— Говоря об этом, — натянуто произнес я, — не понимаю, почему все называют меня стальным монахом. Я так на него похож?
На мгновение девушка остановилась. От всей булочки в ее руках оставался уже лишь один кусочек, и его она сразу же решила проглотить. Лишь когда она все съела и успокоилась, вернулась к ответу на мой вопрос.
— Ну… Честно говоря, по внешности вас таким не назовешь. Все-таки стальным должен быть кто-то широкий и очень высокий в моем понимании, — отведя взгляд, девушка невольно поджала губы, — но…
— Но?
Она широко улыбнулась и осторожно придвинулась ко мне. Ее темно-карие глаза сияли от радости, словно она вспоминала о чем-то очень хорошем.
— Понимаете, — жизнерадостно объясняла она, — Вы имеете очень сильную волю. Всегда помогаете местным, когда это нужно. После катастроф не чураетесь оказывать помощь с восстановлением домов. Еще и на охоту идете со всеми нашими мужчинами во время нападения волков.
Прислушиваясь к тому, что она говорила, я пытался понять в каком же, черт возьми, мире я оказался. В моей памяти не всплывало ни одной истории с подобным сюжетом. И пусть я действительно в жизни писал очень много книг, я помнил их все. Я был абсолютно уверен в этом.
— Я уже молчу о том, что под вашим халатом… — девушка неловко замолчала. Она отвела взгляд, и в тот же миг ее лицо быстро покраснело. На бледной коже румянец казался намного заметнее, поэтому, как бы она не отворачивалась и не прикрывалась руками, я все равно видел ее покрасневшие уши.
— Что под моим халатом? — непонимающе настаивал я.
— Я не могу этого сказать. Вы же сами понимаете, верно?
Недоверчиво нахмурившись, я потянулся к халату и приподнял его. Там, под плотную белой тканью скрывалось довольно рельефное мускулистое телосложение. То, что такие мышцы были у монаха, казалось даже удивительным.
— А, — с улыбкой протянул я, — кажется, понимаю.
Девушка сразу отвернулась от меня и замолчала. В этот неловкий миг она просто бегала глазами по округе, не зная, что ей еще можно было сказать. Тему решил сменить уже я:
— Как поживают остальные в деревне?
— Отлично! — незнакомка сразу приободрилась. — Все готовятся к сезону дождей. Надеемся, что в этот раз плотину не прорвет.
— Ничего странного не происходило?
— Нет, что вы. Все, как всегда. Жители трудятся, торговцы с трудом пробираются к нам сквозь леса и горы, сплетницы продолжают наводить шум вокруг дома Асано. Все, как всегда.
— Шум? — удивленно переспросил я.
— Да. — Девушка недовольно поморщилась, будто бы вспоминая о неприятной теме. — Опять заладили со своими проклятиями. Якобы дочери главы рода переехали в нашу местность не для того, чтобы восстановить здоровье, а для того, чтобы скрыться и умереть. На самом деле, так глупо. Уже два года эта семья живет тут, и все продолжают про нее судачить.
— Как ты думаешь, почему?
— Потому что никто их не видит? Кроме некоторых приближенных, конечно. Асано же живут на своей территории. Попасть в виллу посторонние не могут. Смотрят на нее издалека и заливаются собственной слюной. Все-таки это единственное роскошное строение в нашей богом забытой деревушке.
Задумавшись над ее словами, я снова посмотрел на свою булочку и спокойно продолжил трапезу. Я никуда не спешил, и страха как такового не испытывал. Просто прокручивал в голове этот короткий разговор и думал:
«Подозрительная семья, окутанная таинственностью в глуши? Раз уж я не знаю, что это за мир, стоит начать с изучения окрестностей и собирания подобных слухов».
Наконец-то покончив с пищей, я отряхнул руки, встал и лицом повернулся к собеседнице. Радостная девушка сразу же вскочила следом за мной и широко улыбнулась. При виде ее бодрости, я столь же добродетельно спросил:
— Ты не могла бы оказать мне услугу? Сопроводишь меня до деревни в этот раз?
Казалось, этот вопрос порядком ее обрадовал. Высоко подняв руки, девушка счастливо запищала и воскликнула:
— Нао все сделает! Идем, идем!
