— Развратное, — буркнул леший, об которого терся особо шустрый корешок.
— Непристой… ой! — пискнул эльфенок, пойманный за штаны проворным щупальцем каракатицы.
— А, по — моему, прикольное, — хохотнула мавка, стоявшая в сторонке и от наполовину выбравшегося на берег осьминога, и от своих напарников, к которым животное было явно неравнодушно.
— Ага, о — о-чень прикольное! — согласился с ней РокРик, уворачиваясь от огня, жаждущего заключить ящера в пылкие объятия. — Элька, ты монстр! — одобрил он ведьмочку, помахав ей хвостом.
— Вот именно… монстр, — пропыхтел леший, дернувшись в крепких тисках любвеобильной флоры, которая ко всему прочему принялась приглаживать всклокоченную шевелюру парня. — Отменяй уже все, ведьма, пока эти корешки меня налысо не побрили! — потребовал он, отбрыкиваясь от растительного парикмахера.
— Ага… хи. Ой, хи — хи, ох, ты ж, боже мой! — выдала странную смесь из хихиканья и междометий дриада. Очки ее от постоянного ерзанья сползли на кончик носа, и тонкая веточка, вынырнувшая из шевелящегося, словно змеи, клубка корней, аккуратно их поправила. — С — с-спасибо, — вежливо поблагодарила девушка.
— Верни все назад, Эллис! — воскликнул пойманный в крепкие объятия каракатицы эльфенок. — А то она меня заду — у-ушит!
— И меня! — поддержал его княжич. — Сандра, спасай! У нас же планы…
— Если верну, они вас по другой причине придушат, — ответила ведьмочка, растерянно глядя на деяния своих рук.
— Думай, зайка, думай, — ласково проговорил куратор, довольный, как сытый кот. На гневный взгляд ведьмочки он лишь шире улыбнулся. — Твоя стихия, тебе ее и усмирять. Причем так, чтобы свести жертвы к минимуму.
— Что значит жертвы?! — возмутился народ и принялся с новой силой отбиваться от стихий, сменивших агрессию на излишнюю привязанность. И, что характерно, у многих процесс пошел удачно. Видимо, слова препода стали хорошим стимулятором.
Эллис же, виновато вздохнув, опустила ресницы и принялась плести какое‑то замысловатое заклинание из любовной магии, с которой я не очень ладила, поэтому не до конца поняла, что именно она хочет сделать. Но решила в случае чего поддержать подругу с помощью магии воздуха, способной вырвать ребят из очагов опасности и оперативно перенести их в более спокойное место поближе к сильфу. Резко открыв глаза, Элька произнесла волшебные слова и выпустила на волю сплетенные чары. Все вокруг на миг замерли, а потом снова зашевелились и заговорили.
— У, ты моя лапочка, — раскинув в стороны руки, княжич пошел к попятившейся каракатице, от щупалец которой пару минут назад отчаянно отбивался.
— Какие вы… коричневые, — ласково улыбнулся опешившим корешкам недопричесанный леший.
— И тут, тут почешите, — смущенно попросила дриада у растений.
— Ка — а-амушки! — взвыл гном, любивший читать по ночам, — вы такие краси — и-ивые.
— И твердые! — согласно кивнул его бородатый товарищ.
— И большие, — мечтательно произнес третий гном.
— А еще они громыха — а-ают.
— Ах, какая она пластичная! — глядя на обнимающуюся с княжичем каракатицу, восхищенно вздохнул эльфенок и тоже решил к ним присоединиться.
Я покосилась на подругу, не зная кого теперь от кого спасать, она мельком глянула на меня, буркнула: «Не то!», и снова принялась плести заклинание. Когда новая порция любовных чар отправилась на охоту, студентов отпустило. Причем не только внезапная привязанность к учебным пособиям ушла, но и сами пособия… ушли. Даже каракатица, поднатужившись, выбралась на сушу и, активно шевеля щупальцами, уползла миловаться с ринувшимися к ней древесными корнями, забывшими о лешем и его напарнице. Огонь, плюнув напоследок в верткого дракона, отправился покорять скалу. А наши одногруппники, отойдя с пути влюбленных стихий и предметов, их олицетворяющих, принялись задумчиво почесывать затылки. Ну и прочие части тела, которые чесались, как, например, у дриады. От созерцания невероятного нас всех отвлекли громкие хлопки. Обернувшись, мы узрели ведьмочку, покусывающую от волнения кончик собственного пальца, и Силарина, демонстративно ей аплодирующего.
— Браво, Страхова! — сказал сильф. — Выкрутилась.
— Вы сомневались? — делано удивилась моя подруга, спрятав руки за спину.
— Самую малость, — не стал отпираться крылатый.
Где‑то с минуту эти двое смотрели друг на друга, явно соревнуясь, кто кого переглядит. Потом куратор повернулся ко мне и остальным ребятам, собравшимся вместе, так как усмирять стихии больше нужды не было — их окончательно и бесповоротно покорила внезапная любовь друг к другу. Смерив нас взглядом, Кейсар сказал:
— На сегодня занятие закончено, победила любовь. Скажите спасибо Страховой за лишнее свободное время, господа.
— Спасибо, Страхова, — кто искренне, кто с иронией, а кто просто, чтоб выполнить приказ учителя, нестройным хором проговорили мы.
— А теперь можно в столовку? — спросил леший, приглаживая волосы, — выпить… то есть попить хочется.
— И в душ, — пискнула дриада, продолжая почесываться.
— И…
— Да идите уже! — отмахнулся от них Силарин. Вернее, сделал пасс рукой, одним движением замораживая любвеобильные стихии и открывая портал в академию. Но как только обрадованный народ, в числе которого были и мы с соседкой, туда ринулся, сильф потребовал: — Ведьмы, задержитесь!
Пришлось с тяжелым вздохом обернуться и подойти к преподавателю.
— Что‑то еще? — с кислой миной на мордашке спросила Эллис.
— Да, — откинув за спину тонкие косички, сказал мужчина. — Во — первых, ты, ведьмочка, — он ласково посмотрел на меня. Так ласково, что я невольно отступила.
— Незачет? — спросила шепотом, подозревая худшее. Вдруг нельзя было усмирять его смерч с помощью дополнительного моего?
— Напротив, — успокоил меня куратор. — Ты молодец. Хорошее решение, необычное и действенное.
— Спасибо, господин Кейсар, — улыбнулась я, чувствуя, как отступает напряжение.
— А теперь‑то нам можно уже уйти? — мученически вздохнула подруга.
— Можно, — сказал сильф, чуть насмешливо глядя на нее, и, выдержав паузу, добавил. — Но после занятий зайди ко мне, зайка.
— Сами вы… зайка, — возмущенно пробурчала ведьмочка.
— Вот придешь, заодно и выясним, кто кому зайка, — спокойно отозвался черноволосый дух воздуха, которому, похоже, нравилось выводить из равновесия Эллис.
Волком глянув на него, моя упрямая подружка поинтересовалась:
— А если не приду, что будет?
