Мужчина с закрученными вверх усами грозно смотрел на меня. Из кармана его пиджака тянулась цепочка к часам, которые он показывал мне. Вернее сказать, он показывал время – пять утра. Но зимой так рано не становится светло. К тому же от открытого окна мне не было холодно, даже когда я высунул туда голову.
- А почему сейчас не зима? – Мой вопрос в голове звучал нормально, но мужчина посмотрел на меня очень странно.
- Вы шутите сейчас, Константин Георгиевич?
- Как вы меня назвали?
В глазах мужчины отразилось понимание. Он сделал вздох, какой делают родители непутевого ребенка.
- Вы пили вчера, Константин Георгиевич?
- Может и пил, но я не помню, - пожал плечами я.
- Головой не ударялись? Вчера так от шторма трясло, что держаться изо всех сил приходилось. – Мужчина говорил со мной медленно, словно сомневаясь в моих умственных способностях.
- Вроде не болит.
- Помните мое имя?
- Честно говоря, нет, - вздохнул я, понимая к чему тот ведет.
- А хоть кого-то из экспедиции помните?
Какая экспедиция? Если это шутка, то мне вообще было не смешно. Да и какая может быть шутка, если я ехал в Москву на поезде, а очутился на корабле посреди моря. Может то был не сон. Я утонул в реке, а это корабль из греческих мифов. Мы плывем по Стиксу, а передо мной Харон. Ну а во фраке он из-за того, что мы же не в древнем мире живем.
- Константин Георгиевич, вы сейчас вспоминаете имена членов экспедиции или думаете о чем-то другом?
- А можете напомнить, что это за экспедиция? – Мне уже начинало становиться стыдно от таких вопросов.
Мужчина принялся растирать переносицу. Он тяжело вздохнул, качая головой.
- Пройдем с вами, Константин Георгиевич, к судовому врачу. С ним лучше поговорите.
Меня настойчиво потянули за локоть. Я не сопротивлялся этому. Пока до конца не пойму сути происходящего лучше буду помалкивать и послушно выполнять приказы этих людей. Меня провели по коридору, по лестнице, потом затолкнули в дверь.
Каюта была намного просторнее моей. Но это был не судовой лазарет, а только приемная врача. Всяких склянок и лекарств здесь не было видно. Зато несколько полок с книгами, письменный стол. Была и кушетка с каким-то базовым набором инструментов: молоточки, щипцы, ложки, трубки, медицинские миски.
Сам врач оказался мужчиной среднего возраста. Худощавое лицо покрыто морщинами. Волосы были черными и без единого намека на седину. Гладко выбритые щеки казались впалыми. Почему-то был не в медицинском халате, а в костюме с галстуком-бабочкой.
- Вот, Карл Михайлович, привел вам пациента, - усатый мужчина слегка подтолкнул меня вперед.
Карл Михайлович бинтовал ладони матросу. Все бы ничего, но проглядываемая сквозь растегнутый бушлат тельняшка имела зеленые полосы.
- Одну минутку, господин Мирный, - сказал судовой врач.
- А вы бумагу напишете? – Прогудел матрос, шмыгая носом, - а то боцман работать заставит.
- Еще бы по такой ерунде бумагу переводить, - хмыкнул Карл Михайлович, заканчивая с перевязью, - свободен, матрос.
Матрос поднялся с кушетки. Он юркнул мимо меня, на ходу приподняв свою бескозырку забинтованными руками.
- Ба, какие люди, - сказал врач, доставая бумагу и перо, - и что же случилось с нашим молодым магом?
- Напился своих зелий и утратил память, - с осуждением сказал Мирный.
С чего вообще он так решил? Я вроде бы не подтверждал, что у меня память из-за этого отшибло. Да и склянок никаких пустых рядом не валялось. Чувствовал я себя очень даже неплохо, на интоксикацию вообще ни разу не похоже. Хотя я не мог утверждать с уверенностью. Мои вчерашние занятия – это посидеть на парах, часик позаниматься в спортзале и посидеть вечером за сериалами. Никаких зелий уж точно не припомню. Однако лучше уж спорить с такими утверждениями не буду.
- Ну проходите, господин Любомирский, посмотрим вас.
- Я откланяюсь, Карл Михалович.
- Не смею вас задерживать, господин Мирный.
