— Не лезь на Баздука! Он тебя сожрёт! — Дургуз даже схватил меня за руку, чтобы я вдруг не выкинул что-нибудь этакое. — Кракково семя, вон он идёт! Живо в чум!
Я обернулся, проследив за его взглядом. К нам приближался здоровенный орк, увешанный шкурами и костяными погремушками, и его злобная рожа не сулила нам ничего хорошего.
Глава 2
Баздук оказался двухметровой горой жира и мускулов, на полголовы выше меня и на две головы выше Дургуза. Ещё более уродливый сукин сын, чем мы оба вместе взятые, в шрамах и рубцах, которые делали его ещё более страшным. За ним семенила небольшая свита, несколько орков держались позади, подобострастно глядя на Баздука и свысока глядя на всех остальных.
Они все шли от самого большого шатра, распугивая на своём пути всё живое. Орчата спешили убраться куда-нибудь подальше, прохожие орки резко меняли направление движения, будто что-то вдруг позабыли.
Дургуз тут же бросил палку и нож, упал на колени, тыкаясь лицом в грязь. Увидел, что я не делаю то же самое, зашипел что-то невнятное, мол, падай, дебил, но я и бровью не повёл, хмуро разглядывая приближающегося Баздука.
— Ты!!! — взревел вождь, указывая на меня острым когтем.
Дургуз вжался в грязь ещё сильнее, демонстрируя полную покорность. Руки вытянуты вперёд, колени поджаты под себя, лицо буквально зарылось в землю. Из такой позы не то, что атаковать, даже глаза поднять на вышестоящего будет затруднительно.
Вообще, это многое говорит о здешнем обществе. Как минимум то, что здесь поддерживается жёсткая вертикаль власти и стадная иерархия. А вождь Баздук, как самый большой и сильный орк, закономерно находится на её вершине. Дургуз, как слабый и хилый, внизу. А Ундзог, вероятнее всего, покусился на власть вождя, иначе тот и не подумал бы разбираться с ним лично.
Все эти мысли ураганом пронеслись в голове, пока я стоял и решал, как поступить. Многое ещё зависело от того, по каким обычаям живут эти орки, Бьются за честь, как Орда из мира варкрафта, или олицетворяют коварство и злобу, как орки из Средиземья, или вообще — неугомонные раздолбаи, жаждущие только пастукать юдишек, как некоторые зеленокожие грибы.
Но я ощущал, что к схватке пока не готов, а меня определённо сейчас будут бить. Возможно, даже ногами. Кидаться лицом в грязь, как братец, мне не хотелось. И мои представления, и само естество Ундзога протестовали от одной только мысли об этом. Но и безрассудно лезть в драку, чтобы снова выхватить по кумполу, мне тоже не хотелось, хотя тело Ундзога так и рвалось в бой. Сперва нужно разведать обстановку.
— Мир тебе, могущественный Бздук, — слегка поклонился я, как равный перед равным.
Такого вождь не ожидал и остановился в трёх шагах от меня. Баздук, видимо, ожидал, что я брошусь навстречу, размахивая кулаками, ну или упаду в грязь лицом, признавая авторитет и силу.
— Чо⁈ — не понял вождь.
Да, если все вожди у орков такие же, то теперь ясно, почему посёлок в таком упадке. Если тот же Дургуз внятно разговаривал и вообще показывал зачатки интеллекта, то на лице вождя никаких признаков работы мысли не имелось. А я своим неожиданным обращением заставил вертеться ржавые шестерёнки в его голове, потому что Баздук не понимал, что происходит. Я попросту вышел из привычных шаблонов поведения обычным приветствием.
— Говорю, мир тебе, великий Баздук, мощнейший из мощнейших, — произнёс я.
Баздук тормозил. Он вроде как и хотел мне навалять, но я вроде как проявил смирение, но в это же время сделал это не слишком-то уважительно.
— Вождь, размажь его башку об камни! Он же смеётся! — взвизгнул один из свиты, высокий и тощий орк с хитрой рожей.
— Да, вождь, Ундзог насмехаться вздумал! — поддакнул другой, одноглазый орк с кривым рылом.
— Ты!!! — взревел Баздук, снова указывая на меня когтем.
— Мясо, — услужливо подсказал тощий.
— Где? Моё? Мясо? — раздельно, почти по слогам прорычал вождь. Зубы у него были настолько большими и сильно выдавались наружу, как у вепря, так что говорить у него получалось с трудом. Зато слюна обильно летела во все стороны. Ладно хоть я стоял достаточно далеко.
