Много с него, конечно, не поимеешь — услуга-то пустяковая, но все равно приятно. Может, кстати, у него и сын есть… молодой, но перспективный…»
Так, мечтая, я остановилась перед операционным столом, и поглядела вниз, на освобожденное от мешковины тело «уважаемого гостя».
Боги, да ведь он же мой ровесник! И, да, аристократ, сомнений нет. Бастард, конечно, — ресницы и брови черные, не в тон, но все же… Не юноша, а произведение искусства. Одни волосищи, в косу собранные, чего стоят, аж зависть берет. Жаль такую красоту! Эх, дурачок ты, дурачок, и зачем тебе понадобилось красть что-то со взломом?..
— Красивый, правда? Как бог, — Коронида подошла и встала рядом так незаметно, что я невольно вздрогнула при звуке ее голоса. Оглянувшись, обнаружила, что лаборатория пуста: санитары, нашутившись с моей ассистенткой, покинули нас, а я и не заметила.
— Что делать с ним, сестрица? — спросила Коронида, машинально теребя кончик его длинной, свесившейся со стола косы. Заметив, чем занята, помощница смущенно засмеялась и, поклонившись «гостю», поправила косу. С интересом следя, чем она занята, я надела перчатки.
— Такое чувство, будто он живой, только спит, — заметив мой взгляд, Коронида покраснела.
— Ну-ну, — сказала я, ощупывая края широкой, пересекающей правую ключицу наискосок, резаной раны. Крови было на удивление мало, но, вероятно, потому, что ее смыли работники покойницкой. — Итак, — поворачиваясь к Корониде, объявила я, — мы должны установить личность этого… парня, — мне пришлось сбавить тон, потому что мысль перескочила. Я понюхала руку, которой только что касалась мертвеца. Такой терпкий запах… приятный…
— Они там, в покойницкой, совсем, что ли, сбрендили? — недоуменно произнесла я. — Вином теперь трупы обмывают?
— Сестрица, ты тоже заметила? — подскочила, сверкая глазами, Коронида. — Я вот читала, что раньше верили, будто у аристократов кровь голубая. Ан нет, оказывается, красная, только иначе, чем наша, пахнет.
— Читаешь ты много, — пробурчала я, — смотри, снесет кукуху однажды.
Коронида засмеялась.
Я вымыла руки и надела перчатки. Коронида тем временем протерла тело юноши влажной губкой и закрепила его руки и ноги в прочных зажимах по краям стола. Затем мы обе подошли к стеклянному шкафу, где были выставлены пузырьки с освященной водой.
— Которую? — задумалась я. Обычно я пользовалась водой с клеймом Инны, пожилой священницы, она вела для нас, начинающих жриц, курс космогонии и метемпсихоза. С этой водой хорошо реагировали души «гостей», относящихся к тому же сословию, к какому принадлежала и я. Но как она подействует на аристократа-полукровку? Прежде с подобными типами мне сталкиваться не приходилось.
— Возьми эту, сестрица, — Коронида встала на цыпочки и достала с верхней полки пузырек с серебристо-жемчужной жидкостью. Работа молодой жрицы, пять месяцев назад ее перевели к нам из Вечного города в наказание — как утверждали слухи — за оскорбительный образ мыслей. Я никогда не имела дела с освященной ею водой. Сказать по правде, я даже имени этой жрицы не помнила.
