Можно попросить барона, и Киррэл наверняка не откажет. С поручительством такого свата можно брать любую пригодную в жены, и она вряд ли станет раздумывать. Дружинник и вольный охотник — это совершенно разные категории женихов. Быть женой первого почетно, сытно и безопасно, второго — голодно.
Об этом стоило подумать, решил Малколм, тем более что времени было полно.
* * *
Чернотопье. Киррэл «Чертополох» Шварцмаркт .
— Ваша милость! Ваша милость!
Стук в спальню продолжался до тех пор, пока я не распахнул дверь. На пороге застыл служка, прибывший в подкрепление брату Курту.
— Что случилось? — немного грубо спросил я.
Паренек отшатнулся на миг, а затем протянул мне руку со сложенным листом бумаги. Приняв послание, я развернул письмо и быстро пробежал взглядом.
— И ради этого ты меня разбудил? — буркнул я, но тут же переборол собственное недовольство и кивнул: — Вообще, спасибо, конечно. И, раз уж я все равно встал, подожди меня в гостиной, я напишу ответ.
Служка поклонился и сбежал. Странно, я уже довольно давно не показываю своей одержимости, а пополнение братьев все равно смотрит на меня с опаской. Рецидива опасаются или не верят?
Решив спросить позже напрямую, я закрыл дверь и принялся одеваться.
Дия спала на кровати, ее волосы разметались по подушке, но стук в дверь ее не потревожил.
Моя супруга продолжала лечение младшего Фламмагана, и Ханна ей в этом помогала. К счастью, когда мальчику стало легче, хотя бы Женевьева съехала в гостевой дом — заслуга Марка, напомнившего невесте о приличиях.
Я так и не понял, в чем конкретная тонкость генетической болезни, но изначально жена ошиблась со скоростью лечения, и теперь занималась пациентом никуда не спеша, но при этом выкладываясь на полную катушку. Разумеется, не во вред ребенку.
Спустившись по проклятой лестнице, я смахнул пот со лба и поклялся, как доделаю пресс, устроить себе личный лифт. Подумать только, мой самый страшный враг — ступеньки.
Служка сидел в гостиной. Ему подали чай, и парень при моем появлении чуть его не расплескал, пытаясь одновременно перестать сербать, встать на ноги и не обжечься.
— Сиди, — велел ему, проходя к дивану, — я тоже присяду.
Служанка тут же лично навела мне чая в большую кружку и насыпала сахара из отдельной посуды. В песок для меня его дробили на кухне, и я так и не смог понять, какой в этом смысл, но подданные порой проявляют свою заботу странным путем, и оставалось лишь смириться. Не спорить же, что от поднятия куска сахара у меня руки не отвалятся.
Да и что там скрывать? Мне льстило, что люди так переживают за меня. Это прекрасно иллюстрировало, насколько меня в Чернотопье любят.
— Итак, письмо я прочел, — положив бумагу перед собой на столешницу, кивнул я. — Анна, подай мне лист и чернила.
Служанка тут же отошла выполнить приказание, а я повернулся к служке и, прищурившись, спросил:
— Ты меня боишься, что ли, парень?
— Ваша милость, — промямлил тот в ответ. — Но ведь вы одержимый.
— Был, — поправил я его.
— Я не слышал, чтобы от этого можно было избавиться, и никто не слышал, — возразил тот.
— Янис Вагнер. Спроси старших, пусть посмотрят его жизнеописание, откроешь для себя много нового, — посоветовал я. — Итак, брат Томаш сказал, ко мне приедет отряд целителей и охрана из графства. С чего вдруг такой интерес?
Мальчишка пожал плечами.
— Мое дело маленькое, ваша милость, я не знаю.
— Понятно, тогда попроси брата Курта позже явиться ко мне в гости. Мы с ним обсудим дела, да и вообще нужно уладить некоторые вопросы по его молельням. Понял?
— Да, ваша милость, — поспешно закивал тот.
— Отлично. Пей чай спокойно, не съем я тебя, — с ухмылкой кивнул я ему на кружку. — А я пока ответ напишу.
Собственно, что писать я даже примерно не представлял. Вчера решил, что мне ничего не нужно от короны, а тут уже подмогу выслали. И в отличие от дробленого в порошок сахара, это совсем не сладкая забота.