Я осторожно подошел к столу судового врача. Тот надел очки, бегло листая толстую книгу в красном переплете. Найдя нужную страницу, он начал переписывать текст.
- Можно сесть? – Спросил я, указывая на табурет перед его столом.
Врач с удивлением оторвался от процесса письма.
- Раньше вас такие вещи не смущали. С утратой памяти у вас утратилось и ваше нахальство. Ну что ж, можете присесть.
Я ерзал выжидающе на табуретке. Наконец врач закончил писать. Книга отправилась на свое место в книжной полке. Лист бумаги лег в стопку к остальным.
- А у вас всегда были зеленые глаза? – Снимая свои очки, задумчиво проговорил врач, - по-моему раньше они у вас были карие. Хоть я могу и ошибаться.
Я пожал плечами. У меня и голос раньше другой был. Может и глаза поменялись. В зеркало пока не удавалось посмотреть, но не удивлюсь, если увижу совершенно незнакомое отражение.
- Как я могу к вам обращаться? – Решил поинтересоваться я.
- Знаете, молодой человек, - врач улыбнулся, - а потеря памяти идет вам на пользу. Меня зовут Карл Михайлович Герштейн. Можете называть меня по фамилии, можете по имени-отчеству. Но, прошу, не Карлушей или уж тем более Карлицей.
Как бы мне за язык Константина Георгиевича не пришлось отвечать перед людьми. Ладно этот мужчина, но на корабле может быть полно крепких матросов. Будет неловко встретиться с таким в темном трюме.
- Карл Михайлович, у вас есть зеркало?
- Конечно есть. Вот, держите.
Я придирчиво рассматривал свое отражение. На меня смотрело интеллигентное лицо молодого человека. Едва ли ему за двадцать. Глаза действительно были зеленого цвета, как у меня в былой жизни. Взъерошенные волосы спадали на лоб. Подбородок был покрыт щетиной, а усы не росли вовсе. Под глазами синяки то ли от драки, то ли от недосыпа. Лицо у него было приятным. Хотя, почему у него? Теперь это мое лицо. Ну что ж, я переродился в теле какого-то интеллигента со скверным характером. Спасибо, что не в лягушку хотя бы. Или в кого там в буддизме перерождаются?
- Ну как, узнаете молодого человека? – Шутливо спросил судовой врач.
- В первый раз вижу, - улыбнулся я, - а кто это?
- Узнаете. А теперь давайте я вас осмотрю, господин Любомирский. Откройте рот. Высуньте язык. Так… А теперь смотрите на палочку… Так… Выставьте руки вперед ладонями вниз… Ага… Рубашку поднимите… Сядьте обратно. Рубашку можете опустить. Голова не кружится, не болит? Ходите уверенно и говорите без запинок? В желудке несварение есть? Выставьте руку – пульс пощупаю.
Закончив с осмотром, врач достал лист. Немного подумав, он отложил его в сторону.
- Ну как, доктор? – Спросил я, - пациент жить будет?
- Шутите – это хорошо, - задумчиво сказал Карл Михайлович. – С головой у вас все в порядке. Амнезия не вызвана ушибом. Другое дело, что я не знаю, из-за чего она у вас. Если это действительно последствия употребления зелий, то я помочь не могу с этим. Не в моей компетенции такое. Но со временем вы может и вспомните все. Это все, что я могу вам сказать.
Да я и не забывал ничего. Прекрасно помню свою жизнь. Просто не этого Кости. Потому что у него своя была, которая шла параллельно моей.
- Добрый день, Карл Михайлович, - пробасили из дверного проема.
Я обернулся на голос. Там стоял мужчина в сером мундире с желтой окантовкой. У него была густая ухоженная борода со следами проседи. Войдя в дверь, он снял фуражку. Его голова была тронута залысинами.
- Здравствуйте, господин Федоров. – Поздоровался судовой врач.
- Нальете чарочку, Карл Михайлович? – Почти жалобно сказал мужчина.
- Отчего ж не налить? – Пожал плечами Карл Михайлович.
Дверца одного из книжных шкафов открылась. Там стояло несколько разных бутылок с бирками. Какие-то бутылки были прозрачными. Но в некоторых виднелись жидкости самых разных цветов. Врач достал графин с содержимым зеленоватого оттенка. Вместе с этим он достал две рюмки. Немного подумав, достал и третью.
- Вы неужто приболели, господин Любомирский? – Осведомился учтиво мужчина.