— Вождь! Он ничего не помнит, ты его вчера так сильно стукнул! — заверещал Дургуз откуда-то снизу. — Пощади!
Баздук скривился, будто почуял какой-то неприятный запах или наступил во что-то жидкое, липкое и пахучее. Но это была всего лишь реакция на Дургуза.
— Нет? — вопросительно прорычал Баздук.
— Даже меня забыл, своего брата, родного, единственного! — вопил Дургуз, распластавшись в грязи. — Всё забыл!
— Надо ему, значит, мозги на место поставить! — прошипел тощий. — Вождь, врежь ему ещё разок!
Явно у них с Ундзогом была какая-то давняя неприязнь. Я напрягся, готовый рвануть отсюда куда подальше или, если дела пойдут совсем плохо, защищаться в драке, но вместо того, чтобы броситься на меня, Баздук повернулся к своей свите и глухо зарычал. Тощий явно зарвался, и вождь теперь ставил его на место. Тот даже весь как-то сжался, втянул голову в плечи и вообще принял вид срущей собаки. Похоже, не только Ундзог получал от вождя по темечку.
— Завтра! Мясо! Мне! — прорычал Баздук, свирепо глянул на меня, демонстративно ударил кулаком по ладони и пошёл прочь. Свита засеменила следом, зыркая на нас с Дургузом.
Я задумчиво посмотрел им вслед, Дургуз ещё какое-то время лежал в грязи, не смея вставать раньше, чем скроется из виду вождь. Я же силился понять, что это вообще было, и что мне теперь с этим всем делать. Ясности не было никакой. Зато эмоций — хоть отбавляй.
В первую очередь, отвращение и досада. Главное не скатиться в депрессию, здесь это равносильно смерти, но и принимать своё положение прямо так, сразу, я попросту не мог.
— Дургуз, — тихо позвал я. — Что вчера было?
Брат наконец поднял голову и ловко вскочил на корточки. Ну как есть орангутанг, только зелёного оттенка и с клыками. Он принялся снова строгать свою палку, внимательно поглядывая по сторонам.
— Охота была, — сказал Дургуз. — Пудук был, жирный, красивый. Много мяса.
— Так, — хмыкнул я, хотя понятия не имел вообще, что такое пудук, и с чем его едят. Мясо и в орочьих землях мясо.
— Ты нашёл, Баздук тоже нашёл. Оба ударили, ты попал, Бздук мимо, пудук со скалы упал, — объяснил братец. — Мяса нету.
Понятно. Элементарно и примитивно, как и вся их цивилизация, если вонючие орочьи юрты и утоптанную грязь вокруг можно назвать таким громким словом. Не поделили добычу, повздорили, Ундзог получил в морду и откис. А мне теперь всё это расхлёбывать. Ну за что…
— Мяса ему, значит, надо… — задумчиво протянул я.
— А ушли пудуки, мяса нету, — разглядывая результат своей работы, сообщил Дургуз. — И не будет.
Вышло у него довольно погано и криво, для этого достаточно было только взглянуть на это подобие деревянного копья, вернее, кола. Если это верх местного оружейного искусства, то я искренне удивлён, почему местных орков ещё не порубили на тысячу мелких орчат. Скорее всего, из-за того, что это было мелкое племя, нахрен никому не нужное и не представляющее угрозы. Хотя если у Дургуза есть каменный ножик, то и каменные наконечники должны быть. Ну и, опять же, Дургуз находится в самом низу местной социальной пирамиды, и никак не может обладать хорошим оружием, а самое лучшее должно быть у Баздука. Плохо, что я не посмотрел и не запомнил, чем они были вооружены.
У меня вот пока никакого оружия вообще не было. Хотя Ундзог наверняка им владел, но я не знал, где оно. Оружие мне точно пригодится.
— А где моё… Рубило? Тыкало? Шмаляло? — неопределённо протянул я.
— Ха! Копьё твоё драгоценное вместе с пудуком пропало! Прямо в пропасть! — захихикал Дургуз.
Я ощутил острое желание дать братцу подзатыльника, которое тут же осуществил, обрушивая широкую ладонь на сморщенную лысую башку. Дургуз рухнул в грязь, прикрывая руками голову. Видимо, это движение у него было отработано до автоматизма.
