рот опух.
Они бросили его в воздух, и он приготовился к столкновению. Но его обмякшее тело рухнуло не на твердую землю. Ледяная вода встретила его спину со шлепком, и он погрузился под ее поверхность.
Река? Они бросили его в реку и ждали, что его смоет потоком. Умные Пинкертоны. Они знали, что никто не найдет тело, выброшенное на берег, и не попытается связаться с родственниками. Они просто обыщут его карманы и оставят его гнить на радость чайкам.
Проклятье. Он не подумал об этом.
Фрэнк погружался все глубже в воду, ударялся об камни, его перевернуло. Лучи лунного света падали прямыми линиями вокруг него. Если он щурился, размывая зрение еще сильнее, он мог сделать вид, что был в лесу. Казалось, зеленая трава покачивалась на ветру с красивыми лучами луны вокруг него.
Даже его невеста хотела его смерти. А все потому, что он немного напился, оказался в ситуации, где не должен быть, а потом вернулся домой. Какая разница, видели ли его посещающим цирк? Небольшое шоу уродов помогало понять, как ему повезло иметь то, что у него было.
Дебютантки и их матери восприняли это не так. Они думали, что он был повесой, a негодяем, что ему нравилось находиться не там, где нужно было.
Пузырьки вылетали из его рта. Он смотрел, как они поднимаются к поверхности и лопаются, как резкие слова, которые он кричал своему отцу и невесте. Он не был добрым. Но они вели себя как заносчивые идиоты!
Это был цирк, а не оргия.
Слова, что он сказал Джейни… Они не были добрыми. Она виделась с другими мужчинами после их помолвки. Ему это не нравилось. Кому понравилось бы? Она была самой красивой девушкой в городе, и он был самым красивым и успешным мужчиной. А она все равно отводила взгляд на других? Он подал бы ей мир на блюдце с серебряной каемочкой, и она все еще хотела что-то другое.
Да, он был немного жестоким. Звал ее хуже, чем она заслуживала. Но неужели он заслужил Пинкертонов?
Может. Он не знал. Фрэнк никогда и не подумал бы о наемниках. Он и не знал, что это возможно было после войны.
Но он знал, что не хотел умирать. В этом было приключение, но он был еще молодым, еще хотел бороться. Был ли у него шанс? Утонуть в реке было жалким финалом, нужно было бороться.
Он оттолкнулся ногами в жалкой попытке плыть, задел пяткой камень и направил тело к поверхности. Легкие горели, руки едва двигались от боли, но он вынырнул, вдохнув, и органы закричали от боли.
Похоже, они ничего не сломали. Внутреннее кровотечение он уже ощущал раньше, когда пытался сбежать с войны, ранив себя. Вина тогда грызла его душу. Он стал изучать медицину, потому что изобразил небольшую рану, когда другие теряли конечности. Это было мышление богатого мальчишки. Он не мог перевязывать раны или принимать у себя дома раненых солдат, когда остальная страна сражалась.
Он не боялся войны. Фрэнк лучше сражался бы, как остальные. Он должен был пойти с ними, защищать гордость страны, когда Германия угрожала миру. Но война затронула не только Европу. И когда она ударила по американской земле… он оказался не таким хорошим, как думал.
Фрэнк вдохнул, кривясь от уколов боли в теле, особенно в грудной клетке. Если бы он учился немного дольше, умел бы себя подлатать. Если бы тут был кто-то еще, он сказал бы им, что делать с ним.
Но он плыл по реке один.
Один.
Впервые в жизни он был совсем один. Его отец уже отказался от него, сказав, что он был слишком непредсказуемым и ничего не воспринимал всерьез. Его невеста… тут все было понятно. Даже его друзья не хотели быть рядом с неудачником.
Ради чего он собирался жить? Денег не было, как и поддержки и людей, терпящих его причуды.
Теперь Фрэнк плыл по реке жизни лишь в своей рубашке и с именем, которое раньше что-то означало.
Бороться ради выживания того имени было тщетно. Только ему было важно, есть ли воздух в его легких.
Паника подступала волной, била по голове, грозила утащить в глубины. Утонуть было просто. Пара мгновений боли, и все. Он успокоится.
Но звезды горели над ним, и перед потерей сознания он думал о том, что если звезды выживают на этом холодном небе… то и он должен.
2
ЛУННЫЙ ЦИРК
— Там человек! — раздался вопль, как сигнал с маяка, предупреждающий корабли о камнях. — Человек в реке!
Эвелин отодвинула штору, отделяющую ее часть маленькой палатки за шатром цирка. Они не жили так всю жизнь. И пару недель назад кто-то пытался пробраться в цирк, чтобы увидеть «уродов» в их среде обитания.
Бедный дурак напугал Клару, их бородатую женщину, и ее крик разбудил всех. Юноша не понимал, что люди в цирке мало отличались от тех, кого он уже видел. «Cirque de la Lune» не был простым путешествующим шоу фриков, и он узнал это жестоким образом.
Она пригладила рукой кудри, потушила огонек. Если в реке был человек, ему не стоило видеть женщину, которая постоянно горела. Им нужно было притворяться нормальными. Пока он был тут.
— Ты идешь? — спросил Букер из теней. Его голос был с сильным акцентом, но она привыкла расшифровывать его слова.
— Думаю, кто-то из нас должен.
— Но не обязательно ты.
Она посмотрела на завиток дыма, тянущийся из его темного угла. Букеру не нравилось, чтобы его видели, даже она. Он был покрыт татуировками с головы до пят, некоторые были нанесены им, многие — нет. Ему нравилось держаться подальше от взглядов людей. Она делила с ним угол в палатке много лет, и даже она не знала всего, что было нарисовано на его теле.
— Ты хочешь пойти? — спросила она. — Хотя бы кто-то из главных должен быть там и контролировать остальных. Ты же знаешь, они хотят покрасоваться.
— Не думаю, что инспектор манежа будет рад, что ты пойдешь, — его сигара вспыхнула на кончике красным, взывая к огню в ней. — Ты так одета, что в тебе увидят только фрика.
Она посмотрела на шелковое кимоно, одна сторона ниспадала с плеча. Яркий цвет красиво оттенял ее рыжие волосы, но он был прав. Многие увидят ее и поймут, кто она. Немного шлюха, в большей части — помощница. Всю жизнь Эвелин видели как ту, что помогала мужчине выглядеть в тысячу раз лучше тем, что была рядом.
Стыдно, ведь