Она, развернувшись, побежала к каменной лестнице, ведущей прочь от самого храма. Я же, спокойно следуя за ней, размышлял:
«Еще и имена странные. Азия? У меня был ряд историй с восточной культурой, но ограничивать круг возможных миров только теми, что связаны с азией не совсем правильно. Мы ведь уже знаем, что миры дополняют прорехи внутри себя сами».
* * *
Сама деревня выглядела невзрачно. Обычные деревянные домишки, со стороны даже напоминавшие лачуги, вмещали в себя целые семьи. Люди, мимо которых я проходил, все улыбались и здоровались со мной, будто бы я был в этом месте важным человеком. Мне ничего не оставалось, кроме как кивать им в ответ, и сдерживать свою улыбку, ведь, как я теперь знал, бывший монах почти не улыбался.
— Как видите, — без умолку продолжала щебетать Нао, — все люди заняты работой. Сейчас как раз время сбора урожая, поэтому нет ни свободной минутки.
Проходя мимо близлежащих домов, не вольно мы столкнулись с пожилым мужчиной. Этот щуплый сгорбившийся человек, опираясь на трость, машинально сразу захотел нас обойти, но, все же подняв взгляд, остановился при виде моего лица.
— Достопочтенный Айн… — холодно произнес мужчина, смотревший на меня с толикой прищура. В его взгляде было заметно колебание, граничившее с напряжением. Любой другой сказал бы, что этот человек был зол, но мне казалось, что он был больше уставшим и строгим по своей натуре.
— Старейшина, — радостно протянула Нао, — рада видеть вас в добром здравии.
— Достопочтенный Айн, — снова проговорил мужчина, не сводивший с меня взгляд, — спасибо за помощь со строительством плотины.
Девушка, полностью оказавшаяся проигнорированной, нахмурилась. Она, отступив, будто намеренно позволила мне и старейшине оказаться друг напротив друга. Ее взгляд пусть и стал хмурым, однако вмешиваться она все равно не стала.
— Мы должны помогать друг другу, — спокойно отвечал я. — Благодаря взаимопомощи можно пережить любые невзгоды.
Мужчина отвел взгляд. Будто задумавшись над моими словами, он напряженно замычал. Но затем, отбросив от себя лишние мысли, он обошел меня и коротко ответил:
— Вы правы.
Эта странная и отчего-то подозрительная личность просто ушла, более не удостоив меня даже взгляда. Наблюдая за тем, как старейшина отдалялся, мне все больше казалось, что этой деревушке все же было что скрывать.
— И почему он всегда такой? — Нао недовольно поджала губы. — Неужели умрет, если проявит хотя бы немного доброжелательности?
— Не стоит так говорить о других людях. — Снова посмотрев на девушку, я одарил ее широкой улыбкой. — Мы многого не знаем, поэтому осуждение — неправильно.
Нао смутилась, а затем резко развернулась. Заведя руки за спину, она шагнула вперед и недовольно ответила:
— Да, да. Все в вас хорошо, кроме того, что вы любите нравоучения.
— Без этого я был бы не я.
— И снова Вы об этом.
Нао зашагала вперед, а я молча пошел следом за ней. Прокручивая ее последнюю фразу в голове несколько раз, я все пытался понять что именно она имела в виду, но, так и не найдя ответа, бросил эту затею.
Нао больше не заговаривала со мной, поэтому начать разговор решил я сам:
— Ты говорила, что слухи о семействе связаны с проклятием…
— И Вы заинтересовались? — Девушка остановилась и повернулась ко мне полубоком. — Хотя Вы же монах. Ваше дело спасать проклятые души.
Я ничего не ответил, но невольно сразу заметил то, каким недовольным стало ее лицо после этого моего вопроса. Казалось, вот-вот она должна была просто попрощаться и уйти, так ничего и не объяснив, но все же мгновение спустя она заговорила:
— Говорят, что это семейство нажило свое состояние грабежом и убийствами. Кровавые деньги, понимаете? Но кто мы такие, чтобы осуждать их, верно?
Мои брови удивленно приподнялись. Последняя фраза этой девушки явно была внушена ей самим монахом. Она отвечала в строгой раздраженной манере, и почему-то ее ответ казался попыткой оправдать кого-то или что-то.
