Ознакомительная версия.
Я не поверила своим ушам.
— Вы не можете быть столь снисходительны ко мне.
— Снисходителен? Нет, адептка. С этого дня вы снова переводитесь на первый курс. Я вижу пробелы в ваших знаниях по технике безопасности, а так же полное отсутствие инстинкта самосохранения. Надеюсь, лекции магистра Кельски напомнят вам о том, что такое благоразумие. Сегодня же я отправлюсь в министерство, чтобы согласовать изменения в учебной программе. Впредь теория магической безопасности будет преподаваться на факультете некромантии вплоть до шестого курса. Так же я позабочусь и о практике по данному предмету.
Я снова не могла поверить ушам. Лекции Кельски от и до состояли из иллюстрированных страшилок. Печальные истории магов-недоучек были реальными примерами того, к чему приводит бесстрашие и отсутствие мозгов, а жуткие иллюзии дополняли общую картину. Обычно и первый, и второй курсы ходят на лекции Кельски с пустыми желудками, а после теория магической безопасности не преподаётся. Кажется, я только что крупно подставила весь факультет. Даже представлять не хочу, что со мной сделают друзья-товарищи. А уж когда они поймут, что впереди ещё и практика с Кельски предстоит…
— А может, я всё-таки вещи соберу? — робко пискнула, не желая становиться подопытной для целого факультета некромантов. Эти ведь убьют, поднимут и снова убьют. А уж зная фантазию и изобретательность коллег, я была уверена, что спокойная загробная жизнь мне не светит.
— Это было бы слишком мягким наказанием для вас, Римо. Кроме занятий у Кельски вас ожидают подопечные из Светлых земель.
Кажется, наши с ушами доверительные отношения окончательно разрушены. Светлые в Университете Истинного Зла?!
— Именно так, — кивнул ректор в ответ на мой, видимо, вовсе не мысленный вопль, — кроме того, вы станете куратором их группы. Преподавателям и так работы хватает, поэтому вы, как старший товарищ и уроженка Тёмных земель, поможете своим подопечным освоиться и влиться в коллектив.
Влиться. В коллектив. Светлым. В коллектив. Влиться. Светлым.
Пока я оторопело повторяла эти слова, ректор с притворным сочувствием сжал мою руку, а после, довольный произведённым эффектом, присел на краешек собственного стола и стал внимательно за мной наблюдать.
Из сомнамбулического состояния меня вывел грохот за дверью, сменившийся шипением и приглушённой руганью. Очень витиеватой, между прочим, руганью. Такой самозабвенный мат доводится услышать не каждый день, особенно от милой и нежной на вид секретарши ректора.
В комнату снова вплыло приведение. Бросило на меня полный сострадания взгляд и столь же чинно, как в прошлый раз, удалилось. Действо сопровождалось непрекращающимися, далёкими от цензурных, высказываниями секретарши. Нежный, словно перелив колокольчиков, голос златокудрой Элизы никак не сочетался с её речами, но слышался отчётливо. Видимо, полог тишины не пропускал звуки изнутри, а вот с обратной стороны такого эффекта не давал. И не защищал от проникновения неживой материи, чем бессовестно пользовался давно почивший дворецкий, передавая всё услышанное любопытной девушке с такой, оказывается, хрупкой душевной конструкцией и изрядным запасом матерных слов.
Будто в подтверждение моих мыслей, из-за двери раздался звон стекла и какое-то бульканье. После секундная пауза в потоке ругани и шумное «ха», никак не вяжущееся с образом милого голубоглазого создания.
Я молча встала с кресла, не обращая внимания на вскинувшего брови ректора, вышла в приёмную. Всё так же молча взяла из рук Элизы стакан, повертела в руках, подумала и решительно отставила в сторону. Схватила бутыль с тёмно-коричневого цвета жидкостью и сделала большой глоток, чувствуя, как обжигается горло и пищевод. Поставила бутыль на место, повторила протяжное «ха» и, кинув на секретаршу тоскливый взгляд, вернулась в кабинет оборотня.
Тот одарил меня осуждающим взглядом, который я, погружённая в нерадостные думы, даже не заметила.
— А что будет, если Светлые не вольются в коллектив?
— Мне свернут голову, — сокрушённо признался оборотень, задумчиво поглядывая на дверь. Может, ему раздающееся бульканье тоже кажется соблазнительным? — Наш король считает, что пора прекратить вражду со Светлыми землями. Вчера был подписан договор. Через несколько дней прибудет делегация из сотни адептов и восьми преподавателей. Всех адептов рассортируют на факультеты и оставят под присмотром Светлых, но за некромантами присмотреть некому.
— Светлые некроманты? — недоверчиво переспросила я.
— У магии нет цвета, Римо, — устало откинулся на спинку стула оборотень, потёр виски, и я вдруг отчётливо поняла, что он не спал всю ночь, скорее всего решая все проблемы с переводом Светлых. — Эльфы, друиды, феи и прочие расы просто не любят работать с неживой материей, но это вовсе не значит, что им это недоступно. И да, из любого правила находятся исключения. Иногда Светлые сами выбирают некромантию, а иногда некромантия выбирает их, — пояснил оборотень, ещё больше запутав меня. Поймал мой непонимающий взгляд и снова заговорил. — Бывает так, что магия существа способна преобразовываться только в одном направлении. Такие люди и нелюди никогда не смогут стать магами-универсалами. Среди твоих подопечных большая часть будет как раз из этой категории. До сих пор их не обучали, отсеивали при наборе — в Академии Светлых Искусств не учат некромантии. Теперь у ребят появился шанс, а твоя задача помочь им. Уверен, не только студенты не обрадуются решению короля, но и преподаватели воспротивятся. Я с этим рано или поздно разберусь, но пока тебе, скорее всего, придётся быть и за учителя, и за няньку, и за телохранителя. Очень надеюсь, что ты справишься.
Мы с ректором одновременно вздохнули. Он — устало, я — тоскливо. Как-то жалко было и себя, и оборотня, которому с лёгкой руки правителя достался нехилый геморрой, и даже Светлых. Заранее.
Я встала, попрощалась с ректором и понуро вышла в приёмную. Определённо, чудесное начало учебного года. Сначала нашествие мертвяков, устроенное мной любимой, а теперь снова первый курс, да ещё и Светлые в придачу.
В приёмной меня ожидала изрядно помятая Элиза. Взгляд её был затуманен и блуждал по комнате, а губы что-то безостановочно шептали. Наверное, всё ещё ругань.
— Разве ж можно с шестого курса обратно на первый? Ты ведь выпускница! — уже более осмысленно посмотрела на меня секретарь. Подбородок её подозрительно дрожал, а глаза блестели. Я отстранённо наблюдала за расстроенной девушкой и с удивлением понимала, что сама плакать почему-то не хочу. Где-то глубоко внутри, под толстым слоем обречённости зарождался огонёк предвкушения. Я, как истинный экспериментатор, хотела узнать, как будут дальше развиваться события. Только вот со стороны наблюдать за катастрофой определённо безопаснее, а я угодила в самый эпицентр…
Ознакомительная версия.
