Рус конечно не был Текущим. Он, как Хранящий, помогал выводить воду на поверхность земли, которой течь по разломам — каналам было неимоверно легче, чем просачиваться сквозь грунт. И колодец вырыть ему было просто, все равно что пальцами щелкнуть. А иногда та яма достигала такой глубины, что оттуда не возвращалось эхо, а не то что плеск брошенного камня.
Когда Рус «вырыл» такой с позволенья сказать «колодец» в первый раз, Андрей не преминул пошутить:
— На дарков хотел полюбоваться?
— Бери выше, Тартара!
— Ох, Чик, вечно ты что-нибудь выдумаешь! Ну, подниму я воду, прольется она на землю, а дальше? Просочится обратно. Толку ни-ка-ко-го. Я же тебе уже объяснял о водоносных слоях…
— Да-да, я слышал. Вот и ходи давай ножками по всему полю, тяни воду на тот слой, а за тобой буду шагать и колодцы варганить. Как последние ученики мы с тобой выглядим, обратил внимание? Потом сюда явятся людишки, которых тут на пальцах пересчитать можно, принесут ведра, веревки и начнут поливать. Красота! Хлеб как попрет расти! Смотри, все поле засеяно и не все еще ростки посохли.
— Ага, а ты, значит собрался сделать добро и устроить им водопровод, как в лучших городских домах…
— В каганских. — Перебил его Рус. — Специально на холме бурил, чтобы вода в поле сама бежала. Я еще канавки для равномерного стока сделаю.
— Чик! — Андрей от возмущения вскочил. — Это же сколько Силы надо потратить, амулетов, эликсиров! Да их же заряжать и менять раз в полгода придется! Ты знаешь, сколько это будет стоить?! А регулировка поступления, заслонки? Все-все придется делать! Не потянут местные…
— А мы им подарим, — усмехнулся Рус. — У нас этих эликсиров, да заготовок для амулетов — хоть вяль, хоть соли. Все равно сбыта нет. Тебе что, жалко?
Андрей соображал быстро: перспектива нудной ходьбы по обширному полю, ученическое занятие — «поиск и подъем подземных вод», вчистую проигрывала предстоящей интересной работе, достойной мастера. Деятельный Текущий, удивившись: «Как я сам-то не догадался?», радостно поддержал друга:
— Дарки! Чик, ты на все готов, лишь бы побездельничать!
— Лень — способствует развитию! — глубокомысленно произнес Рус. По гелински это соответствовало русскому выражению: «Лень — двигатель прогресса», только звучало еще более парадоксально.
— Да уж, мне бы такую лень… ну как это у тебя так получается?! — Андрей задал риторический вопрос, воздев руки, будто обращался не к другу, а кому-то повыше и саркастически усмехнулся. — За эликсирами, заготовками, стикерами[1] идти, конечно, мне…
— Ты в Кальварионе заведуешь мастерской… — зевая, ответил Рус. — Я пока посплю. Местные координаты не забудь снять, — пробормотал, словно в самом деле уже проваливался в сон.
Андрей иронично покачал головой и через несколько ударов сердца под ним возник круг цвета морской волны, отдаленно напоминающий плоский, будто резвящийся на большой сковородке водоворот. В него и провалился.
Рус пробовал просить Великих шаманов, но те смогли устроить лишь несколько коротких ливней в непосредственной близости от своего плато.
«Надо сгонять тучи почти со всего побережья, — объясняли они, — слишком сухо. Увы, в призрачном виде мы не такие крутые… вот раньше, эх!», — дальше Рус их хвастовство пресекал.
В Эолгуле функционировал один-единственный орден, Исцеляющих. Другие эндогорские филиалы, вернувшись после отражения набега коалиционных сил, собрали все свое хозяйство и «эвакуировались» окончательно. Многие ученики, недолго погоревав, помучившись от стыда за «предательство» своей альма-матер, «бросившей» их родину, горько вздыхая, поехали следом. Коль наделил тебя бог склонностью к своей Силе, то негоже разбрасываться возможностью научиться управлять этим божьим даром. У тиренцев не осталось ни одного магистра-Текущего и Ревущего. Они совместными усилиями еще и могли бы что-нибудь устроить, да и то недалеко от моря. Не удержали бы и не дотянули тучи, полученные конденсацией морского пара, на полсотни миль вглубь степи, до первых поселений хлебопашцев. Не в человеческих это силах. А если создавать воду структурами, то пользы от неё никакой не будет — через пару статеров она спокойно превратится обратно в Силу. Поднятие глубинных вод — единственное спасение от засухи, не считая мольбы Гидросу, который почему-то не отвечал. Ходили слухи, что он «обиделся» на тиренцев за то, что они соблазнились пятном. Может, это и правда. В этом мире, созданном богиней Геей, наполненном богами со сложными, почти человеческими характерами — и не такое возможно.
Рус не стал ничего выдумывать. «Откопал» глину, слепил из неё точную копию земной деревенской «колонки» с отводящим краном и рычагом-заслонкой, укрепил эту конструкцию структурами. «Поколдовав» над эликсиром из порошкового каганита смешанного с вытяжкой из «каганского масла» — продукцию из особой розовой глины, на которой должен был вырасти и от плодоносить по крайней мере один куст Горького ореха (что-то наподобие грецкого, но крайне невкусного) и нанеся его стикером на свое сооружение, «нарисовав» таким образом Знаки долговечности. Андрей же поместил внутрь «колонки» изумрудный амулет под завязку наполненный Силой, с единственным свойством: подъем воды. Друзья дождались прихода старосты поселения — сухого пожилого тиренца, во взоре которого легко угадывалась безысходность, продемонстрировали ему ирригационное сооружение, объяснили как им пользоваться и быстро ушли «ямой», напоследок добавив:
«Сие есть дар от князя Пиренгула, он помнит о нуждах своих подданных!», — Андрей не удержался от театрального пафоса. Уж больно оторопевшим выглядел старый, но крепкий мужчина с заскорузлыми натруженными руками (и это староста!). В нем смешалось все: надежда, недоверие, радость и сожаление об упущенном времени. Он словно говорил: «Что же вы так поздно, сынки?». Последним проклюнулся страх: «Сколько же за это чудо запросят?!», — его и заметил Андрей, и успокоил.
В «Закатном ветерке», как и весь Тир тронутым запустением, он поинтересовался у друга:
— А не раскурочат твою глиняную трубу? Поди догадаются, что там внутри дорогой амулет.
— Не, её молотом не разобьешь. Укреплена, как городские врата. Пожалуй, получше «пыльной стены» будет… — друзья выпрыгнули на привычной поляне в гоштовом саду среди наполовину высохших деревьев, приземлились на пожухлую, хрупкую, как сено, траву присыпанную пока еще тонким слоем пыльного ярко-желтого карагульского песка. Разговаривая, шли к дому, предвкушая вкусную еду, которую готовили двое оставшихся на вилле поварих под руководством неизменной Асмальгин, и старались не обращать внимание на явные признаки наступления пустыни, достигшие сердца Тира, его столицы.
