она.
— Только три вещи, — помолчав, сказал всё тот же Голос.
— Ну, тогда, — она замолчала и тут же быстро вымолвила, — Одеяло, котелок, и швейный набор.
— Ладно, — хмыкнул Голос, — Пусть так и будет.
Довольная своим выбором, она вытянулась на своей постели и захрипела. Это был предсмертный хрип.
Через три часа её тело остыло и затвердело.
Девушка открыла глаза и поежилась. И хотя стояла теплая погода, она даже слегка замерзла, потому что была…голой! Да-да, именно всё так и было! Она лежала, свернувшись эмбрионом на траве, и… совершенно обнаженной!
Провела по себе руками и поняла, что на ней ничего нет.
— Как в бане или в ванной, когда снимаешь все и остаешься в чем мать родила, — мелькнула шальная мысль, и она, подскочив, удивленно огляделась вокруг, не понимая, как здесь оказалась. Потом почувствовала, каким гибким было её тело, как свободно она могла им распоряжаться, то есть быстро вскакивать, гнуться во все стороны, склонять голову и даже почесать себя за спиной, которая уже хотела этого действа. Протянув руку через плечо и подперев локоть другой, она поняла, что достигла места аж до лопаток и улыбнулась.
— Ничего себе, — хихикнула она, очищая часть спины от мелкого сора, прилипшего к её телу, — это как так получается?
Она перевела взгляд на руки, пальцы и потом на ноги, живот, грудь и даже на ступни ног — всё было …молодым! Как когда-то лет этак тридцать тому назад. Она судорожно ощупывала ладонями лицо и голову и поняла, что и это тоже молодо: волосы длинны и густы, брови и ресницы также, нос прямой и не длинный, а губы пухлы, зубы всЕ и ровные.
— Зеркало бы сюда, — мелькнула мысль, и она улыбнулась, а потом вдруг охнула и прижала руки к груди:
— А где я? — ей икнулось от страха, и она согнула в коленях ноги, а потом обхватила их руками, — Что со мной? Я умерла и воскресла?
Посидев немного, прислушалась к звукам вокруг и картине перед собой. Она сидела у березки, в траве, где пели птицы и летали мелкие насекомые, даже комарики, которые садились на плечи и спину. Она отмахивалась и рассматривала окружающую ее природу. Всё, как в лесу серединной России: те же деревья, кусты и травы и даже запахи, прелой листвой и пряными цветами. Успокоившись, она решила встать и осмотреться окончательно и тут ее нога уперлась в какой-то сверток. Она наклонилась и увидела сумку из плотного материала зеленого цвета, которая сливалась с травой. Она толкнула ее пальцами ступни и, поняв, что ей не грозит опасность, присела над ней и осторожно открыла. Там лежало тонкое покрывало, серого цвета, котелок на два литра и какая-то коробка. Оторвав липкую ленту, она открыла его и увидела, что это швейный набор: разнообразные иглы, наперсток, сантиметр металлической в катушке и нитки аж, по пять штук черных и белых.
Она повертела её в руках и запихала обратно в мешок вместе с остальными вещами.
— Ах, вот о чем говорил мне тот Голос, — хмыкнула она, закидывая сумку через плечо, — а я-то думаю, зачем такой вопрос. Значит всё же мне дана новая жизнь и в новом месте, как и просила, то есть с начала. Только всё же надо определиться, где это самое начало и что-то приспособить под одежду. Хотя бы слегка прикрыться, что ли.
Она оглянулась вокруг и поняла, что лучше лопухов она ничего не может пока найти. Нарвала штук десять самых больших и мясистых и присев, раскрыла швейный набор.
— И где тут у нас нитки с иглой? — пробормотала она и склонилась над ящичком.
Вынув толстую длинную иголку, откусила черную нитку, вначале обмерив её концы вокруг талии, свернула из неё вчетверо и принялась за шитьё юбочки с запАхом. Оставив концы ниток, с узлами, она встала и прикинула на себя свое шитьё.
— А ничего получилось, — хмыкнула она, завязывая концы бантиком, — «как в лучших домах ЛондОна».
Потом попыталась придумать что-то для грудей, но получалось плохо: лопухи рвались под суровыми нитками и не хотели принимать те самые лифчики, которые скрыли бы наготу. Плюнув с досады, она решила оставить так:
— Не зима, — пробормотала она, складывая в ящик остатки от шитья, аккуратно сматывая нитки и убирая иглу в пластиковую коробочку, — не замерзну. А смотреть-то некому.
Но она была неправа. Её внимательно осматривал молодой парень, который сидел недалеко в кустах. Он был тоже голым и видел, как девушка сделала себе прикрытие на бедрах. Ему тоже хотелось такого же, и он встал во весь рост.
— Только не пугайтесь, пожалуйста, — крикнул он, увидев, как ахнула она и кинулась за дерево, — не надо меня бояться. Я могу все объяснить.
Девушка выглянула из-за дерева:
— Ты кто? — крикнула она.
— Я — человек, — улыбнулся он, — и попал сюда тоже обнаженным и не понимаю, что случилось.
Она смотрела на него и видела, что он был прав. Его голове тело было покусано и в мелких розовых точках. Одной рукой он отгонял мошек, другую держал на паху, прикрывая свои чресла. Она хихикнула:
— Не замерз еще?
Он мотнул головой и улыбнулся:
— Нет, только вот покусан весь. Сшей и мне такую же юбку, а? Неудобно как-то.
Она усмехнулась:
— Ладно. Сиди, я скоро. Еще лопухи остались.
Он присел вновь в кустики, и видно было только его голову и машущую ладонь, отгоняющую комариков. Она быстро прошла на место, отобрала листья и принялась вновь за шитье.
— Как тебя зовут? — спросил парень.
— Верой, — усмехнулась она, подняв лицо от работы, — а тебя?
— Алексей, — откликнулся тот.
— Ну, вот и познакомились, — сказала она и откусила нитку, — Готова и тебе обнова. Как будем надевать?
Алексей вышел, прикрывая уже двумя руками в паху. Вера обхватила его талию с лопухами и завязала впереди на два узла.
— Не буду на бантик, — усмехнулась она, — если что, то просто подними листок и сделай свое дело. Понятно?
— Понял, — кивнул тот, — Спасибо. Теперь можно и поговорить. А то как-то неудобно.
— Садись, потолкуем.
Она присела на травку, где сидела до этого и похлопала рядом.
— Ага, — откликнулся тот, — Я сейчас, только возьму свои вещи.
Он метнулся в кусты и выхватил такую же сумку, какая была и у девушки. Она была несказанно удивлена.
— У тебя тоже такая же сумка? — ахнула она.
— Ага, только вещи разные, — улыбнулся парень, и похлопал по ней, — здесь есть финка, топор и ножовка. И всё.