Равены начали очередную интригу, а я ни сном, ни духом, чего добивается королевский совет. Понятно, что я им должен быть, как кость в горле, но и избавиться от меня пока не получается. Зачем слать целителей, если куда выгоднее превратить меня в мученика?
Вздохнув, я макнул ручку в чернила и приступил к заполнению шапки. Брат Томаш расстарался, составляя официальное письмо. И пускай его доставили не королевской почтой, а через систему оповещения братьев, сути это не меняет. Письмо официальное, ответ будет точно таким же, уж филькины грамоты рисовать я давно умею.
Закончив работу с документом, я припечатал его гербовым перстнем и передал служке. Парнишка, так и не нашедший в себе силы допить чай до конца, тут же с поклоном подорвался с кресла и поспешил покинуть поместье.
— Ваша милость, желаете чего-нибудь еще? — спросила служанка.
— Да, пусть подадут завтрак в столовую. И когда придет Густав — пусть присоединится, это важно.
Капитан стражи окончательно сдружился с Варином. Глава «Рысей», как приклеенный, находился рядом с Дией, исполняя мой приказ, и волей-неволей двум старым мечникам пришлось работать в тандеме. А там нашлись и общие темы, и взаимное уважение. Хотя, конечно, прокол Старого с вампирским происхождением Дии я все еще ему не простил. Но и карать не буду, во всяком случае, пока.
За последнее время с бандитизмом в баронстве все устаканилось, даже залетные банды стараются либо обходить Чернотопье стороной, либо не нарушать законов, находясь на моей территории. Алекс не зря ест свой хлеб, ему даже демоны не нужны, чтобы держать работников ножа и топора в ежовых рукавицах.
Допив чай, я переместился в столовую, где вооружился бумагой и чернилами. Учебник сам себя не напишет, как бы мне ни хотелось отложить эту работу на более удачное время или вообще доверить ее другому. Увы, я не знаю никого, кто имел бы хотя бы схожее представление об эфире во всем Эделлоне, так что придется делать все самому.
Завтрак подали через двадцать минут — я как раз закончил писать вступление, получилось намного проще, чем с темными дарами. Может быть, из-за моего пренебрежения светлыми магами? Как ни крути, они меня так и не смогли впечатлить за время моего нахождения в Эделлоне. Впрочем, толковых чародеев я и не встречал.
К глазунье с жареным луком на тонких ломтях бекона, посыпанного зеленым луком, в комплекте шли тушеная капуста и маринованный огурчик. На сером хлебе, нарезанном треугольниками, лежало сливочное масло, украшенное красной икрой. Обязательная кружка чая соседствовала с лекарством Ханны — благо, теперь уже не требовалось потреблять его в прежних дозах.
Густав явился как раз, когда я доедал последний бутерброд. Капитан выглядел достаточно бодро, видимо, стал высыпаться в кои-то веки. Это хорошо, его голова мне нужна свежей и светлой.
— Присаживайся, — махнул я рукой на свободное место справа от себя. — Есть будешь?
— Почту за честь, ваша милость.
— Да чего уж там, — кивнул я, дергая колокольчик.
Служанка вошла в столовую и, получив приказ, тут же умчалась на кухню. А я вручил Густаву благодарственное письмо от брата Томаша и стал ждать, к каким выводам придет капитан. У него ушло совсем немного времени, прежде чем брови нахмурились, а свободный от бумаги кулак сжался сильнее.
— Ваша милость, я надеюсь, вы не планируете ввязываться в это, чем бы оно ни было? — осторожно уточнил он.
Не привык еще капитан работать моим моральным компасом. Однако здесь я был с ним согласен. Да и прошлая его идея — наградить стражников, отличившихся в Черной, на главной площади баронства, пришлась мне по душе. Мне оставалось лишь сделать знаки отличия — «Защитник Черной» с изображением герба баронства и датой сражения. Праздник прошел достаточно пышно, но я в нем участия уже не принимал — восстановление не закончено, напряжение вредно.
— Не собираюсь, — кивком подтвердил я. — Но ты же понимаешь, если они привезут очередной приказ, у меня может и не быть права отказаться.
