— Сын, — обеденную тишину нарушил рокот отца, — Через день мы должны будем уехать.
Вот так всегда — не успели приехать, даже неделю не побыли. Позволяю легкой обиде появиться на лице.
— Не расстраивайся, — мягко вступила мать, — Мы на неделю, а потом останемся дома на целый год. А может, даже все вместе вернемся домой, — мягкая улыбка самого дорого человека на свете отогнала грусть.
— Не будем загадывать, — поспешил вставить слово отец, — В этот раз с нами поедет дядя Гриша. За тобой присмотреть будет некому, но Макото-сан согласился взять тебя к себе.
— Как скажете, — легко согласился я. У сенсея я уже был пару раз, и это были самые яркие дни в серости и рутине ежедневности, если не считать дни приезда родителей. У старика неожиданно оказался огромный дом с шикарным, раз в десять больше нашего, садом. Наравне со всей этой красотой обнаружилась и полоса препятствий, прохождение по которой изрядно поумерило мои восторги. Но все же в доме Макото я не чувствовал себя запертым в четырех стенах, а иногда даже путал с родным загородным поместьем. А уж если к старику приезжали внучки, то времени на грустные мысли вовсе не оставалось — тут бы выжить в совместных тренировках. Внучки не привыкли сдерживать силу в спаррингах с дедом, а сам сенсей отчего-то решил, что и я выдержу такую нагрузку. Судя по тому, что я все еще жив и здоров — Макото-сан оказался прав, исключая пару случаев, когда сенсей вытаскивал меня из схватки за секунду до гибели. Суровая вышла школа, но дико интересная! Океан адреналина, вкус победы и жар борьбы!
— Мы записали тебя в школу, так что через месяц готовься, — подмигнул отец, — нечего бездельничать.
Конечно же, бездельничать! — хотел было возмутиться я, но вовремя остановился, уловив нотки грусти в глазах матери.
— Твоя учеба оплачена полностью, как и учеба у Макото-сана. Возьми кредитку, — через стол пролетел пластмассовый прямоугольник, — пользоваться умеешь, — утвердительно произнес отец, — надеюсь на твое благоразумие.
— Так вы же только на неделю? — я обескураженно рассматривал логотип визы на черной поверхности.
— Мало ли что, — уклончиво ответил отец.
— Все будет хорошо, — подбодрила мама и взяла меня за руку.
Следующий день я сохранил в своей памяти навсегда. С самого утра и до поздней ночи мы носились по городу, объехали множество мест, а самое главное — были обычной счастливой семьей. Я изображал из себя гида и служил переводчиком под насмешливыми взглядами матери, пока отец не разразился длинной речью на чистом японском, устав подхихикивать над особо удачными моими переводами. Я даже не расстроился — уж сильно утомительное это дело — думать на русском, а говорить по-японски. Словом, отличный был день, даже дядя Гриша под конец поучаствовал — шумная компания хотела было завязать беседу с родителями, но внезапно им стало очень-очень плохо, а дядя вызвал им скорую. В суете дядя Гриша подарил мне еще одну кредитку, с пин-кодом, приклеенным на тыльной стороне, а под самую ночь еще один прямоугольник пластика незаметно положила мама. Вернее, это она считала, что незаметно, но после занятий с сенсеем чувствительность стала чуть ли не болезненной, потому я не особо любил большой город. Ночь перед отъездом родных практически не спал, душу рвала тоска и желание умолять отца никуда не ехать, но кто послушает глупого ребенка? Вся возня с кредитными картами (а утром нашлась четвертая, уж и не знаю от кого) помноженная на отъезд дяди Гриши и вроде как короткий срок разлуки, вызывала ощутимую тревогу.
Как оказалось, не напрасно.
Через полгода после этого разговора я официально принял тот факт, что они не приедут. Ко мне в свое время подходил и Макото, и друзья отца с родины. Все они пытались мягко намекнуть, стараясь особо не травмировать, что родных больше нет — никого, ни отца, ни матери, ни дяди, ни его друзей. Я не верил, ждал, однако со временем пришло смирение.
Мир не исчез и не разрушился, все так же ночь сменяла день. Все так же шли тренировки, средняя школа, снова тренировки, сон. Но из души словно выдернули очень важную часть.
* * *
Мягко шелестит трава над головой, впереди — бездонная глубина неба, без единого облачка. Если отпустить фантазию в полет, то можно представить, что лежишь среди огромного зеленого леса, что возносится на сотни метров ввысь. А может даже небо — вовсе не вверху, и если отпустить траву из рук — упадешь в бездонный небесный океан.
Всего в паре метров от ограды средней школы уже не так педантично относятся к благообразию подстриженных газонов, вот и обнаружился пятачок невыкошенной травы между деревьев, как-то сам по себе превратившийся в мое любимое место уединения. Не доносятся крики мелкоты со школьного двора, не шумит автострада, да и мало кто рискнет чистотой формы, пытаясь разведать окрестности. Мне то без разницы — подушка воздуха вокруг формы не даст испачкаться или застудиться на холодной весенней земле.
— Дим-кун! Я знаю, что ты здесь! — звонкий вопль Ай-тян заставил вжаться в землю и изо всех сил прикинуться бревнышком. Я же говорил про внучек сенсея? Ай — одна из них, самая спокойная и добрая.
Лезвие ветра срезает траву в паре сантиметров над носом, ни в чем неповинная трава моментально закрывает взор и предательски щекочет кожу.
— Ди-им, ку-ун! Следующее лезвие пройдет на пять сантиметров ниже, — строгий голос девушки заставляет перекинуть доступные мне силы в доспех духа. И вот как у доброго, спокойного Макото-сана могут быть в родственницах такие отмороженные девки? И ладно еще Ай-тян, та же Юко безо всяких разговоров просто запустила бы лезвие чуть выше земли.
— А-а-пчхи! — сознательно демаскирую себя. Как-то не хочется проверять, что крепче — мой щит или удар "ветерана" — так звучит бойцовский ранг, равный нашему 'витязю' — что-то вроде пятого-шестого дана.
— Вот ты где! — победный тон разносится совсем рядом, после чего меня бесцеремонно хватают за ногу и тащат предположительно в сторону школы, — Я тебя ищу уже десять минут! До конца выпускного экзамена остался всего час, а ты дрыхнешь! — ворчит Ай.
— Ай, милая, — я пытаюсь выдернуть ногу из стального захвата, — Ай-тян, стой!
Да что б ее! Ветер отзывается на просьбу-приказ и моментально сплетается вокруг ноги целеустремленной девушки. Теперь немного подкорректировать падение и Ай-тян с визгом падает прямо в объятья.
— Ай-тян, я уже все сдал, — уверенно смотрю в изумрудные глаза. Между нашими лицами чуть меньше ладони, ее руки на моих плечах, мои ладони удерживают девушку за мягкие… — о-у, а вот это уже может быть проблемой.
