— Ну что он там? — спросила Хлоя, вынимая из печи душистый хлеб. Сладкий аромат моментально разнесся по всей кухне, отозвавшись урчанием в моем животе. Я с сожалением подумала о том, что ужинать предстоит не скоро.
— Режет, — отозвалась я и, скинув плащ, присоединилась к Арлен, которая уже общипывала птиц, усевшись на низком табурете.
Веселье длилось всю ночь. Несмотря на шум, я заснула как убитая и, проснувшись на рассвете, первым делом провела себя в порядок, разбудила Арлен и спустилась на кухню. Скоро гости проснутся и потребуют завтрак. Хлоя уже хлопотала у плиты, я выпила чашку травяного чая и уже промыла пшено для каши, когда на кухню вошел высокий молодой мужчина с рыжими волосами и веселыми голубыми глазами, одетый в красивую длиную тунику, расшитую серебряными узорами. Он огляделся и, заметив нас с кухаркой, направился в нашу сторону. Я проворно вскочила на ноги. Мы с Хлоей поспешили поклониться ему, но он лениво махнул рукой и проговорил:
— Мне нужна женщина, чтобы ухаживать за раненым пленным.
Я вздрогнула.
— Я отблагодарю её, — продолжил он. — Пленник очень важен для меня. Так что?
— Я пойду, — неожиданно для самой себя сказала я.
Быстрый взгляд, которым одарил меня воин, выразил благодарность.
— Мой человек будет сопровождать тебя, чтобы не случилось ничего непредвиденного, — правильная речь воина говорила о его высоком положении. Я склонила голову, — Я сейчас пришлю его. — С этими словами мужчина удалился.
Я рухнула обратно на табурет.
— Эх, какой красавец, — захихикала Хлоя. — Это же жених Марлены.
— Я уже поняла, — сказала я.
Через несколько минут в кухню зашел обещанный сопровождающий. Воин представился как Ян. Я приготовила пленнику еду и горячее молоко, мне казалось, ему будет полезно его выпить.
— Где вы его поселили? — спросила я, когда мы вышли во двор.
— В хлеву, — ответил Ян, — Там ему самое место, — насмешливо добавил он.
— В хлеву? — удивилась я. — А вы не боитесь, что он сбежит?
Ян рассмеялся. Смех у него был какой-то сиплый и очень неприятный. Да и сам он, несмотря на привлекательные черты, был какой-то отталкивающий. Мне сразу не понравился его взгляд. Словно через глаза я увидела его хитрую и гнилую натуру. Он так и не ответил мне, и я поняла, почему. Когда мы подошли к хлеву, я увидела, что он со всех сторон окружен вооруженными людьми. У меня появилось ощущение, что этого пленника очень боятся или он очень дорог, раз его так усиленно охраняют. А может и то и другое?
Вместе с Яном мы вошли внутрь. В хлеву царил полумрак, и не было ни одного животного, очевидно, всех коров перевели временно в конюшню, подумала я. Пленник лежал на соломе в углу и никак не прореагировал на наш приход. Я приблизилась к нему и присела рядом на колени, поставив на пол котомку с едой. Он по-прежнему был связан и лежал с закрытыми глазами.
— Я принесла еду, — сказала я негромко. Он пошевелился и с трудом открыл глаза. Я ужаснулась от того, какими оказался его взгляд. Холодный, колючий и цепкий, и одновременно измученный. Но при виде меня он смягчился. Непроизвольно я протянула руку и коснулась его лба и тут же отдернула её. У него явно был сильный жар. Распахнув его безрукавку, я увидела глубокую, наспех перебинтованную рану на груди. Он был весь в крови. Я повернулась к Яну.
— Быстрее, позовите лекаря, — взволнованно проговорила я, — Он ранен!
Ян не торопился.
— Ничего с ним не случится, — сказал он, — Заживет, как на собаке. Его народ живучий, — но, тем не менее, поспешил к выходу и что-то приказал на непонятном мне языке охранникам.
Я посмотрела на пленного. Теперь я поняла, почему удар ногой заставил его тогда согнуться пополам. Мне стало неприятно оттого, что били раненого человека, который к тому же явно немало прошагал пешком за ехавшими всадниками. Доблесть жениха Марены начала понемногу тускнеть в моих глазах. Но, как я сказала себе это не мое дело, я здесь всего лишь для того, чтобы кормить пленника, а не забивать себе голову подобной ерундой. Ещё неизвестно, чем этот человек заслужил такое обращение к себе. Может быть, всему есть какое-то объяснение. Но, тем не менее, как человека, мне было жаль лежавшего передо мной. Он снова закрыл глаза, и я нехотя признала себе, что он намного привлекательнее всех виденный мной ранее мужчин. Я со смущением рассматривала его лицо. Взгляд невольно скользнул к широкой крепкой мужской груди. Я почувствовала, что щеки запылали румянцем и порадовалась сумраку, царящему в хлеву.
— Выпейте горячего молока, — произнесла я. — Я помогу вам…
— Я и сам в состоянии, — перебил меня низкий бархатный голос пленника. Он привстал и прислонился спиной к стене. Я поднесла к его губам горячий кувшин и приобняла его за плечи, пытаясь приободрить. К моему удивлению, он не противился помощи и только поблагодарил меня взглядом.
— Сейчас придет лекарь, — сказал подошедший Ян.
— Может, вы развяжете ему руки, чтобы он мог поесть самостоятельно? — попросила я.
— Как тебя зовут? — неожиданно спросил Ян.
— Руд.
— Так вот, Руд, дураков нет, развязывать этого негодяя. Он играючи положил дюжину наших воинов, когда мы пытались его поймать и поверь мне, он опасен даже со связанными руками и смертельно раненый. Если бы не я, он давно бы придушил тебя. Никогда не знаешь, чего ожидать от такого…
— Половину воинов? — я удивилась. Мне стало как — то не по себе. Раненый поднял глаза и усмехнулся. Говорил, весь его вид словно говорил, да, я такой, опасайся меня! На какое-то мгновение мне стало страшно от его пронизывающего взгляда.
— Поэтому корми его связанного, Руд, как ребенка с ложечки, здоровее будешь, — Ян явно заметил моё замешательство и это его развеселило. Я повиновалась.
Когда пришел старик-лекарь Алкей, я уже собиралась уходить. Замешкавшись у выхода, я услышала сдавленный вскрик и обернулась. Алкей с ужасом смотрел то на пленника, то на Яна и наконец, произнес:
— Вы хоть понимаете, кого вы привели в этот дом?
Я заинтригованно сделала шаг вперед.
— Его будут искать, а когда найдут, то нам всем несдобровать, — продолжил Алкей.
— А ты что не видел, сколько воинов пришло с нами? — ответил Ян. — Ничего не случится, никто не знает, что он здесь. Делай свое дело, лекарь и помалкивай.
Я поспешила выскочить наружу, пока Ян не увидел, что я подслушиваю, добром бы для меня это не кончилось. Хотя, не скрою, меня охватило жгучее любопытство узнать, кем является наш пленник. Пройдя мимо стражников, я направилась к дому, старательно убеждая себя не лезть не в своё дело. Я была всего лишь служанка, и интересоваться делами господ было неправильно с моей стороны. Но меня до сих пор удивлял тот страх, что проскользнул в словах Алкея.
